Мария БРИКЕР - НЕ КНИЖНЫЙ ПЕРЕПЛЕТ
- Поняла, - рассеянно сказала Диана. - Вот только непонятно, почему моя мать покончила с собой спустя год после этих событий, и почему от меня так тщательно скрывали причину ее самоубийства. Диана вскочила с кровати, быстро приняла душ, привела себя в порядок и села за руль своей машины.
Глава 30
Переплетение судеб
Звонок в дверь звучал непрерывно, Роман Петрович недовольно поморщился, нехотя встал с дивана, вышел в прихожую, посмотрел в глазок и с удивлением распахнул дверь.
- Дианочка? Что случилось, на вас лица нет?
- Роман Петрович, простите, что без звонка, но мне надо срочно с вами поговорить.
- Ну проходите, пожалуйста, - отступил он, пропуская ее в квартиру. - Пойдемте, вы уж не обессудьте, в комнату не приглашаю - там у меня такой кавардак, я только что из командировки вернулся, уезжал спешно, все вещи раскидал. Поговорим на кухне, если не возражаете - по-простому. Присаживайтесь на стульчик. Чайку сейчас организую, и вы мне расскажете, что стряслось.
- Это касается Веры, - подавлено сказала Диана.
- Веры? - удивленно переспросил детектив. - А что случилось?
- Расскажите мне о ней все - я хочу знать правду.
- Какую правду, Дианочка? Я не понимаю, о чем вы говорите?
- Все вы прекрасно понимаете, Роман Петрович. Вы знаете о ней все, вы были ее адвокатом на суде. Только я не верю, что она убила своего ребенка! Расскажите мне, как было дело на самом деле? Недавно я узнала, что за рулем той машины была моя мать. Я хочу знать все!
- Ах ты боже мой! - всплеснул руками детектив. - Тогда я должен предупредить вас, что правда вам совсем не понравится. Мой вам совет - идите домой, Дианочка, и забудьте обо всем.
- Я никуда не уйду, Роман Петрович. Вот, возьмите, думаю, это сломит вашу нерешительность. - Диана положила перед детективом несколько зеленых купюр и нервно заерзала на стуле.
- Деньги я не возьму, - твердо сказал Роман Петрович и поставил перед Дианой чашку с чаем. - Мой долг был предупредить вас о возможных последствиях. Что ж, устраивайтесь поудобнее, разговор у нас предстоит длинный и тяжелый.
***
Красавица, умница, талант - говорили в один голос друзья. Ее ждет великое будущее, заграничные гастроли и слава - в один голос кричали балетоманы, после посещения очередного балета с ее участием. Поклонники осыпали ее цветами и подарками. Молоденькая успешная балерина Большого театра Катенька Реброва купалась в море всеобщего обожания до тех пор, пока не получила серьезную травму лодыжки. О карьере «примы» пришлось забыть раз и навсегда. Друзья и поклонники, сочувственно вздохнув пару раз, испарились бесследно, будто их никогда и не было. Она осталась одна - растерянная, убитая… растоптанная.
Жить не хотелось. Она навела порядок в квартире, сложила все свои вещи в коробки, написала письмо, надела балетную пачку, сделала макияж, вошла на кухню. Плотно закрыла окно и дверь, открыла все газовые конфорки и, превозмогая боль в ноге, стала танцевать партию из балета «Лебединое озеро». Неожиданный звонок в дверь прервал ее танец, она опомнилась, распахнула окно, закрыла конфорки, вышла в прихожую и открыла дверь. На пороге стоял худой высокий парень в поношенном драповом пальто, с большими темными глазами, пышной шевелюрой иссиня-черных волос и держал в руках огромный букет розовых роз, кощунственно перевязанный ярко-красной лентой.
- Вы кто? - спросила она, разглядывая незнакомца.
- Здравствуйте, - застенчиво улыбнулся он, - разрешите представиться. Меня зовут Леонид Кошель, и я люблю вас. Прошу вас стать моей женой, без вас мне нет жизни на этой земле, и если вы откажете мне, я буду вынужден покинуть этот бренный мир.
- Это что, шантаж? - растерялась Катя.
- Можете считать, что так, Катя. Даю вам время на размышления - ровно неделю, более я ждать не в состоянии. Конечно, сейчас вы обо мне ничего не знаете, поэтому переодевайтесь - и поедемте.
- Куда? - изумленно спросила Катя.
- Ко мне домой.
- Вы в своем уме? Я вижу вас первый раз в жизни! - возмущенно воскликнула Катя.
- Я познакомлю вас с мамой, она расскажет вам обо мне. Кстати, вы напрасно думаете, что видите меня впервые, я не пропускал ни одного балета с вашим участием. Несколько раз вы давали мне автограф. Возможно, вы просто запамятовали, что знаете меня.
- Да, поехали! - неожиданно оживилась Катя. - Проходите на кухню, поставьте цветы в вазу и подождите меня. Я переоденусь и буду в полном вашем распоряжении. Кстати, Леонид, - крикнула она из другой комнаты, - а чем вы занимаетесь, если не секрет?
