Наталья Андреева - Черная кошка в темной комнате
— Я тоже не собираюсь сегодня на работу. Не до того. Мне неудобно напоминать, но…
— Ах да! — вспомнил Мамонов. — Я ж хотел позвонить адвокату! Момент.
Он схватился за мобильный телефон. Должок за ним. Валя-то приютила, обогрела, накормила. Надо бы ей помочь.
— Слушаю, — зевнув, отозвался господин Зельдман.
— Соломон, ты мне нужен. Я сейчас знаешь где? -И Сила Игнатьевич назвал адрес Валентины. — Вот сюда и приезжай.
— А что вы там делаете?
— Живу, — сердито сказал Мамонов. — В общем, поторопись.
— К чему такая спешка? — Адвокат вновь зевнул.
— Хочешь сказать, что сесть я всегда успею?
— Ну зачем же так! Я сейчас приеду.
Положив телефон на стол, Мамонов сказал Валентине:
— Умный мужик. Но считает, что я виновен.
Он нахмурился, вспомнив вчерашний разговор с Леонидовым. Неприятный разговор. Когда вышли на лестничную клетку, тот сказал без обиняков:
— Я понял, какую игру вы ведете, Сила Игнатьевич. Расчет простой. Вы дважды вызывали милицию на труп вашей жены. А потом дважды оказывалось, что она жива-здорова. И убедили всех в том, что вы сумасшедший. Что у вас галлюцинации. Как это водится, в третий раз вам не поверили. И вы, якобы чтобы убедиться в ее смерти, взяли в руки оружие, из которого ее убили, несколько раз перевернули труп, затоптали «следы». Теперь ваш адвокат будет отстаивать версию о вашей полной невменяемости в момент совершения преступления. Сумасшедших не судят. Ну признайтесь, что историю с рыжим мужиком в черных перчатках вы выдумали!
Признать этого Сила Игнатьевич не мог. Потому что видел, как… Почему ему никто не верит?!
Беседовали они долго. Мамонов уже начал терять терпение. А Леонидов вдруг улыбнулся и сказал:
— Ладно. Хорошо держались. Я и сам не верю, что вы убили. Но когда мне начальство сделало выговор, подумал вдруг: а не водит ли меня Сила Игнатьевич за нос? Я с утра на ногах. Проверяю эту версию. И если бы не папа с Венерой Гелиевной, если бы вы сегодня не привезли меня в этот дом… А главное — знак Зодиака.
— При чем здесь знак Зодиака?
— Вам повезло, что ваша жена ходила к астрологу. Видимо, мне придется вести и ее дело тоже, объединив с делом об убийстве таксиста Антона Васильева. Хотя на первый взгляд между ними нет никакой связи.
— Я, к примеру, ее не вижу, — буркнул Мамонов.
— У меня интуиция. Чутье. Надо искать. Завтра и займусь. А вы идите назад, к Валентине Павловне… — Леонидов вдруг улыбнулся. — Вам не показалось, Сила Игнатьевич, что тогда, на юге, вы выбрали не ту подружку?
— Не ту? — Мамонов набычился. — Как это не ту?
— А ведь вы ей нравитесь.
— С чего ты взял?
— Она вас защищает. И смотрит на вас, как… В общем, смотрит. Со стороны-то виднее, — Леонидов хитро прищурился.
— Ты что — сваха? Мне до того? Какая там любовь! Да нас обоих в убийстве подозревают!
— Это единственная причина, по которой вы еще не сошлись. По-моему, вы с Валентиной Павловной созданы друг для друга.
— Да иди ты… — разозлился вдруг Сила Игнатьевич.
— Иду. Меня тоже ждут. И тоже женщина. Только я сразу понял, что мне нужно, и своего шанса не упустил.
На сем они и расстались. Леонидов побежал вниз по лестнице, а Сила Игнатьевич еще какое-то время стоял на площадке третьего этажа и смотрел в окно.
Теперь они с Валентиной ждали адвоката, коротая время за беседой.
— Я вижу, живешь ты небогато, — заметил он.
Валентина отчего-то начала оправдываться:
— Все, что надо, у меня есть. Это жилье съемное, не забывай. Мебель не моя, ремонтом я тоже не утруждалась. О своей квартире надо думать, дом-то скоро сдадут. На первый взнос накопила, на ремонт и покупку мебели отложила, свидетельство частного предпринимателя оформила. Теперь буду работать на себя. — Она тряхнула кудрями. И с вызовом повторила: — Все у меня есть!
— Я вижу, ты женщина хваткая. А что ж мужика не нашлось?
— А куда спешить?
— Все-таки. Тебе ж, как я знаю, за тридцать?
— Ну и что? Я уже думала и о муже, и о ребенке.
— Только замуж собралась — а его взяли да зарезали, — гнул свою линию он. — Эк тебя угораздило!
Валентина разозлилась.
— Я же не спрашиваю, как тебя угораздило жениться на этой глупышке Эльзе.
— Она ж умерла, — с усмешечкой напомнил Мамонов. — Разве можно так о покойниках?
