Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
Борис Андреевич еще долго говорил о своем отношении к стране и процессах, в ней протекающих. Рассуждал о роли СМИ и их влиянии на общественную жизнь. Ругал людей, прорвавшихся во власть исключительно ради наживы, и тех, кто, занимая высокий пост, боится принять самостоятельное решение, не проконсультировавшись с вышестоящим руководством. Уверял, что, искоренив подобные негативные проявления человеческой слабости и пороков, страна, наконец, увидит то самое светлое будущее, которое обещали еще в прошлом веке.
– Под «страной» я понимаю, прежде всего, простых граждан, а не чиновников разного ранга, как принято считать.
Ему хотелось верить. Верить безрассудно и безоглядно. Даже если слова походили на сказку. Но Алена не могла не задать провокационный вопрос, жажда правды рвалась наружу:
– Пусть так! Но как же так, вас, рьяного борца с произволом властей и взяточничеством окружают люди, с которыми вы боритесь?.. Больше похоже на игру в казаки-разбойники. Поиграли – помирились.
От нее не укрылось отразившееся на его лице удовлетворение. Он ждал подобного выпада, но все еще прикидывался:
– Кого вы имеете в виду, Алена Игоревна?
– Например, Роберта Моисеева!
Губы Штурмина натянулись тонкой нитью, лоб прорезала глубокая морщина раздумья.
– Как бы вам объяснить… – в его голосе не было замешательства, он лишь подбирал понятные слова. – Я уже говорил: порочна вся система. Мне удалось отодвинуть в сторону от власти криминальных авторитетов…
Советник начал рассказывать о различных кланах, которые присутствуют на всех ступенях властной вертикали. Которые враждуют между собой, добиваясь полного, безраздельного контроля над финансовыми потоками. Которые не интересуются ничем, кроме собственного стремительного обогащения. Которые впились в свои кресла зубами и боятся уступить их другому, т.к. только высокий пост дает гарантию безнаказанного воровства. Потеря власти для этих преступников смерти подобна.
Кланы имеют большое влияние и высоких покровителей, в том числе на федеральном уровне. Их нельзя свалить просто так, в лоб, одним волевым решением.
Каждый шаг против них должен быть аргументирован, подкреплен железобетонными фактами, чтоб никто и рыпнуться не посмел в их защиту. Чтобы вина не вызывала сомнений.
Но экономические и политические связи кланов столь переплетены и запутаны, на столько глубоко интегрированы в хозяйственные процессы Южноморского края, Южного федерального округа и даже государства, что действия борцов с коррупцией сродни работе хирурга – одно неосторожное движение, и жизнь остановится. Все рухнет в одночасье, похоронив под обломками благополучие рядовых граждан.
Не стоит, конечно, думать, что продались все. В федеральном центре тоже есть идейные борцы и честные люди. Их много, очень много, и их не устраивает беспредел и беззаконие, творимые коллегами. Главное, есть государственная воля вырвать это зло с корнем из российской земли.
– …Мы не имеем права на ошибку. Как врачи, лечащие тяжело больного. Или как саперы. Взяточники – целая мафия. И мафия защищается всеми доступными средствами: очерняет, лжесвидетельствует, запугивает, убивает. Мы идем по минному полю, каждый шаг на котором может оказаться последним. В лучшем случае тебя сместят с должности, в худшем…
От масштабов описанного советником зла ей стало страшно. Противно от лицемерия власть имущих. Обидно за людей, честно работающих на своем месте. Они – бессребреники, но на таких и держится колосс по имени «Россия». Не на коррупционерах, а на простых тружениках, честных и бескорыстных.
Выслушав ее мнение, Штурмин горько улыбнулся.
– В вас есть искренняя наивность, Алена Игоревна. Мне нравится эта черта…
Он взглянул на часы и вынужден был извиниться, что задержал Соболеву так долго.
Сказал, что должен прощаться – есть еще дела, но настоял, что водитель отвезет ее домой.
Время позднее, не дай Бог что…
Как в воду глядел!
– Звоните в любое время, – он протянул визитку, на которой значились только фамилия-имя и мобильный телефон, без званий и регалий, – конечно, в рамках приличия…
На том и распрощались.
