Ирина Глебова - Выкуп
Некоторое время назад, совершенно случайно, Косте показали человека и рассказали, что этот тип – большой криминальный авторитет и держит в своих руках чуть ли не весь местный рэкет. Дело происходило в боулинг-клубе, Костя играл партию с знакомым хозяином казино, как вдруг тот зло процедил:
– У-у, волчара ненасытный! Этот ни разу не промахнётся, вот увидишь!
Костя посмотрел: к дальней дорожке подошёл осанистый старик – седой, с очень загорелой, словно продубленной кожей, с жилистыми, перевитыми венами руками и мощной грудью, обтянутой лёгкой футболкой. Он стал играть один, но невдалеке за столик уселись трое мощных парней, явная охрана.
– Пол жизни по тюрьмам просидел, знает как скрутить человека!
– Дань собирает? – догадался Костя. – А по виду не скажешь, что уголовник.
– Да ты в глаза его посмотри! – воскликнул полушёпотом партнёр. – Его взгляда никто не выдерживает!
Но взгляда старика Костя так ни разу и не поймал, хотя всё время с интересом поглядывал в его сторону. Зато отметил, какой у того удар: короткий, почти незаметный замах, резкий толчок кистью, – и шар сбивает разом все кегли! В движениях рук старика была какая-то необъяснимая завораживающая угроза, Косте даже стало немного не по себе. А хозяин казино рассказал, что Грубин набрал группы бывших спортсменов, афганцев, вообще головорезов и обирает чуть ли не всех обеспеченных хозяев в городе. Это у него называется «охраной», поборы большие, отсрочек не терпит. Его боятся, ребята у Грубина крутые, резкие. Но бывает, что к нему и они, предприниматели, обращаются за помощью – выбить долг или запугать конкурента. Старик денежку любит, такие заказы охотно выполняет… От владельца казино Костя узнал и то, что именно Грубин, через подставных лиц, конечно, построил на главном городском стадионе известную сауну и часто свободное время проводит там.
К Грубину Костя пошёл тогда, когда уже имел на руках билет до Берна. Отправился к сауне наугад, и не просчитался: старик был там. Сказал охране: «К Степану Васильевичу, по делу», и его очень скоро повели по винтовой лесенке на второй этаж, в чисто деловой кабинет, где Грубин, внимательно осмотрев Костю, кивнул своим охранникам: «Идите, мы тут с мальцом потолкуем, я вижу – парнишка хороший…»
Вот тут Костя наконец и встретился взглядом со старым уголовником – непроницаемым и жёстким прищуром при подобии улыбки, больше похожей на оскал. Его пробила невольная внутренняя дрожь, но он не испугался, наоборот: утвердился в том, что нашёл нужного человека. И выложил всё прямо, без объяснений и оправданий: нужно проучить одного молодого человека – не убить, а избить, можно даже покалечить. Он заплатит, его уполномочили…
Грубин сразу же спросил:
– Сколько? – И покачал головой. – Это мало. Задание серьёзное.
– Уверяю вас, – Костя широко улыбнулся, – задание очень простое. Во-первых, не убийство же. А главное: обстоятельства таковы, что никто не станет искать – кто и за что напал на этого парня. Будут счастливы, что он жив остался!.. Хорошо, я немного приплачу, но больше не могу.
Они договорились. Костя назвал адрес, имя «Олег» и оставил Грубину видеокассету с двухминутной записью: Олег выходит из подъезда, идёт по улице… Он сам на днях незаметно сделал эту запись.
Костя точно назвал число, до которого Олега нельзя было трогать ни в коем случае. Только через несколько дней после его отлёта в Берн и, как он надеялся, – его благополучной «гибели». Теперь избиение Олега было для него не только исполнением давней мечты-мести, оно становилось даже необходимым. Во-первых, это в какой-то степени отвлечёт внимание от его «гибели», которую, конечно же, милиция станет расследовать. Возможно, после нападения на сына Барков попросит органы вообще прекратить это раследование: ему станет ясно, что вымагатели продолжают действовать. Кто знает, может и так случится, что испугавшись за Олега, Вадим переведёт очередную порцию денег – это будет здорово!
Оставалось главное – организация собственной «гибели». Костя уже продумал всё до мелочей, только бы не подвёл тот самый бомж, чем-то похожий на него самого. Впрочем, если копателя мусора не окажется в нужное время на месте, придётся ему искать замену. Она, конечно же, найдётся – слишком много поставлено на карту, – но Костя страшно не любил осложнений. И по-настоящему обрадовался, увидев в проходном дворе знакомую сутулую фигуру около мусорных баков. В это время, в одиннадцать утра, двор как обычно был пуст, лишь в другом его конце, отгороженном густым кустарником, играли на детской площадке ребятишки, сидели на лавочке женщины. Но они были далеко и в сторону мусорных баков не смотрели. Костя остановился в двух шагах от бомжа, тот повернул голову, взгляды их встретились…
– Витёк, это ты? – спросил Костя неуверенно. И тут же, не давая тому ответить, воскликнул. – Ну конечно, Витька Герасимов! Неужели не узнаёшь – я же Серёга, за партой одной сидели! А я всё хожу мимо и приглядываюсь, вижу – знакомый, а узнать не могу! А сейчас глянул в профиль, и осенило: да это ж дружок мой школьный. Сколько лет не виделись, да и ты – не в лучшем виде. Но всё же я узнал тебя, кореш! Рад, честное слово, рад!
