Татьяна Коган - Отпусти своего демона
– Ладно, до скорого! – Он сел на мотоцикл, помахал рукой и тут же газанул, как реактивный самолет на форсаже.
Ему всегда нравилась скорость. Она щекотала нервы, прогоняла ненужные мысли, дарила покой и свободу. Раньше психотерапевт Кравцов скучал без адреналина. Теперь адреналин стал обязательным условием его существования.
Три месяца назад, пройдя двухнедельную реабилитацию в наркологическом центре, Иван вернулся в Москву. Сперва ходил на работу, тренировался в зале, посещал оперу – словом, вел обычную жизнь, к которой давно привык. Он убеждал себя, что все вернулось на свои круги. Он выбрался из переделки, поборол зависимость, стал прежним Иваном Кравцовым. Он убеждал себя в этом каждое утро, вставая с кровати, и каждый вечер, укладываясь спать. Но в глубине души понимал: прежнего Ивана Кравцова больше не существует. Он остался там, в коттедже у озера.
Можно было и дальше делать вид, что ничего не изменилось. Но работа не дарила былой радости. Спорт не приносил удовлетворения. Развлечения нагоняли тоску. Секс казался пресным. Впервые в жизни в любимом городе Джек чувствовал себя лишним. Он должен был найти новый путь, встряхнуть себя, – но не имел понятия, как. И пусть его организм больше не требовал наркотика – куда девать чертову память?
Несколько раз Джек пытался дозвониться Елизавете, но безуспешно. В один особенно тоскливый вечер приехал к ее дому с бутылкой белого вина. Долго трезвонил в дверь, покуда не вышла соседка и не сообщила новость о трагической гибели госпожи Гончаровой. Именно в тот момент Джек понял, что последняя нить, связывавшая его с прошлым, порвалась. Он падал в пустоту. И теперь только от него одного зависело, будет ли он падать вечно или заполнит пустоту новыми декорациями, создаст новые ориентиры.
Через неделю Джек продал свою машину и купил Kawasaki ZZR1400 – самый быстрый серийный мотоцикл в мире. В стандартном зеленом цвете он напоминал насекомое – агрессивного кузнечика или богомола, поэтому Иван выбрал черный. Это был настоящий дьявол. Рядный 4-цилиндровый двигатель объемом 1441 куб. см, алюминиевая рама-монокок, проскальзывающее сцепление, разгон до 100 км за 2,9 секунды, мощность в 210 лошадиных сил, неслыханный уровень тяги.
Джек имел опыт управления байком, однако глубокими навыками не обладал. Пришлось потренироваться пару недель, чтобы приноровиться и прочувствовать железного коня. Несмотря на 268 кг веса, мотоцикл оказался отзывчивым и легким в управлении. Двигатель плавный, сбалансированный, но стоит немного «подкинуть» обороты, и просыпается зверь. После первых скоростных покатушек у Кравцова дрожали ноги и кружилась голова. Это было именно то, что нужно.
На одном из тематических форумов в интернете он узнал о дрэг-рейсинге – гоночных соревнованиях на четверть мили. Спринтерские заезды проводятся полулегально и собирают множество зрителей. Чаще идут заезды на автомобилях, реже – на мотоциклах. Несколько раз Кравцов посещал соревнования, наблюдал, прикидывал. Пару раз даже поучаствовал. Проиграл, конечно. Опыта маловато, профессионализма не хватало. Да и дистанция была слишком короткой и безопасной. Душа требовала экстрима. Иван общался с людьми, задавал вопросы, сам толком не понимая, чего конкретно ищет.
Вскоре ему представилась отличная возможность доказать, так ли сильно он нуждается в острых ощущениях.
Ветер бешено дул в лицо. Сжимавшие руль пальцы окоченели от стылого воздуха – Джек пожалел, что надел тонкие перчатки, польстившись на весеннюю оттепель. Однако этот маленький дискомфорт не шел ни в какое сравнение с восхитительной легкостью, наполнившей тело. С каждым километром оставалось все меньше тревожных мыслей. К тому моменту, как он заведет мотоцикл в гараж и поднимется в квартиру, его голова будет абсолютно пуста. Он нальет себе бренди, постоит у окна, глядя на ночные улицы, и спокойно заснет – не думая ни о наркотике, ни о смерти троих друзей, ни о Гретхен и ее братце.
Клуб насчитывал около ста человек. Время от времени приходили новые члены, но надолго не задерживались – или разочаровывались, или пугались, или зарабатывали достаточно и бросали. Когда Джек шел на встречу, не знал, чего ожидать. На сайте мотолюбителей, где он проводил много времени, ему пришло странное сообщение.
«Просмотрел твои посты в сообществе. Думаю, что могу предложить тебе кое-что любопытное. Если заинтересован, приезжай завтра на байке по указанному адресу, в 22.00». Ни подписи, ни разъяснений. Лишь ссылка на карту Гугл с отметкой, где его будут ждать.
