Кен Макклюр - Мутация
— Насколько я понимаю, мы поедем вместе в одном из служебных автомобилей?
— Вообще-то нет, — слегка растерянно ответил Макмиллан. — Смысл просьбы был в том, чтобы привлекать как можно меньше внимания — ни служебных автомобилей, ни водителей.
— Только мы… в уединенном загородном доме, — произнес Стивен без выражения.
— Вы считаете, что мы должны отказаться и предложить свое место встречи? — обеспокоенно спросил Макмиллан.
— Нет, просто играю в «адвоката дьявола». На самом деле я с нетерпением жду возможности узнать, кто из политиков извивается на этом крючке.
Около шести вечера Стивен заехал за Макмилланом в министерство, и они отправились в Кент — сначала до Кентербери, а затем до деревеньки Патриксборн, откуда, следуя подробным указаниям, добрались до Лэнсинг Фармхаус, в котором некогда располагалась плодосушильня.
— Тихое местечко, — заметил Стивен, когда они медленно подъехали к старому дому, сложенному из красного кирпича, и остановились рядом с другими автомобилями — двумя «Рейндж-Роверами», «Вольво-Универсалом» и темным седаном, на решетке радиатора которого скромно красовался значок «Мазерати». Было без восьми минут восемь, и Стивен с Макмилланом были последними, как сообщил встретивший их комиссар.
— Значит, «стильно опоздавших» не будет, — сказал Стивен, и в его голосе слышалось удивление.
— Вы скоро узнаете, почему, — отозвался комиссар, провожая их дом. — Здесь никто не опаздывает.
Зайдя в комнату, Стивен понял, что имел в виду комиссар — перед ним сидели главы разведслужбы, военной контрразведки и спецслужбы.
Макмиллан моментально напрягся. Оглядев комнату, он по очереди поприветствовал каждого, затем хмыкнул:
— Вижу, джентльмены, у нас тут собралось внушительное войско мартышек. Может одна из них поинтересоваться, где же наш государственный деятель-шарманщик?
— Государственных деятелей не будет, Джон, — тихо сказал комиссар. — Верите или нет, никто из политиков не знает об этом деле.
Во взгляде Макмиллана читалось сомнение, но он сказал лишь:
— Продолжайте.
— Все мы понимаем, — обратился комиссар к главам разведки и контрразведки, — что последние несколько недель что-то происходит, но никто из нас не мог прижать хоть кого-нибудь к стенке. Мы знали отрывки, но не знали всей истории. Когда этим утром я поговорил с сэром Джоном и Стивеном, стало ясно, что «Сай-Мед» хорошо поработал и заполнил большинство пробелов, но после разговора с остальными и я могу поставить на место еще один кусок головоломки, возможно, самый важный во всей этой истории. — Он повернулся к Макмиллану. — Джон, расследование Стивена привело «Сай-Мед» к заключению, что операция, проведенная в клинике «Сан-Рафаэль», была направлена на изменение ВИЧ-статуса пациента и представляла собой политическую услугу важной фигуре в нефтяном бизнесе либо правительстве одной из ближневосточных стран. Сегодня вечером вы приехали сюда с намерением потребовать, чтобы все это было предано гласности.
Макмиллан молча слушал.
— Вы правы насчет одного, но не правы насчет другого. Джордж сможет рассказать нам подробнее.
Джордж Мичер, глава разведслужбы, откашлялся.
— Когда сегодня комиссар позвонил мне и сказал, что удалось выяснить «Сай-Мед», одно наше расследование внезапно обрело смысл. Примерно неделю назад с сэром Малькольмом Шэндом, бывшим послом в СССР, случился нервный приступ, потребовавший госпитализации. Мы заинтересовались этим, когда до наших ушей дошли сведения, что он утверждает, будто его жизнь в опасности и некто по имени Монк был нанят, чтобы убить его. Имя Монка довольно часто всплывало в последнее время, и мы, разумеется, хорошо знали, кто он такой. Учитывая прошлые связи Шэнда с Советским Союзом, мы попросили Мартина разобраться, что задумал Шэнд.
— Мы отправились побеседовать с ним, — кивнул Мартин Крессфорд, глава контрразведки.
— Как я уже сказал, — продолжал Мичер, — у Шэнда произошло нервное расстройство, и он страшно паниковал по поводу грозящей ему опасности. Многое из сказанного им не имело особого смысла, но одна тема повторялась в каждом разговоре: кто-то решил, что Шэнд не сможет хранить тайну, поэтому Монк убьет его. Нам удалось выяснить у Шэнда лишь то, что тайна, о которой идет речь, имеет отношение к медицинской операции. Услышав о том, что удалось узнать вам, ребята, мы снова поехали к Шэнду. Мы уверили его, что опасность ему больше не угрожает: Монк мертв. Когда он немного успокоился, мы раскрыли ему некоторые подробности… намекнув, что его бывшие друзья, возможно, постараются найти замену Монку. Тогда Шэнд сдался и много чего рассказал.