Тут нужно было для полноты картины «Витька» обнять, но Костя не смог себя пересилить, просто похлопал того по плечу. Он специально подготовил такой длинный монолог, чтобы бомж успел прокрутить в голове все выгоды такого знакомства и не брякнул сразу: мол, не Витёк я… Расчёт оказался верным. Обалделое выражение сначала застыло на одутловатом, испитом лице, потом стало медленно меняться, губы беззвучно шевельнулись несколько раз и растянулись в заискивающую улыбку. Костя словно видел, как крутятся в отупевшем мозгу колёсики: «Он меня принял за другого, пускай так и думает. Видно, что богатый, деньгами набит, глядишь – раскручу лоха на червонец-другой, а нет, так хоть бутылку купит, угостит…»
Костя прибавил в голосе растроганности и одновременно потянул своего нового приятеля в сторону от мусорки:
– Помнишь, Витёк, как мы химичке на уроке взрыв устроили? Она на стул вскочила, а ты ей под юбку заглядывал! Ты вообще был парень не промах, с девчонками в спортивном зале закрывался!
Он импровизировал на ходу и сам поражался тому, как всё натурально получается. «Витёк» кивал головой и что-то неопределённо мычал, соглашаясь. Костя словно бы спохватился:
– Слушай, эту встречу надо отметить! Тут у меня за углом машина, поедем за город, в один хороший ресторанчик – посидим, выпьем.
У бомжа губы сразу распустились в улыбке, глазки заблестели. А Костя пнул ногой вонючую сумку, сказал:
– Брось ты эту гадость! Больше не будешь по мусоркам шарить, я тебя к себе в фирму на работу возьму, деньги хорошие платить буду. Ты же моим лучшим другом был! Я тебя сейчас сразу переодену, у меня в машине как раз мой запасной костюм есть. А то ведь в ресторан тебя так не пустят.
Машину он припарковал недалеко, тоже в пустынном переулке. Костюм и туфли, «кстати» оказавшиеся в салоне, были немного свободны новому хозяину. «Ничего, это ненадолго» – хмыкнул про себя Костя. Он посадил приодетого, но всё равно смердящего «Витька» рядом, на переднее сидение, достал из сумки бутылку коньяка и разовые стаканчики.
– Мы прямо сейчас нашу встречу отметим, для начала.
Себе плеснул слегка, а «Витьку» – полную. В первоначальном варианте своего плана он хотел разбавить в коньяке сильное снотворное, но потом передумал. Кто знает, как всё обернётся, а вдруг медики сумеют выявить следы снотворного даже в сгоревшем теле! Нет, рисковать нельзя, не должно быть никаких сомнений в том, что погиб именно Константин Охлопин. Если понадобится – он воспользуется эфиром. Но глядя на забалдевшего от одной рюмки бомжа, Костя понял, что не потребуется, скорее всего, и эфир.
– А что же твои родители? – спросил он, наливая вторую порцию, тоже доверху. – Я помню их, хорошие они у тебя.
– Померли они, – неожиданно внятно произнёс бомж и громко всхлипнул, из глаз покатились пьяные слёзы.
Костя подумал, что родители того и правда умерли. Обрадовался – это хорошо! Некому будет искать беднягу. Впрочем, таких опустившихся и спившихся людей даже родители наверняка не сразу хватятся – привыкли, что тот время от времени исчезает, бродяжничает. А уж милиции сейчас вообще не до бомжей-алкоголиков. Всё же он спросил ещё:
– А сестра твоя? Или у тебя брат – я уже забыл?..
– Сеструха, – махнул рукой «Витёк». – Так давно замужем, в Барнауле живёт, а может уже в другом месте. Не знаю.
Всё складывалось как нельзя лучше. Когда Костя выруливал на шоссе, ведущее за город, «Витёк», выпивший практически один бутылку коньяка, был уже в отключке. Костя туго затянул его привязным ремнём, немного назад откинул сидение, чтоб у того не болталась голова. Посмотрел на часы – до отлёта самолёта оставалось три с половиной часа. Вещи его были уже в аэропорту, в камере хранения, с собою лишь небольшая сумка на ремешке, в ней документы и деньги – валюта. Он в целях конспирации не стал полностью оголять свой счёт в банке, но в несколько заходов снял крупную сумму, перевёл в валюту. А там, в Швейцарии, – отец, Руди Портер, они помогут, поддержат, возьмут в компаньоны…
