Наталья Борохова - Адвокат инкогнито
– А что произошло? – спросила она дочь.
Та надула губы, напомнив Виктории маленькую девочку, которой и была совсем недавно.
– Мы были на вечеринке у его друзей. Там была еще одна девочка, без пары. Она смеялась громче всех, смелее всех танцевала и просто вешалась на шею Максиму. Но самое обидное, что Максим был от этого без ума. Она пригласила его на медленный танец, а я стояла в сторонке. Подпирала стенку.
– И тебя никто не пригласил?
– Нет. Ведь теперь без пары осталась я! – В глазах Маши сверкнули слезы. – Скажи, мама, ведь это уже предательство? Верно?
– Ну что ты, доченька. Танец – еще не предательство. Но Максим проявил глупость, не подумав, как будешь чувствовать себя в такой ситуации ты. Но подобное часто бывает с молодыми людьми. Они, как мотыльки, летят на что-то незнакомое, яркое. Правда, потом часто обжигаются и жалеют о своем порыве…
«Такое случается не только с молодыми людьми, но и со взрослыми дяденьками, которым вдруг шлея попадает под хвост», – печально добавила Виктория про себя.
– Ой, мама, у тебя на глазах слезы! – изумленно обнаружила дочь. Она-то знала, что слезы в глазах Виктории Соболевой можно наблюдать реже, чем солнечное затмение в пасмурный день. – Мама, ты так огорчена нашей размолвкой? – потрясенно пробормотала дочь. – Может, мне стоит позвонить Максиму?
– Даже не вздумай! – неожиданно рявкнула мать. – Пусть помучается как следует. Поймет, какую девушку потерял. И знаешь что? Помнишь того мальчика из параллельного класса? Пригласи его пойти с тобой на дискотеку.
– Да. Но ты сама говорила, что у него отец – простой терапевт в поликлинике, – озадаченно проговорила дочь.
– Забудь, что я говорила. Ты ведь пригласишь на дискотеку не его отца…
Выходные пролетели стремительно, и когда настала пора возвращаться домой, Виктория опечалилась, словно покидала сейчас тот оазис спокойствия, в котором ей было тепло и уютно. Соболевы-старшие прекрасно провели время, отдохнули и ни разу не говорили о деле. Им хотелось, чтобы часы текли медленнее, но когда упали зимние сумерки, в душу ласковой змеей начала заползать тревога.
Квартира встретила их звенящей тишиной. Уложив детей спать, Виктория принялась готовить одежду на завтра: для себя и Аркадия. Она рассчитывала выглядеть в суде безупречно. Впрочем, как всегда…
На заседание Соболевы пришли вовремя, но начало по какой-то причине откладывалось. Секретарь говорила что-то про свидетелей, которые, получив повестки, опаздывают на полдня. Они считают, видимо, что в суд, как на представление в цирке, можно приходить когда захочется.
В коридоре, кроме них и Кисловой, слонялась девушка, лицо которой показалось Виктории знакомым. К своему ужасу, она поняла, что та – студентка их университета. Не хватало еще, чтобы эта девица растрепала кому-нибудь, что видела супругов Соболевых в суде. У них в университете люди не глупые, сразу поймут, какого профессора имела в виду газета.
Виктория схватила Аркадия за руку, собираясь увести его на другой этаж или даже спрятать где-то, хоть в туалете, если потребуется. Но тот обратил на жену странный взгляд, не то желая ей что-то рассказать, не то от чего-то предостеречь. Но в последний момент передумал и обронил коротко:
– Это свидетель по нашему делу.
Свидетель? Что еще за свидетель? У них там в гостинице были свидетели-студенты? Виктории показалось, что дело ее мужа напоминает собой айсберг. Она знала лишь небольшую толику того, что было на поверхности, а огромная глыба скрыта от ее глаз.
– Опять проделки Кисловой, – пояснил Соболев. – Я не хотел тебе говорить. Может, ты все-таки уйдешь? Я не вижу необходимости твоего присутствия здесь.
Но у нее такая необходимость была. Сейчас, как никогда ранее, Виктория поняла, что она должна находиться здесь. Должна узнать все, даже если это все окажется ей не под силу.
Пристав коротко кивнул головой, приглашая их в зал. Аркадий в последний раз посмотрел на жену вопросительно. Та отрицательно покачала головой и двинулась вперед…
– Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний, – предупредил судья.
Ольга Клюка кивнула головой и поставила подпись в бумагах у секретаря. Девушка упорно отводила взгляд от того места, где сидела сейчас профессор Соболева, лицо которой было бело как мел, но внешне Виктория казалась спокойной и собранной, как всегда.
