Дарья Калинина - Мираж в обручальном кольце
— Угу, — откликнулся Серега откуда-то из глубины багажника, куда он пристраивал свои покупки.
— Вообще-то удивительное дело, как эта тетка быстро поднялась, — увлекся воспоминаниями Олег. — Когда она на своей развалюхе «Опеле» ездила, у нее было всего-то несколько торговых палаток. И все. А три года назад она начала строить этот супермаркет. И видишь, построила.
— А почему ты все время о ней одной говоришь? — спросила я у Олега. — У нее же муж есть.
— Есть, — немного удивился нашей осведомленности Олег. — Но он-то тут при чем?
— Разве этот супермаркет не их общая собственность? — удивилась я.
— Не знаю, — покачала головой Олег. — Может быть, и общая. Но делом всегда одна Галина занималась. Муж у нее дурак.
— А ты откуда про мужа знаешь? — высунулся из машины Прапор. — Серега, слышишь, о чем они говорят? Нас ревнуют, а сами какого-то мужика все время упоминают.
— Я с Дашей еще поговорю, — угрожающе пробубнил Серега. — Потом.
Настроение у него явно было паршивое. Но выяснение отношений мы все благоразумно отложили на после ужина. Подкинув Олега домой, мы все отправились к Сереге. Пока мы с Катькой занимались приготовлением салатов, Серега, сердито сопя, жарил свиные отбивные. Один Прапор бездельничал, сидя на стуле и уверяя, что он смертельно устал за день.
— Чтобы вы девчонки знали, мы с Серегой, пока вас искали, все ноги себе сбили, — откровенничал он. — Что у вас там за история с милицией?
— Ничего, — кротко ответила я. — Просто нас угораздило оказаться в доме, где подряд произошло целый два убийства. А так как сначала никто не знал, кто мы такие, и нам не верили, что мы действительно заблудились в лесу, то нас тоже задержали. А вам разве из милиции не звонили на наш счет?
Возникло молчание.
— Звонили, — наконец кивнул Прапор. — Но мы с Серегой решили, что это вы своих любовников подговорили.
У нас с Катькой глаза на лоб вылезли.
— Кого хоть убили? — как ни в чем не бывало, поинтересовался Прапор.
— Сначала хозяина дома, — пробормотала я. — А потом одну из его гостей.
— Признавайтесь, ваша работа? — оторвался наконец от жарки мяса Серега. — Устраняли соперницу? И надо же, как они нас с тобой, Прапор, ловко в тот лес заманили. У них, наверное, уже давно план созрел, как проникнуть в тот дом. И прикончить своего любовника.
— Нет! — закричали мы с Катькой. — Зачем нам? Мы знать никого из гостей не знали.
— А хозяина? — спросил ревнивый Серега.
— И хозяина не знали!
— Ну-ка, рассказывайте все по порядку, — распорядился Серега, садясь к столу и наливая себе первую рюмку водки. — Чего это вы, на ночь глядя, поперлись в гости к совершенно незнакомому вам мужику?
Пока мы рассказывали всю историю нашим парням, в отделение милиции, где работал Голованов, поступил анонимный звонок.
— Мне нужно поговорить с кем-то, кто занимается расследованием убийства на даче Сувориных.
Так как трубку снял Голованов, то ему же пришлось и беседовать.
— Кто вы? — первым делом спросил опер.
— Неважно, — прошелестел голос в ответ. — Я не хочу, чтобы меня знали. Я случайно видел через окно, как это случилось.
— Что случилось? — спросил Голованов. — Говорите толком. И назовите себя.
— Я видел, кто убил Валентина, — прошептал в трубку все тот же шелестящий голос. — Я видел, как это случилось.
— И вы можете назвать имя убийцы? — спросил Голованов, чуть дрогнув.
— Могу, — с оттенком удовольствия сказал голос неизвестного или неизвестной. — Это был сосед Суворина. Дмитрий Алпатов.
— Кто?! — крикнул в трубку Голованов. — Алло, алло!
Но в трубке уже раздавались лишь короткие гудки.
— Вот черт! — выругался Голованов.
— Ты чего орешь? Кто звонил? — спросил у него Судаков, который в этот момент вошел в кабинет.
— Не знаю, — ответил Голованов. — Он не представился. И голос постарался изменить. Даже не понятно, мужчина это или женщина. Сказал, что видел, как было совершено убийство Валентина Суворина. И что сделал это сосед Суворина. Ну тот, жена которого работала у Суворина домработницей.
И менты переглянулись.
— А что? — задумался Судаков. — Вполне возможно.
— У Алпатова алиби, — простонал Голованов. — Весь вечер он пил со своим приятелем. А к тому времени, когда случилось убийство, оба были мертвецки пьяны. И спали.
