Чингиз Абдуллаев - Стандарт возмездия
— Опять ночью что-то случилось? — спросил Ершов. — Я сводку видел по городу, там твои ребята фигурируют как особо отличившиеся.
— Спасибо хоть за это, — проворчал Максимов, — у меня к тебе просьба.
Ты не мог бы сказать, не было ли за последние дни где-нибудь крупной стычки в Среднеазиатском регионе?
— На границе Таджикистана каждый день стычки, кого-то убивают, — напомнил Ершов.
— Я не про это. Не было ли крупного столкновения вооруженных групп людей?
— Какой район конкретно тебя интересует?
— Юго-восточная Туркмения и южная часть Узбекистана.
— Очень неопределенно. А конкретнее нельзя?
— Район от бывшей государственной границы страны к Бухаре.
— По нашим данным, ничего не было. Одиночные убийства вас не интересуют, а никаких крупных столкновений, по данным местных служб безопасности, не было.
— Ясно, — разочарованно произнес Максимов, — спасибо за информацию.
— Подожди, — вдруг сказал Ершов, — мы передавали вам сообщение об имевшейся стычке на дороге Термез — Карши — Мубарек — Бухара.
— Но в сообщении говорилось о нескольких убитых, — вспомнил Максимов.
— Правильно. Это то, что мы получили по официальным каналам. Но наше посольство в Ташкенте передало, что, по слухам, там было настоящее побоище и довольно много убитых. Кто-то напал на колонну машин и пытался отбить автомобили с грузом.
— Где это произошло? — спросил Максимов, уже понимая, что нападение не могло быть случайностью.
— В районе Дехканабада и Гузара вчера вечером. Но, повторяю, официальных сообщений у нас нет.
— Это они, — убежденно сказал Максимов, — спасибо. — Он положил трубку, посмотрел на часы. Потом наклонился к селектору, вызывая своего секретаря. — Узнай, когда первый рейс на Ташкент, — попросил он и, отключившись, обратился к совавшимся офицерам:
— Кажется, мы знаем, откуда и куда идет караван. На дороге Термез — Бухара произошло вооруженное нападение на кортеж большегрузных автомобилей. Если все правильно, то сегодня вечером они будут в Бухаре.
Сабельникова и Двоеглазова прошу заниматься отработкой версии, кто именно мог напасть на дачу Горелого. Если мы сумеем правильно вычислить организатора нападения, то сумеем узнать, кто занят перевозкой груза для Зардани.
Раздался звонок селекторного аппарата.
— Первый рейс на Ташкент через два часа, — доложила секретарша.
Максимов посмотрел на часы и решительно поднялся, обращаясь к вскочившим вслед за ним офицерам:
— Судя по времени, вам нужно вылетать немедленно, — сказал он Матюшевскому, — возьмите мобильные телефоны для связи с остальными членами группы. Постарайтесь прилететь в Бухару первым же рейсом из Ташкента. Это тот самый караван, который выслал Зардани. Я, правда, не понимаю, как они могли допустить, чтобы кто-то напал на караван. На осторожного и хитрого Зардани это совсем не похоже.
— Судя по стоимости товара, его должны были охранять все боевики Средней Азии, — согласился Сабельников, — не может быть, чтобы Зардани и те, кто взялся переправлять груз через страны СНГ, пошли бы на такой риск. Этого просто не может быть.
— Мы поедем сначала в ФСБ. Мне кажется, Ершов что-то недоговаривает, — закончил Максимов.
Еще через сорок минут они вдвоем с Надеждой Виноградовой выехали в ФСБ, а Матюшевский и Айрапетян в это время уже подъезжали к аэропорту.
Виноградова терпеливо ждала в приемной полковника Ершова, пока Максимов и хозяин кабинета довольно долго обменивались закрытой информацией. Пораженная тем, что ее так долго не приглашают, она ничего не спрашивала и терпеливо ждала, когда выйдет наконец Максимов или ей разрешат войти. Непонятно было не то, что ее как сотрудника Бюро координации не принимает полковник Ершов, а то, как ведет себя полковник Максимов, всегда очень щепетильно относившийся к вопросам достоинства своих офицеров. Но он сидел у Ершова еще около получаса, и за это время никто о ней даже не вспомнил.
Лишь когда Максимов вышел из кабинета, она поняла по его бледному лицу и напряженному выражению, что беседа была не из легких. Максимов лишь буркнул ей достаточно громко:
— Извините.
А затем в сопровождении целой группы офицеров ФСБ они поехали в больницу к Роману Кудрявцеву.
В коридоре стояла привычная охрана, но на этот раз сотрудники ФСБ не особенно с ними церемонились. Они просто оттеснили в сторону охранников, которые и не думали сопротивляться поняв, что происходит. По просьбе Максимова в палату к Кудрявцеву они вошли вдвоем. Он и Надежда. В палате Кудрявцева находилась третья девушка, симпатичная полненькая шатенка, которой раньше Виноградова здесь не видела.