– Скажите, кого из присутствующих в зале вы знаете? – попросил ее государственный обвинитель.
– Знаю Соболева Аркадия Александровича, преподавателя вуза, в котором я училась. Знаю Софью Кислову, лаборантку кафедры. Знаю Викторию Павловну, преподавателя и жену Соболева.
Свидетельница переводила взгляд с одного лица на другое. Как только речь зашла о Виктории, запнулась и отвела глаза в сторону.
– Вам известно, какие отношения связывают подсудимого и лаборантку кафедры?
– Как пояснила мне Софья Кислова, Аркадий Александрович ухаживает за ней, – сглотнула девушка.
– В чем выражается это ухаживание?
– Ну, он добивается ее внимания… вроде как хочет сделать ее своей любовницей.
Аркадий обхватил голову руками и раскачивался из стороны в сторону, как от зубной боли. На лице его застыла гримаса ужаса. Эта девчонка в короткой юбке вела его к погибели.
– Что же ты делаешь? – не выдержала вдруг Виктория, обращаясь к бледной от ужаса свидетельнице. – Как тебе не стыдно?
Ее голос пролетел по залу, пронеся за собой звонкое эхо. Встрепенулись приставы. Подняла голову секретарь, забыв на мгновение про протокол.
Судья постучал молоточком.
– Госпожа Соболева, – сухо произнес он, – попрошу вас сохранять спокойствие. Если такое еще повторится, я попрошу вывести вас из зала. В вашем присутствии вообще необходимости нет.
Судья Крамер почти дословно повторил слова Аркадия – в ней здесь не нуждались. Виктория испугалась не грозного тона судьи и не штрафа, который тот может наложить на нее за нарушение порядка в зале, а того, что за ней захлопнется судебная дверь и она останется один на один со своими переживаниями. Аркадий будет ей лгать, приходя вечером домой, а адвокат, щадя ее нервную систему, станет рассказывать полуправду.
– Простите, ваша честь! Такое больше не повторится, – сказала Соболева, беря себя в руки.
Судья удовлетворенно кивнул и обратился к обвинителю:
– Продолжайте допрос…
– Итак, расскажите, как вы узнали об их отношениях? – задал очередной вопрос прокурор.
– Я не сдала зачет по социологии, – проговорила с трудом девушка, словно ее в очередной раз просили ответить на трудный билет. – Конечно, была огорчена и обмолвилась о своих неприятностях Кисловой Софье. Она сказала, что способна помочь мне все уладить. Я, помню, сильно удивилась. Но она сослалась на «особые отношения», сказала, что имеет влияние на Соболева. То есть, если она захочет, тот сделает для нее все что угодно. На моем месте было глупо отказываться.
– Ну и как? Ей удалось решить ваш вопрос?
– Нет, – покачала головой девушка. – Кислова мне ответила, что Аркадий Александрович затребовал слишком высокую цену.
– Вы имеете в виду деньги?
– Нет. Он захотел от нее услуг другого плана – переспать с ней.
Секретарь охнула, поднеся ладошку ко рту. Виктория еле сдержала горестный вопль.
– Я так понимаю, Кислова не решилась на это? – задал последний вопрос обвинитель.
– Да, именно так. Сказала мне, что она – честная женщина и продавать себя не намерена. Вскоре меня отчислили из университета…
– Свидетельница, давайте внесем ясность, – заговорила Дубровская, поднимаясь. – Вас ведь исключили из университета не только за незачет по социологии, верно? У вас были «хвосты» по всеобщей истории, логике, иностранному языку, теории государства и права.
Перечень адвокат зачитала по официальной справке, полученной по запросу в университете.
– Ну и что? – угрюмо поинтересовалась девица. – Что с того?
– Я просто хотела уточнить, не более того, – спокойно прокомментировала адвокат. – Поясните, какие чувства вы испытывали по отношению к подсудимому, когда «завалили» зачет?
– Нормальные.
– Нормальные? При том, что над вами нависла угроза отчисления из университета? Не скрывайте, вы были злы на Соболева. Не являются ли ваши показания в суде запоздалой местью принципиальному преподавателю?
– Нет, конечно. Я говорю правду.
– Скажите, а вы не предлагали Соболеву урегулировать дело миром? – хитро спросила Дубровская, и государственный обвинитель буквально взвился с места.
– Не понимаю, куда клонит адвокат!
– Адвокат, поясните ваш вопрос, – попросил судья, держа молоточек наготове.
– Я спрашиваю, не предлагали ли вы интимные услуги Аркадию Соболеву в обмен на зачет по социологии?
– Вы хотите меня оскорбить? – плаксиво поинтересовалась Клюка.
