Наталья Александрова - Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
Но там, куда пришел Веригин, была именно ограда. Ни ворот, ни калитки. Зачем же Столбов сюда ехал? Зачем он вез сюда завернутый в ковер труп?
Веригин подошел к ограде, заглянул на кладбище.
Густые заросли сирени и барбариса, трава по пояс, среди которой тут и там виднелись могилы с восьмиконечными старообрядческими крестами, многие из них повалились от времени – это кладбище давно уже было заброшено.
Дальше среди деревьев темнели богатые купеческие склепы.
Но Веригина заинтересовали не старые могилы, не надгробия богатых старообрядцев.
По другую сторону ограды виднелась заросшая травой колея – должно быть, прежде в этом месте были ворота, и проезд продолжался за ними. Потом эти ворота за ненадобностью убрали, на их месте поставили сплошную ограду…
Майор потряс металлическую решетку, проверяя, насколько она прочна. Прошел вдоль нее влево, потом вправо, увидел кованый столб с красивым чугунным навершием, машинально повертел этот чугунный набалдашник…
И вдруг внутри столба что-то щелкнуло, и одна секция ограды сдвинулась с места.
– Интересно! – в который уже сегодня раз повторил Веригин.
Только что перед ним была глухая ограда – а теперь это были ворота, через которые вполне могла проехать машина. Например, пикап Степаныча с завернутым в ковер пассажиром.
Как раз за этими потайными воротами начиналась колея, уходившая в глубину кладбища.
Теперь смысл происшествия стал ясен Веригину, теперь он знал, куда и зачем направлялся Степаныч.
Он ехал на кладбище, чтобы избавиться от трупа…
Да, но Старообрядческое кладбище давно уже закрыто, похороны на нем не проводятся, значит, здесь нельзя спрятать убитого человека в чужой могиле.
Тем не менее Степаныч вез труп именно сюда…
Майор чуть шире открыл потайные ворота и протиснулся на кладбище.
Ворота были широкие, так что он мог проехать через них на своей машине, но решил не поднимать шума, осмотреться на погосте незаметно, поэтому пошел дальше пешком.
Высокая трава, в которой пряталась автомобильная колея, поваленные, покосившиеся кресты и надгробия. Начинало темнеть.
Впереди из-за кустов выступили очертания склепа – стены из черного гранита, широкие ступени, ведущие к решетчатой двери. Майор остановился, приглядываясь к монументальной постройке.
Интуиция говорила ему, что с этим склепом что-то не так.
Действительно, вокруг было запустение, бурьян и сорняки вольно чувствовали себя на заброшенном кладбище, дорожки покрывали опавшие листья, в самом воздухе чувствовалась та особенная печаль, которая царит на заброшенных, забытых кладбищах, где давно уже никто не бывает, никто не нарушает покой мертвых.
И только на ступенях склепа не было ни листка, ни травинки. Ступени были чистыми, как будто кто-то только что тщательно их подмел.
Веригин подошел к склепу, поднялся по ступеням.
Вход в склеп закрывала кованая решетчатая дверь, запертая на висячий замок.
Этот замок тоже выбивался из картины общего запустения.
Он был новый, нетронутый ржавчиной.
– Интересно! – снова повторил майор. Похоже, что в этот день его лексикон сократился до одного этого слова.
Он подергал замок.
Замок, как и следовало ожидать, был заперт.
Однако Веригин достаточно давно работал в полиции и достаточно часто общался с преступниками самых разных мастей и квалификаций. И от некоторых из них перенял полезные профессиональные навыки. В частности, открыть обычный навесной замок для него не составляло труда.
Майор поковырял в замке обычной канцелярской скрепкой – раздался щелчок, и замок открылся. Веригин снял замок, открыл решетчатую дверь и вошел в склеп.
В склепе пахло, как и должно пахнуть в кладбищенском склепе – сыростью, землей и прошлым. В первый момент майор почти ничего не разглядел – на улице-то было уже почти темно, что уж говорить о склепе! Но потом его глаза привыкли к темноте, и он различил расположенные в два ряда каменные надгробия с короткими надписями, восьмиконечные старообрядческие кресты. В глубине склепа виднелось массивное надгробие, черный гранитный обелиск.
Веригин достал из кармана фонарик, включил его и начал одно за другим осматривать надгробия. От яркого света фонаря тьма по углам склепа стала еще гуще, еще непрогляднее, и майору показалось, что из этой тьмы доносится какой-то скрип или шорох.
