Джеймс Чейз - Том 21. Поцелуй мой кулак. За все рассчитаюсь с тобой.
Флаггерти не скрывал своего удовольствия, что я попал в его лапы. Он встал передо мной, победоносно выставив подбородок и сверля меня тяжелым взглядом.
— Подтверждаешь ли ты, что действительно являешься Честером Кейном? — требовательно спросил он, хотя и так это отлично знал.
— Подтверждаю, — ответил я. — А вы действительно лейтенант Флаггерти, у которого нет ни одного друга, чтобы подтвердить это?
Киллиано подскочил.
— Послушайте, Кейн, ведь вы в очень скверном положении. Так что лучше воздержитесь от дерзостей.
— Я — козел отпущения, — улыбнувшись, ответил я. — Так не все ли равно, что я отвечу этому полицейскому.
— Это вам только повредит, — пробормотал Киллиано и вновь уселся.
Флаггерти нервно зашагал по гостиной.
— О’кей, итак, ты — Честер Кейн, профессиональный игрок? — снова спросил он.
— Я бы не назвал игру профессией, — заметил я.
Он покраснел.
— Но ты признаешь, что зарабатываешь на жизнь игрой?
— Я еще не заработал на жизнь, так как лишь недавно демобилизовался из армии.
— С тех пор прошло четыре месяца, и все это время ты играл?
Я кивнул.
— Ты выиграл достаточно денег?
— Немного.
— Ты считаешь, что двадцать тысяч грандов это немного?
— Это неплохая сумма.
Он поколебался и решил на время оставить эту тему. Ведь он доказал факт того, что я играл.
— Это правда, что ты убил пять человек за четыре месяца? — внезапно спросил он.
Киллиано вновь вскочил на ноги.
— Попрошу не заносить это в протокол, — воскликнул он, — Кейн убил этих людей, защищаясь.
— Но все же он их убил! — рявкнул Флаггерти. — Пять человек за четыре месяца! Хорошенькое дело! Законная защита или нет, но каждый добропорядочный человек в стране будет в ужасе.
Киллиано с ворчанием сел. Он, вероятно, тоже хотел выглядеть добропорядочным гражданином.
— Итак, — громыхал Флаггерти, возвышаясь надо мной, — ты убил этих пятерых, не так ли?
— Пять мошенников мечтали продырявить меня, — спокойно ответил я. — Я защищался. Если законную защиту вы называете убийством, тогда я их убил.
Флаггерти повернулся к стенографисту, воздев руки к потолку.
— В порядке самозащиты он убил пятерых невиновных людей! — завопил он.
Киллиано вновь вскочил, и мне это начинало уже надоедать.
— Не беспокойтесь обо мне, — обратился я к нему. — Все факты зарегистрированы у генерального прокурора Нью-Йорка, который меня полностью оправдал. Совершенно безразлично, что думает по этому поводу какой-то провинциальный полицейский. Поберегите слюну.
Флаггерти, казалось, сейчас хватит апоплексический удар.
— Увидим, так ли уж безразлично, — произнес Флаггерти, сжимая кулаки. — Послушай, что я тебе скажу. Ты приехал в Парадиз-Палм, потому что этот город — золотая жила для людей подобного сорта. Ты планировал и здесь сесть за карточный стол.
— Ты больной! Я приехал сюда отдыхать.
— И тем не менее, не успев явиться сюда, ты тут же побежал в казино, — с насмешкой парировал Флаггерти.
— Меня пригласил Спераца. А так как я не нашел ничего лучшего на вечер, то пошел туда.
— Как долго ты знаешь Сперацу?
— Я его совсем не знаю.
Флаггерти поднял брови.
— Как это ты его не знаешь? А не кажется ли тебе странным, что незнакомый человек запросто приглашает тебя в казино?
— Кажется, — я улыбнулся ему.
— Ха! — Флаггерти сделал шаг вперед. — А вдруг он тебя не приглашал? Вдруг ты пришел туда по собственной инициативе, так как хотел побыстрее сорвать куш? — Он махал руками возле моего лица, непрерывно повышая голос.
— Кончай, — тихо прошептал я, — или сейчас схлопочешь по роже!
Он резко повернулся, пересек гостиную и вытащил из коридора Сперацу. На Спераце были шикарные брюки, светло-голубые, со складками на бедрах. Его пиджак коричневого цвета имел плечи такой ширины, что соперничал со шкафом. В бутоньерке красовалась белая роза. Уверяю, многие женщины упали бы в обморок при виде этого типа. Он улыбнулся присутствующим, затем глянул на тело Херрика, прикрытое покрывалом, и улыбка погасла. Посмотрев на меня, он быстро отвел глаза. Я закурил новую сигарету; с интересом ожидая развития событий. Это было недолго. Спераца заявил, что никогда не звонил мне по телефону. Он уверял, что ему вообще не было известно о моем приезде в город, пока он не увидел меня в казино. Он также сказал, что знает’ мою репутацию и огорчен, что я приехал сюда.
