Миюки Миябэ - Седьмой уровень
Он поперхнулся и громко откашлялся.
— Это хозяин предложил своему другу Миёси приобрести в совместную собственность «Счастливый приют». С первого взгляда на внушительный, не побоюсь этого слова, особняк, возникает мысль, что он идеально подходит для двух семей. Два строения, соединенные коротким проходом. Дом построен на склоне, и хотя считается двухэтажным, со стороны дороги это все четыре этажа. Вид из окон открывается просто великолепный. По утрам можно наблюдать, как солнце поднимается из моря, точно просачивается из водной глубины.
Воспоминания ожили. Море, которое отец любил до страсти.
— Но одной семье жить там расточительно, да и небезопасно. Поэтому хозяин с самого начала обратился к Миёси, который говорил, что, выйдя на пенсию, хочет удалиться в какую-нибудь глушь и сосредоточиться на своих научных изысканиях. В результате многолетней дружбы они хорошо понимали друг друга. Я считал, что это идеальное решение. Акиэ и Юкиэ — уже взрослые девушки. Если Юкиэ, закончив колледж, поступит на службу, она наверняка предпочтет жить самостоятельно. И Акиэ, освободившись от необходимости вести домашнее хозяйство, сможет наконец-то жить так, как ей хочется. Кадзуо Миёси говорил: «Я могу уехать из города со спокойной душой, дочери и без меня прекрасно устроятся». К тому же, в это время в разговорах господина Миёси стала проскальзывать мысль о женитьбе. Речь шла о женщине, которая преподавала в той же гимназии и относилась с сочувствием к его научным исследованиям. Если бы они поженились, ему было бы не так тоскливо уехать с насиженного места и расстаться с дочерьми. Все складывалось как нельзя более удачно. В любом случае, до пенсии Миёси оставалось два года, так что еще было время все хорошо обдумать.
— Как я… как мы с сестрой восприняли разговоры о женитьбе отца? — робко спросила Акиэ. — Вам известно?
Кокити улыбнулся, точно спеша ее успокоить.
— Дочери были согласны. Как изволил выразиться господин Миёси: «Единственное, что меня смущает, это наш возраст».
Но вскоре это уже не имело никакого значения.
Необходимо время, чтобы осознать весь ужас случившегося. Так камешки, ложась один на другой, вырастают в гору. Так температура, повышаясь градус за градусом, доходит до точки кипения. Так энергия постепенно накапливается, пока не достигнет критической массы…
— До сих пор не верится, что хозяина и его супруги с нами нет.
Кокити затрясся всем своим тучным телом. Здесь, в этом доме, бывшем зримым результатом его многолетней преданной работы под началом Огаты, он был похож на осиротевшего ребенка.
— Я разделяю твои чувства, Юдзи. Я не хочу верить, что Такаси Миямаэ мертв. Хочу, чтобы он был жив. Тогда бы я мог задушить его своими собственными руками. Я бы не дрогнул. Если б мое желание исполнилось, мне все равно, что со мной будет. Но ты, Юдзи…
Глядя на Юдзи, он сказал умоляющим тоном:
— Это сон. Дурной сон. Такаси Миямаэ мертв. Он был диким зверем, чудовищем, но его больше нет. Будем же рады тому, что, совершив преступление, он не долго прожил — свалился с обрыва и сдох. Теперь же, когда вы вернулись домой, забудь все, что было. С этим покончено. Обратись к врачу, я уверен, память вскоре вернется. И все будет хорошо.
Наверняка Кокити уже не раз говорил ему те же самые слова. Почему же он, несмотря на уговоры и мольбы, продолжал, не сдаваясь, упорно вести свое расследование?
Не было ли у него на это какой-то очень веской побудительной причины?
И не служит ли потеря памяти самым красноречивым доказательством того, что он-таки докопался до «причины». Вряд ли тот, кто отнял у него и Акиэ память, думал, что ему это удастся.
— Кокити… — заговорил Юдзи, скосив глаза на загадочную надпись на своей руке, — мой отец и господин Миёси что-нибудь рассказывали о Такэдзо Мурасите? Как они к нему относились?
Кокити заколебался.
— Вообще-то хозяин не слишком любил злословить о ком-то…
Юдзи усмехнулся. Кажется, он уже получил ответ.
— Вы хотите сказать, что он был не слишком лестного мнения о Мурасите? Не испытывал большой радости от нежданной встречи со старым приятелем?
Кокити посмотрел на Акиэ, на Саэгусу и, наконец, на Юдзи, и заговорил так, как будто из него насильно вытаскивали слова.