— А ты моего тоже не трогай.
— Я вижу, ты с характером.
— Не нравится, да?
— Отчего же?
— Тебе нравятся глупые длинноногие блондинки вроде твоей жены. Что ж ты тогда ко мне ночевать приехал? — Она вскочила.
— А чего ты злишься?
Мамонов тоже встал. Кухня была тесная, они оказались близко друг к другу. Он видел ее сверкающие глаза и раскрасневшиеся щеки. Протянул руки, положил на ее плечи и тихонько тряхнул.
— Спокойно.
— Да не надо меня… — Она попыталась высвободиться, он не отпустил.
Ему еще вчера показалось, что между ними пробежала искра. Давно уже с ним такого не случалось. Вава скорее раздражала, чем будила в нем какие-то желания. Ее неумелые попытки разжечь в нем страсть раздражали тоже. Он давно уже понял, что к мужчинам жена холодна. Ну не надо ей этого. Только по обязанности. А кому охота по обязанности? Ну раз, другой, третий. Потом начинает нервировать. Да живи ты как хочешь! А я тоже найду чем заняться. И он с головой ушел в работу. Теперь он почувствовал: не по обязанности. Он ей действительно нравится. Да и Леонидов вчера говорил…
Когда раздался звонок в дверь, Сила Игнатьевич выругался.
— Это адвокат, — тяжело дыша, сказала Валентина. И, стряхнув с плеч его руки, пошла встречать гостя.
Это и в самом деле был Моисей Соломонович.
— Быстро ты, — недовольно заметил Мамонов.
— Я живу поблизости. — Господин Зельдман тяжело вздохнул. И, посмотрев на Валентину, кашлянул: — Здравствуйте.
— Моя хорошая знакомая, Валентина… э-э-э… Павловна, — представил Мамонов. И зачем-то добавил: — Подруга моей жены. Гм-м-м… покойной.
Господин Зельдман поправил очки. Потом со вздохом сказал:
— Не надо было вам переезжать к своей «гм-м-м знакомой». На судей этот факт произведет негативное впечатление.
— Она моя знакомая, понял? — сердито сказал Мамонов. — Никакого «гм-м-м». И у нее проблемы. Я тебя, собственно, к ней и вызвал.
— А что такое?
— Проходите в комнату, — засуетилась Валентина. — Я сейчас чаю…
Пока она бегала, накрывая на стол, Сила Игнатьевич вкратце рассказал, в чем ее проблема. Моисей Соломонович слушал не перебивая. Когда Валентина наконец присела на диван, строго посмотрел на нее и спросил:
— Ну-с? И чего вы хотите?
— Как чего? — удивилась Валентина. — Ведь я его не убивала!
— Плохо, что он ваш знакомый. — Пожевав губами, Моисей Соломонович вздохнул. — Можно было бы все представить как необходимую самооборону. Условным сроком могли бы отделаться. Вы сели к нему в машину, он начал приставать, вы увидели в «бардачке» нож, схватили и ударили. К несчастью, насильник скончался вследствие большой потери крови.
— Он не насильник! — вспыхнула Валентина. -Он мой жених!
— Жаль, — Моисей Соломонович вновь вздохнул и повторил: — Отделались бы условным сроком. А то и вовсе оправдали бы. Судьи благосклонны к одиноким симпатичным женщинам. А если бы вы еще были беременны… Хорошо хоть, что нож не ваш.
— Не мой, — подтвердила Валентина.
— А вот то, что жених ваш — плохо. В каких вы были отношениях?
— То есть?
— Ссорились? Отношения выясняли?
— Нет, но… — Она замялась, покосилась на Силу, потом все-таки сказала: — Выяснилось, что он меня обманывал. Говорил, что работник банка, а оказалось — простой таксист.
При этих словах Мамонов хмыкнул. Валентина бросила на него гневный взгляд и продолжила:
— Он обещал помочь с кредитом. Для сотрудников банка большие скидки. И дать денег взаймы обещал. Я теперь в затруднительном положении, -призналась она.
— А вот это плохо. Он вас обманывал, и вы, узнав об этом, вышли из себя…
— Придумай что-нибудь другое, Соломон, — не выдержал Мамонов. — По-твоему выходит, что вокруг одни психи. И убийцы.
— А чего вы хотите? — Адвокат развел руками. -Факты.
— Но я не убивала! — возмутилась Валентина. -Я просто хотела ему помочь!
— Но каким образом он оказался у вашего дома? Зачем этот цирк с вызовом такси?
— Понятия не имею! Может, хотел мне во всем признаться? Я ведь звонила, напоминала. Говорила: сколько можно тянуть? С кредитом и… вообще. Либо да, либо нет. Я деловая женщина, мне нужна определенность.
— Еще хуже, — сердито сказал господин Зельдман. — Он вам признался в обмане, а вы обиделись. Более того, разгневались. Схватили лежащий в «бардачке» нож и… — он взмахнул рукой.
— Я тебя уволю, Соломон! — сердито сказал Мамонов. — Тебе русским языком сказали: женщина никого не убивала!