С этого момента я окончательно убедился, что они хотят моей шкуры. Я назвал Сперацу лжецом. Это, кажется, огорчило его, но не особенно. Мое слово против его в настоящий момент немногого стоило. Флаггерти проводил Сперацу и вернулся ко мне, облизываясь, как кот, поймавший канарейку.
— Ложь тебе не поможет, Кейн, — заявил он. — Так что давай, выкладывай все начистоту.
— Ты мне надоел, — я выпустил дым ему в лицо.
— Посмотрим, как ты запоешь, когда очутишься в комиссариате!
— Этого пока не случилось.
— Ты встречался с Херриком в казино? — спросил он когда справился со злобой.
— Да.
— Он сказал, чтобы ты покинул город?
— Он посоветовал мне покинуть город, — уточнил я.
— А что ты ответил?
— Сказал, что останусь.
— Ты сказал ему, чтобы он катился ко всем чертям, иначе ты с ним разделаешься.
— Глупости.
Флаггерти позвал бармена казино, и тот подтвердил, что я угрожал Херрику.
— Он ему сказал: «Если будешь совать нос в мои дела, тебе не поздоровится», — не моргнув глазом, солгал бармен.
— Сколько тебе заплатили, чтобы ты сочинил эту маленькую историю? — съязвил я.
— Не вижу ничего смешного, — оборвал меня Флаггерти. Он повернулся к бармену: — О’кей, это все. Вы понадобитесь на суде.
Бармен вышел, продолжая возмущенно качать головой.
— После этого вы вернулись с женщиной в отель, — продолжал Флаггерти, указывая на мисс Уондерли, которую только что ввели в гостиную. При дневном свете ее костюм из синего крепа выглядел неуместно. Я подмигнул ей, но она избегала моего взгляда и выглядела печальной. — Вы вместе напились. Она уснула, а вы решили дать выход своему раздражению. И чем дольше думали о Херрике, тем больше злились. Вы подумали, что он явится помехой вашим планам. Позвонив ему по телефону, вы попросили его приехать, надеясь, что его удастся запугать и заставить не вмешиваться в ваши дела.
— Не будь идиотом, — прервал я его. — Это я, как новичок, потерял сознание. Спроси у малышки. Или, что лучше всего, поищите бутылку с бренди в спальне. Она наполнена наркотиком и моментально сшибает человека с ног.
— Бренди? — спросил Флаггерти, делая знак копу.
Тот вошел в спальню, но через минуту вернулся.
— Там нет никакой бутылки, — сказал он.
— Это разумно, — я пожал плечами. — Тогда расспросите девушку. Уж она-то скажет.
— Мне нет необходимости спрашивать ее, — взорвался Флаггерти. — Телефонистка отеля записала вызов, который ты сделал в два часа ночи. Это был номер Херрика. Херрик приехал через десять минут. Он спросил у дежурного номер твоей комнаты, и лифтер проводил его до двери. Что ты на это скажешь?
— Неплохо разыграно.
— Ты и Херрик сразу начали спорить. Ты был пьян и зол. Ты — убийца! Ты убиваешь, не раздумывая. Так как Херрик не соглашался, ты оглушил его пистолетом. Ты был до такой степени пьян, что тут же забыл об этом. И я тебе скажу почему: ты хотел эту девушку. Она ожидала тебя в кровати, не так ли?
Я рассмеялся.
— Спроси ее. Она — моя единственная свидетельница. — Я посмотрел на мисс Уондерли. — Послушай, малышка, вчера вечером ты сказала мне, что ты на моей стороне. Настало время доказать это. Ты единственная, кто может разрушить эту ловушку. Я рассчитываю на тебя. Если у тебя есть смелость, будь честной.
— Один момент! — Киллиано встал. Лицо его было подозрительным и недружелюбным. Его вид говорил, что, несмотря на желание помочь мне, он все же полностью убежден в моей виновности. Комедия продолжалась. Он подошел к мисс Уондерли. — Ваши слова немногого будут стоить в суде. Вы ведь тоже в довольно щекотливом положении. Если Кейн не убивал Херрика, значит, его убили вы. И знаете, как это докажут? Дверь была заперта изнутри. Кейн, должно быть, был с вами очень мил, и все же вы не можете позволить себе такую роскошь, как ложь, так как рискуете очень многим.
Я понял, что приняты все меры предосторожности. Если мисс Уондерли скажет, что я потерял сознание, ей пришьют это преступление. А на кого его взвалить, им все равно.
— О’кей, малышка, — сказал я, — можешь солгать, если хочешь. Эти ловкачи все предусмотрели.
— Я ничего не скажу! — девушка расплакалась.