— Хозяин сказал, что идея писать номера на руках пациентов — вполне в духе этого человека, — на лбу выступили капли пота. — Этот человек, говорил он, ради достижения своей цели не остановится ни перед чем…
31
Квартира, принадлежавшая семье Миёси, располагалась в большом, элегантном доме, вытянувшемся вдоль набережной реки. Проехали мимо учебного здания с часовней. Кокити объяснил, что река называется Хасэгава, а здание с часовней — Институт св. Доминика. Кажется, он уже свыкся с тем, что Юдзи практически все воспринимал заново.
На почтовом ящике триста третьей квартиры висела табличка: «Кадзуо Миёси, Акиэ, Юкиэ».
Консьержка сразу узнала Акиэ.
— Наконец-то вы вернулись! — воскликнула она. — Давненько вас не было.
Должно быть, она заметила, что взгляд Акиэ устремлен в неопределенном направлении. Поднеся руку к глазам, она спросила:
— Господин Огата, у барышни опять проблема со зрением?
Юдзи, поняв, что она обращается к нему, смущенно кивнул. Судя по тому, что консьержка узнала его и запросто с ним заговорила, он был здесь частым гостем.
— Увы, в Токио произошел рецидив, — ответил он.
Консьержка сочувственно покачала головой.
Акиэ сказала, что потеряла ключ. Консьержка открыла им дверь, и они вошли в квартиру.
В просторной прихожей был постелен коврик с узором из роз. Когда разулись, почувствовали, что коврик уже успел отсыреть. Воздух был спертый.
— Когда я уехала в Токио? — спросила Акиэ.
Немного подумав, Кокити ответил:
— Кажется, в двадцатых числах мая. Вы тоже сорвались как будто впопыхах.
— Я не сказала, куда еду?
— Нет. Только намекнули, что вам известно, где находится Юдзи.
Акиэ шла рядом с Юдзи, держа его под руку, но сделав несколько шагов, отступила и, касаясь левой рукой стены, начала продвигаться вперед самостоятельно. Он не спускал с нее глаз, чтобы в случае необходимости, прийти на помощь. Пройдя через дверь, она завернула налево и наткнулась на маленький книжный шкаф. Скользнув руками по его поверхности, нащупала ручку выдвижного ящика.
— Здесь… Мне кажется, здесь. Открой.
В ящике оказалось несколько писем.
— Госпожа Акиэ, к вам вернулась память? — спросил Кокити, краснея.
Акиэ покачала головой.
— Не знаю. Вдруг вспомнила, когда наступила на коврик, что, если продвигаться таким образом, я окажусь в своей комнате. И что складывала в этот ящик почту.
У всех находящихся в ящике писем конверты были надорваны. Там же было несколько открыток. На одной из них в графе «адрес отправителя» было написано просто «Юдзи».
«Извини, что причинил тебе беспокойство. Я, наконец, определился с местом жительства, поэтому сообщаю тебе адрес. Заклинаю, никому не говори. Не волнуйся и жди меня».
На печати дата — восемнадцатое мая нынешнего года. Когда Саэгуса прочел вслух, Акиэ улыбнулась.
— Ну, конечно же, я бы ни за что не поехала в Токио, не зная адреса. Я такая трусиха.
В качестве места проживания значилась Такада-но баба.
— Все сходится, — сказал Саэгуса. — Возвращаемся в Токио. Вполне вероятно, что там остались какие-то записи, связанные с расследованием убийства.
— Если только Такэдзо Мурасита нас не опередил.
Перед отъездом в Токио Акиэ, по-видимому, навела порядок в квартире.
— Телефон отключен, — констатировал Саэгуса и ушел. Он торопился купить билеты на обратный поезд.
— Ну вот, не успели приехать, уже назад, — уныло сказал Кокити, топтавшийся в прихожей. — Вы не хотите обратиться в полицию?
— Сейчас бесполезно.
— А я могу вам чем-нибудь помочь?
Юдзи невольно улыбнулся.
— Только моральной поддержкой, но в нашем положении и это немало. К тому же, на вашем попечении остается магазин. Мы и так вам причинили столько хлопот…
Подбородок Кокити задрожал. У Юдзи защемило сердце, когда он понял, что добряк стиснул зубы, чтобы не разрыдаться.
Акиэ бродила, держась рукой за стену, и обыскивала квартиру. Послышав шум, Юдзи направился к ней.
Она стояла перед маленьким домашним алтарем. Разумеется, вазочка была пуста и курительных палочек не было, но аккуратно стояли в ряд две новых поминальных таблички и одна довольно старая.
Ее родители и сестра.
Хорошо, что Акиэ этого не видит, подумал он. Слишком жестоко, все позабыв, вдруг наткнуться на такое…
На алтаре также стояли фотографии. Он уже много раз видел их, поэтому сразу узнал на снимках Кадзуо Миёси и Юкиэ. Женщина тридцати с небольшим, вероятно, была матерью Акиэ. Умерла молодой.