Кравцов не колебался ни секунды.
Это была промзона за МКАДом. Он прождал сорок минут около указанного места. Никто так и не появился.
Когда Иван приехал домой, в электронном ящике его уже ждало новое письмо.
«Нужно было посмотреть со стороны, как ты гоняешь. Нормально. Вот телефон, звони, договоримся о реальной встрече».
В клубе было два десятка активных гонщиков – тех, кто непосредственно участвовал в заездах. Остальные предпочитали делать ставки. Самой же организацией заездов и привлечением новых участников занимались двое основателей. По какому принципу выбирались маршруты, Кравцов пока не понял. Это могла быть кольцевая автодорога или улица в спальном районе. Прямая или со множеством поворотов. Длиной в два километра или в десять. Неизменным оставалось одно: отсутствие представителей правопорядка на всем протяжении трассы. Вероятно, кто-то в клубе имел определенные связи в государственных органах.
На старт выходили по двое, предварительно закрыв номера мотоциклов накладкой с поляризационной пленкой, чтобы не попасть на радары дорожных камер. Место финиша сообщалось заранее, так что участники могли предварительно рассчитать тактику гонки. Во время заезда разрешалось нарушать правила дорожного движения, подрезать, ударять, тормозить соперника.
В своем первом заезде Иван вышел против опытного байкера и проиграл ему в пух и прах. Проиграл Кравцов и вторую, и третью гонку. После четвертого поражения он понял свою ошибку. Иван всю жизнь проповедовал здравый смысл, привычка разумно мыслить не покидала его и на дороге. Но дорога – это особый мир. Осторожность приведет тебя к финишу невредимым, но не первым. Осторожность не даст тебе чувство удовлетворения, не подарит сумасшедших эмоций. Чтобы стать победителем, нужно отказаться от осторожности. Мчаться так, словно не боишься смерти. Ведь жить по-настоящему – это не безопасно тащиться к могиле с отлично сохранившимся телом, а нестись из последних сил, надрывая жилы и крича во все горло «твою мать, какая поездка!»
Кравцов любил адреналин, но благоразумно избегал серьезных опасностей. И к чему это привело? Он остался в одиночестве, разочарованный, потерянный, подавленный. Прежняя схема оказалась ущербной и выработала свой ресурс. Возможно, будь он смелее и отчаянней, все бы сложилось иначе. Кто знает? Может, и его друзья все еще были бы живы. Джек не винил себя в гибели товарищей, но ведь порой один поступок способен кардинально изменить будущее. Кравцов не знал, где и когда упустил шанс направить судьбу в желанное русло. Зато понимал, что теперь сделает все от себя зависящее. Новые обстоятельства требовали нового поведения. И он с радостью примет вызов. Что ему терять? Раньше он хотел стабильности и удовольствий. Сейчас он желал эйфории, ни больше ни меньше.
В свой пятый заезд доктор Джекил – так он представился в клубе – выжал из «Кавасаки» все, что в него вложили конструкторы. Он с такой яростью несся вперед, будто обменял инстинкт самосохранения на маниакальное желание сдохнуть как можно эффектней. Вся его страсть, вся накопленная за годы благоразумности энергия вырвалась наружу и понесла его, подобно прорвавшему плотину потоку. Было одновременно и страшно, и умиротворяюще. Ветер, холод, рев мотора. Вибрация рождалась в кончиках пальцев и пронзала все тело. Джек чувствовал жизнь каждой клеткой своего организма, ставшего необычайно восприимчивым к ничтожнейшим раздражителям. В нем проснулся незнакомый человек – отчаянный, исступленный, одержимый скоростью. Это было чистой воды саморазрушение. Но впервые за последние месяцы Джек ощущал себя по-настоящему цельным.
Пятый заезд он выиграл. И все последующие тоже.
Надо сказать, гонки приносили неплохие дивиденды, в разы превосходившие доходы в клинике. Кравцов сократил до минимума свои психотерапевтические часы и наведывался на работу всего трижды в неделю. Он создавал вокруг себя иную реальность, и она его полностью устраивала. Раньше с негативными мыслями ему помогал справляться позитивный настрой и профессиональные навыки. Теперь эти методы вызывали зевоту. Джек устал жить рассудком. Безрассудство приносило больше драйва.
Кравцов плохо помнил тот февральский вечер, когда отец подобрал его на улице, едва соображающего от наркотического дурмана. В памяти запечатлелась лишь та часть, когда ему, уже лежавшему в палате, давали таблетки и ставили капельницы. Отец неотлучно находился рядом. И даже когда медсестры выгоняли его в коридор, умоляя покинуть клинику и отправиться домой, Джек все равно чувствовал его присутствие. Поговорить им удалось только несколько дней спустя, когда Иван достаточно окреп и пришел в себя.