Кудрявцев сидел на кровати в шелковом халате и пил кофе со сливками, поданный ему в постель. Очевидно, он не мог придумать ничего более оригинального, чем частая смена обслуживающих его женщин, шелковый халат и кофе со сливками в постель. Увидев вошедшего первым Максимова, он приятно улыбнулся, но когда следом за ним появилась Виноградова, поперхнулся, закашлялся, и кофе пролился на его шелковый халат.
— Кажется, вы не рады? — спросил Максимов. Кудрявцев понял, что выдал себя. Он зло посмотрел на полковника. Потом отвернулся. Увидев живую и здоровую Виноградову, он понял, что посланные им убийцы вчера промахнулись.
Шатенка, стоявшая у его кровати, с испугом и удивлением смотрела на вошедшую парочку, не понимая, почему так разволновался ее патрон.
— Вы свободны, — сказал Максимов, кивая ей на дверь. Девушка посмотрела на Кудрявцева, но тот сидел отвернувшись и не глядя на нее. Тогда она пожала плечами и вышла из палаты. Когда дверь закрылась, Максимов подошел ближе.
— Что же ты, гадина, так поступаешь? — с брезгливой миной спросил он. — Она тебя, подлеца, от смерти спасла, а ты так ее отблагодарить решил. В старину говорили: «Креста на тебе нет», Мерзавец. Но я не скажу. Я точно знаю, что нет.
И что ты не человек, Кудрявцев, а животное. Хотя животное тоже испытывает чувство благодарности к другому существу, спасшему ему жизнь. Нужно было, чтобы тебя пристрелили.
Кудрявцев молчал. Он уже понял, что его план провалился, но надеялся, что пришедшие ограничатся словесной риторикой. Максимов, видя такое отношение к его словам, замолчал. Лишь спросил у Виноградовой:
— Ты ничего не хочешь ему сказать, перед тем как его арестуют?
— За что арестуют? — закричал возмущенный Кудрявцев. — Я раненый, больной, лежу в больнице, а меня арестовывают. По какому праву? Требую адвоката.
— В тюрьме мы его к тебе позовем, — пообещал на прощание Максимов, выходя из палаты.
В наступившей тишине было нечто неестественное. Виноградова молча смотрела на спасенного ею человека, оказавшегося организатором ее убийства.
Потом сделала к нему несколько шагов.
— Подожди, подожди, — поднял руку Роман, — я хочу тебе все объяснить. Я не посылал никаких убийц. Это все поклеп. Я просто хотел, чтобы они тебя немного попугали. Чтобы ты не была такой активной. Подожди секунду, я тебе все объясню. Я ничего не хотел сделать.
Она подошла к его кровати. Он взмахнул руками:
— Согласен, я подлец. Я настоящий мерзавец. Но убивать тебя не хотел, честное слово, не хотел.
Он вдруг с ужасом увидел, как она достает пистолет.
— Ты с ума сошла? — почему-то шепотом спросил он.
— Вчера твои подонки убили мою соседку, которая спасла мне жизнь, — твердо произнесла она, глядя негодяю в глаза.
— Убили? Как убили? Кого убили? — растерялся Кудрявцев, вдруг осознавший, что его действительно могут арестовать и посадить.
Виноградова подняла пистолет. Он с ужасом смотрел, как она в него целится. Он хорошо знал, как она умеет стрелять.
— Нет, — закричал Кудрявцев, — так нельзя! Это не правильно! Она сделала еще шаг.
— Я не виноват, — лепетал он, — я ни в чем не виноват; просто мы все связаны круговой порукой, нельзя было ничего говорить.
Она смотрела в его дрожащие мясистые щеки, в его пустые глаза, где отражался животный страх. Этот человек олицетворяя все, что она так ненавидела.
Мерзость предателя, подлость неблагодарного человека, трусость слизняка. В эту минуту она действительно его ненавидела. У него в глазах появились слезы. Он не сомневался, что такая решительная баба, какой он ее знал, в него выстрелит.
Лучше сидеть в тюрьме, чем лежать в могиле, вдруг подумал он, продолжая умоляюще тянуть к ней руки.
Она брезгливо поморщилась, опустила пистолет, а потом изо всех сил ударила рукояткой пистолета по мужскому достоинству. Он взревел от боли.
Послышался даже хруст.
Почти сразу в палату ворвались сотрудники ФСБ. Роман Кудрявцев катался на кровати от боли и выл нечеловеческим голосом. Не обращая внимания на его крики, она вышла из палаты. У окна стоял Максимов. Он не повернул головы, когда она встала рядом с ним.