Водитель советника оказался мужчина-кремень, замкнутый и немногословный. На все вопросы отвечал односложно, и, спустя некоторое время, Алена оставила всяческие попытки разговорить его.
Машина остановилась возле самого подъезда, водитель любезно открыл дверь и, прощаясь, пожелал спокойной ночи.
А наверху ее уже поджидали…
Их было трое. Как и рассказывал Ринат Халикович. Поджидали на лестничной клетке возле самой двери, предварительно выкрутив лампу, так что весь лестничный пролет утопал во мраке. Дом уже спал и видел десятый сон, и на помощь соседей уповать не приходилось.
Стоило только повернуть ключ в замке – это и спасло Соболеву впоследствии – как услышала за спиной шаги. Испугалась чуть позже, а сначала увидела, как из мглы выплыло белое круглое лицо с узкими щелками глаз.
– Привет, малышка!
Рядом успела заметить еще два силуэта. Волчий оскал, жесткий пронизывающий взгляд, гориллоподобные фигуры.
Сухо щелкнуло лезвие выкидного ножа.
– Ща мы тебя так раскрасим, что даже на вокзале ни один бомж не позарится…
Стоявший ближе схватил Соболеву за запястье, взял за талию и прижал к себе. В нос ударил запах лука, дешевого табака и больных зубов.
Закричав, она получила мощный тычок в скулу. Стараясь вырваться, уже не обращала внимания ни на что. Крутилась, извивалась, размахивая руками и ногами, царапала и кусала. Когда в определенный момент хватка нападающего на секунду ослабла, собрав волю в кулак, Алена ткнула нападавшего пальцами в глаза – не до церемоний уже, ногой саданула в пах и – бежать.
Вырвалась!
Здоровяк взревел то ли от боли, то ли от негодования. То ли и от того, и от другого.
На счастье дверь была уже открыта, так что щель в квартиру послужила единственным спасением. Оставив клок волос и кусок материи от платья в руках нападавших, она успела защелкнуть замок прямо перед их носом. Вдогонку понеслись ругательства, последовали удары в дверь.
В состоянии аффекта еще умудрилась выдвинуть поперек прохода тяжеленную тумбу, забаррикадировав вход, прислушиваясь к происходящему в подъезде.
Через минуту все стихло, а Алена, сжавшись на полу в комок, продолжала тревожно слушать ночь. Опасность может подкрасться откуда угодно. Возможно, это паранойя, но даже в квартире за закрытой дверью она не чувствовала себя в безопасности.
15Южноморск был словно большая деревня, любая информация разносится из уст в уста со скоростью света. Любая, кроме той, которая способна вскрыть всю порочность государственного управления на местах. Спайка криминала и власти – тема, закрытая для общества. Табу. На ум Алене приходили три обезьяны, расположенные над входом в знаменитое синтоистское святилище Тосегу в японском городе Никко: «мидзару, кикадзару, ивадзару». Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю.
В оригинале эти обезьянки, часто встречающиеся в японской и китайской культуре, символизируют отречение от зла: если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нем, то я защищен от него. Только в реальности не слышать и не видеть зла еще не значит не сталкиваться с ним. Отречение в данном случае – не синоним защищенности, а лишь нелепая попытка спрятаться.
Мысль подготовить обзорный материал о советнике губернатора, о его непримиримой борьбе с криминалом буквально витала в воздухе, и Соболева с удовольствием ее подхватила, намереваясь с помощью Штурмина вытащить всю подноготную Налима и его приспешников на всеобщее обозрение. Вызвать скандал. Тогда преступники будут вынуждены разбираться с правоохранительными органами, а не с журналистами. Подставив под удар Роберта Моисеева, и она, и Ринат окажутся в безопасности.
Борис Андреевич назначил ей встречу в «Гималаях», на площади Генерала Белова, 4.
Чистенькое, уютное заведение общепита являло собой еще один образчик провинциальной жизни. Днем утоляло голод рабочего класса и офисных клерков, выполняя функцию столовой, а вечером переквалифицировалось в ночной клуб. Вывеска на фасаде старого здания так и говорила: «Столовая. Бар-ресторан». И соответствующее время работы.
Из обслуживающего персонала – охранник на входе и дородная женщина на раздаче, умело размазывающая картофельное пюре с гуляшом по тарелке. Как в советских фильмах!