— Это по словам собутыльника Алпатова они спали, — возразил Судаков. — Но как он может ручаться за самого Алпатова? Может быть, тот не был так уж пьян. А просто зарабатывал себе алиби. Знаешь, что бы я сделал на твоем месте?
Голованов кивнул. Он и сам понимал, что Алпатова и его собутыльника необходимо еще раз допросить. И на этот раз гораздо тщательней.
— И отпечатки пальцев у него сними, — посоветовал Судаков.
— Сам знаю, — огрызнулся Голованов.
С того самого момента, когда несколько минут назад он снял телефонную трубку, его не оставляло какое-то мерзкое ощущение, что его словно марионетку заставляют играть в чьей-то чужой пьесе. Это чувство не оставляло Голованова, как он ни старался от него избавить. И после того как он задержал и привез в отделение Алпатова и его собутыльника, это чувство только усилилось. Но чувство к делу не пришьешь.
А у Алпатова был мотив, была возможность и не было практически никакого алиби. Потому что его собутыльник сразу же признался, что отрубился около восьми вечера. И беспробудно спал всю ночь. Вплоть до шести утра. В шесть он немного протрезвел и побрел к себе домой. Досыпать. Таким образом, алиби Алпатова рассыпалось, как карточный домик.
— Вынужден вас арестовать по подозрению в совершении убийства, — с тяжелым сердцем сообщил мужику Голованов.
— Я так и знал! — горестно взвыл тот. — Так и знал, что вы найдете крайнего. Не убивал я его! Не убивал эту паскуду!
Голованов машинально отметил слово «паскуду», но даже это его не убедило в виновности Алпатова. Однако с фактами не поспоришь. И Алпатов отправился в камеру, продолжая взывать на все отделение к справедливости, которой нет.
Мы уже закончили рассказывать Сереге и Прапору о проведенном нами расследовании. И теперь оба парня смотрели на нас со смесью восхищения и ужаса.
— Никогда бы не подумал, что вы на это способны, — наконец выдавил из себя Прапор.
— С завтрашнего дня больше никаких расследований, — распорядился Серега. — Этот ваш мент, который ведет дело, прав. Поймите, опасно самостоятельно искать убийцу. Ему, убийце, это может и не понравиться.
— Ну да, — фыркнула Катька. — Почувствует себя оскорбленным, что за дело взялись две дилетантки, а не весь уголовный розыск.
— Я сказал, больше никаких расследований! — потребовал Серега.
Мы с Катькой молчали.
— Либо пообещаете, либо посажу под домашний арест, — пригрозил нам Серега.
Мы с Катькой надулись. А потом, окончательно войдя в роль, начали рыдать. Серега только притворяется таким суровым. Женские слезы способны растопить его сердце быстрей, чем тает кусок масла на раскаленной сковородке.
— Ладно, — буркнул он. — Завтра утром мы с Прапором поможем вам следить за вашим психоаналитиком. Я ведь вашу завтрашнюю задумку верно понял?
— Верно, верно! — закричали мы, бросаясь обнимать и целовать Серегу.
В приливе чувств мы немного перестарались. И не учли, что стул, на котором сидел Серега, и так с трудом выдерживает вес его одного. А когда к нему прибавились еще и мы с Катькой, бедный стул не выдержал. Он заскрипел и медленно развалился ровно на две половинки.
— Ой! — только и успел крикнуть Серега. — Падаем!
В результате мы втроем оказались на полу. Серега здорово приложился затылком об пол. А сверху о его лоб стукнулись еще и мы с Катькой.
Бах! Бум! Бум!
Пока мы ошеломленно поднимались с полу, пока проверяли, все ли у нас цело, пока то да се…
— Хи-хи-хи, — послышался голос Прапора.
Мы с Катькой обернулись и взглянули на Серегу, чей лоб украшали две стремительно растущие шишки. Видя это, мы с Катькой тоже не удержались и начали смеяться.
— Смейтесь, смейтесь, — мрачно поощрил нас Серега. — Нашли над кем потешаться.
И он ушел в ванную прикладывать к шишкам холод. Остаток вечера мы провели, пытаясь хоть немного развеселить Серегу и уменьшить размер его шишек. Прапор даже предложил смотаться в ночную аптеку, но Серега решительно отверг это предложение.
— Ничего, сами пройдут, — сказал он. — Не признаю никаких лекарств.
Против ожидания за ночь шишки не только не уменьшились в размерах, но еще и посинели. Теперь не прикрытый волосами лоб Сереги выглядел не просто чудно, а откровенно жутко. Да еще Прапор на редкость бестактно сравнил шишки Сереги с украшением, которое носят рогатые мужья. После этого настроение у Сереги понизилось еще на несколько градусов.