Комиссар достал из конверта формата А4 фотографию и поднял ее так, чтобы все видели.
— Вот, джентльмены, пациент Икс.
— Господь всемогущий! — воскликнул Макмиллан. Стивен на какое-то время потерял дар речи.
Казалось, комиссар был доволен их реакцией.
— Джентльмены, — сказал он, — час назад я чувствовал себя очень одиноко наедине с этим открытием. Спасибо, что присоединились ко мне.
Стивен и Макмиллан с трудом пытались осмыслить происходящее.
— Его отец решил, что может избежать монументального скандала, повторив берлинский эксперимент, и для этого позвал на помощь своих друзей, — объяснил комиссар. — Мы все знаем, что такое друзья на высоких постах. Однако выше головы не прыгнешь. Их ошибкой было обратиться к Монку. Они надеялись, что Монк сможет обеспечить сохранность всего предприятия в тайне, но, как мы теперь знаем, все закончилось сокрытием преступления.
— Они поручили убийце-психопату проследить, чтобы никто не заговорил… — качая головой, медленно произнес Макмиллан, словно не мог в это поверить. — И что они ожидали?
Присутствующие согласно закивали.
— Но у него была серьезная поддержка, — заметил Стивен.
— Люди не склонны задавать слишком много вопросов, когда их просьбы выполняются, — отозвался комиссар. — Они закрывают глаза, выдают санкции… Да вы сами знаете, как это бывает.
— Значит, если в этом не замешаны государственные деятели, государственные деятели ни о чем и не узнают, так? — уточнил Макмиллан.
— В той мере, насколько это зависит от нас, — сказал комиссар. Он оглядел присутствующих, ожидая подтверждения, которое не заставило себя ждать. — Следовательно, главный вопрос сегодняшнего вечера: что делать… Что, черт побери, нам делать?
Судя по выражению лиц остальных, ответа ни у кого не было. Первым заговорил Макмиллан.
— Думаю, все хорошо представляют, что произойдет, если этот карточный домик развалится, — сказал он.
— Время они выбрали — хуже некуда! В стране уже и без того нестабильная ситуация… — отозвался глава разведслужбы, в ответ все согласно закивали.
Стивен не мог не согласиться с ними. Его накрыла волна гнева и бессилия. В результате стремления сохранить все в тайне погибли и пострадали люди. Неужели их жизни ничего не стоили? Он не мог больше молчать.
— Вот что бывает, когда высшие слои общества стараются действовать по… плану, — с отвращением сказал он. — Просто спортивные состязания в городе идиотов.
Макмиллан бросил на него неодобрительный взгляд, но остальные предпочли промолчать.
— Если никого из политиков не призовут к ответственности, какая компенсация предполагается семьям пострадавших?
— Трудный вопрос, — покачал головой комиссар.
— Ничего особо не придумаешь, — эхом откликнулись остальные.
— Однако благодаря Шэнду мы знаем имена участников, — сказал глава спецслужбы. — Трудно будет доказать, что они прямо участвовали в деяниях Монка, но зато мы можем дать им понять, что обо всем знаем. Может быть, если воззвать к лучшей стороне их души…
— И к лучшей стороне души их «друга», — не удержавшись, с горечью сказал Стивен.
— Стивен, — неуверенно заговорил Макмиллан, когда они возвращались в Лондон. Он хорошо понимал кипевший в душе его спутника гнев. — Думаю, нам обоим нужно время, чтобы успокоиться и все обдумать…
— Нет, — отрезал Стивен. — Утром у вас на столе будет мое прошение об отставке.
Макмиллан тяжело вздохнул.
— Не торопитесь, прошу вас, — тихо сказал он.
Вернувшись домой, Стивен набрал номер Талли.
— Слушаю?
От звука ее сонного голоса у Стивена язык прилип к небу.
— Слушаю, кто это? — повторила она.
— Это бывший торговец стеклопакетами, а ныне безработный, интересуется, помните ли вы еще его?
— Стивен? Это действительно ты?
— Он самый.
— Что случилось?
— С «Сай-Мед» покончено. Я подал в отставку.
— О, Боже! — воскликнула Талли, окончательно просыпаясь. — Ты не шутишь?
— Нет. Мое решение что-то меняет?