- Я философ! - ответил Леонид с кухни.
- Ну что же, философ, - рассмеялась девушка, - вот вам моя рука, и, прошу вас, никогда больше не дарите мне розовые розы, перевязанные красной лентой!
- Хорошо, - серьезно кивнул Леонид, - обещаю, что всю жизнь я буду дарить тебе только красные розы, перевязанные розовой лентой.
Леонид Кошель сдержал свое обещание: на все семейные праздники отец Веры дарил матери букет красных роз, и Верочка долго не знала, почему букет непременно перевязан отвратительной розовой лентой и почему ее утонченная мать каждый раз подмечает это с восторгом, а не с содроганием.
Она росла окруженная заботой и любовью, в уютной квартирке на Старом Арбате. Единственное, что омрачало ее счастливое детство, - это рьяное желание матери сделать из нее знаменитую балерину. Занятия в балетной студии и дома доводили ее до нервного припадка, ноги болели, одно только слово «станок» вызывало судороги во всем теле, но она, как послушная дочь, безропотно шла на занятия и делала вид, что счастлива, лишь бы не огорчать свою маму. Мучения закончились в седьмом классе, когда Вера неожиданно вытянулась, стала выше всех своих сверстников, и в балетной студии ей тактично намекнули, что следует сменить станок на спортивный зал с баскетбольной сеткой. Теперь она могла с чистой совестью заняться тем, о чем мечтала с самого раннего детства, - и поступила в районную художественную школу. На занятия она летела, как на крыльях, но спустя год ее настроение сменилось тяжелой депрессией. Скучные натюрморты, обрюзгшие натурщицы и постоянные придирки и замечания педагогов по поводу ее техники письма начали раздражать и угнетать. Она рисовала чувствами, эмоциями и душой, строго отвергая все принятые стандарты, и ее работы кардинально отличались от всех остальных. За это ее презирали и высмеивали. Но она интуитивно чувствовала, что все делает правильно, что именно так нужно использовать цвет, и неважно, что восковые груши и яблоки получались другого оттенка и не совсем той формы. Конфликт с педагогами и одногруппниками нарастал, но она продолжала посещать занятия - без выпускного диплома поступить в художественный вуз было нереально. До выпускных экзаменов оставалось несколько месяцев, она пришла на занятие по живописи и в дверях аудитории столкнулась со своим педагогом.
«Дорогуша, - с ухмылкой сказала ей старорежимная тетечка с пучком на голове и брошью на белом кружевном воротничке, - хочу тебя поздравить, я выставила твои работы на нашей новой выставке, и они заняли там почетное первое место. Сегодня я освобождаю тебя от занятий, иди в актовый зал и наслаждайся славой».
Вера с удивлением посмотрела на педагога: ни для кого не было секретом, что училка по живописи ненавидела ее больше всех. Пытаясь прийти в себя от счастья, она бросилась вверх по лестнице. По пути ей встретилось несколько ребят из школы, все они почему-то прятали глаза, отворачивались и хихикали в кулачок. Она добежала до нужной двери, распахнула ее и вошла. Несколько человек при виде ее захлопали в ладоши и расступились. Ее картины висели на стене в окружении отвратительных, ужасающе вульгарных работ, а над ними красовался яркий плакат с названием выставки: «ХУДШИЕ РАБОТЫ ЗА МИНУВШИЙ ГОД».
Верочка обвела взглядом ухмыляющуюся толпу и дико закричала. Все перестали смеяться, но она продолжала кричать до тех пор, пока не сели связки, потом бросилась срывать картины со стены, рвать их на части, топтать. На ее крик прибежали педагоги, ее пытались успокоить, но она вырывалась, кусалась и царапалась, как дикая кошка. Успокоить ее смогли только врачи «Скорой». Затем последовали три месяца лечения в отделении нервных болезней, извинения со стороны школы и диплом об окончании с отличными отметками, который она сразу, как только получила, спустила в унитаз, увольнения нескольких педагогов - организаторов выставки, стойкое нежелание рисовать и отказ от поступления в институт. Несколько месяцев она не выходила из дома и чахла на глазах. Родители с ума сходили от беспокойства и безуспешно пытались вернуть дочь к нормальной жизни. Помог случай. В квартиру напротив въехали новые соседи: пожилой седовласый мужчина и его дочь. Верочка вдруг ожила, имя нового соседа она хорошо знала. Вениамин Константинович Дюков был любимым художником девушки, его фамилия скандально гремела на весь Союз, критики безбожно хаяли его творчество, выставки его работ отменяли перед открытием - он был не востребован на Родине. Но на его картины стояла очередь из иностранцев, которые скупали их пачками и увозили за рубеж. Верочка не находила себе места несколько дней. Дюков был для нее абсолютным авторитетом, она была уверена, что именно этот человек сможет нормально объяснить, что€ с ее работами не так, и, возможно, поможет ей взглянуть на все ошибки иначе. Наконец она набралась смелости, прихватила с собой несколько своих работ и позвонила в соседскую дверь.