Отнеся это на счет своего воображения, он склонился над ближним надгробием. На черной гранитной плите было выбито четкими квадратными буквами, в дореволюционной орфографии:
«Под сей плитой покоится купец второй гильдии Евграф сын Антипов Сысоев. Покойся с миром».
Веригин перевел луч фонаря на соседнюю плиту. Под ней, судя по надписи, покоился сын Евграфа Сысоева Агафон. Он был уже купцом первой гильдии и почетным гражданином города. Видимо, дела купцов Сысоевых шли все лучше и лучше.
Майор не знал, что он, собственно, ищет, просто интуитивно чувствовал, что этот склеп скрывает от него какую-то тайну, и он хотел у него эту тайну вырвать, чего бы это ему ни стоило. Он собрался уже перейти к следующему надгробию, как вдруг шорох, доносившийся из темного угла склепа, стал громче и перешел в отчетливый и крайне неприятный скрежет.
– Кто здесь? – Веригин направил луч фонаря в тот угол, откуда донесся подозрительный звук.
В луче фонаря мелькнула какая-то фигура и снова скрылась в темноте.
– Кто здесь? – повторил майор и почувствовал, как по спине потекла струйка холодного пота.
Он был далеко не робкого десятка, но вся обстановка – таинственный склеп на заброшенном кладбище, темнота, таящаяся в этой темноте загадочная фигура – даже у самого смелого человека это могло вызвать крайне неприятные ощущения.
– Стоять! – крикнул майор. – Стоять, стрелять буду!
Он действительно вытащил из кобуры табельный пистолет и одновременно повел лучом фонаря вдоль стены склепа.
И вдруг выхватил из темноты человеческую фигуру.
Фигура эта была самая жалкая и безобидная – невысокого роста горбун в сером ватнике и надвинутой на глаза кепке. В руке этот горбун держал метлу, скорее опирался на нее как на посох.
– Не стреляй, дяденька! – прошепелявил горбун, во рту у которого явно не хватало зубов.
– Ты кто такой? – осведомился Веригин, успокоившись при виде этого безобидного персонажа.
– Сторож я тутошний! – прошелестел горбун. – За могилкой вот присматриваю…
– Кладбище же вроде закрыто, – с сомнением проговорил Веригин.
– Закрыто, закрыто! – Горбун закивал как китайский болванчик. – Но присматривать-то за могилкой надо… Мне родственнички их маленько приплачивают, вот я и присматриваю…
– Родственнички? – переспросил майор. – Чьи родственнички?
– Да вот их, покойничков! – Горбун обвел рукой надгробия и улыбнулся, точнее, ощерил беззубый рот.
– Ах, ну да… – Майор удивился собственной недогадливости. – Ну да, конечно…
Вдруг он спохватился:
– А где ты до этого был? Я когда в склеп вошел, тебя же вроде не было…
– Был я здесь, был! – закивал горбун. – Я просто испугался и за надгробие спрятался. Я же не знал, кто это пришел. Тут же кладбище, тут всякое бывает…
– Какое это всякое? – переспросил Веригин и вдруг снова спохватился: – Постой-ка, а ведь дверь-то была на замок закрыта! Как же ты говоришь, что здесь был? Как это ты через закрытую дверь прошел?
– А туточки еще один вход есть, – сообщил горбун, доверительно понизив голос. – Никто про него не знает, а я знаю. Я через тот вход и захожу, чтобы замок лишний раз не снимать.
– Еще один вход? – недоверчиво переспросил Веригин. – Это где же? А ну, покажи!
– Сейчас, дяденька, сейчас покажу! – Горбун засеменил к самому большому надгробию, расположенному возле задней стены склепа, остановился возле него и поманил Веригина:
– Вот тут, дяденька! Иди сюда, я тебе покажу!
– Где? – Веригин подошел к надгробию, посветил перед собой фонарем, но ничего не увидел.
Горбун стоял у него за спиной, шумно дыша в плечо.
– Где? – повторил майор.
– А вот здеся! – выдохнул горбун совсем другим голосом, и что-то тяжелое обрушилось на голову Веригина. Он покачнулся, шагнул вперед – и только теперь увидел разверзшееся за надгробием квадратное черное отверстие в полу, уходящее в беспросветную тьму.
Майор провалился в это отверстие, в эту тьму – и тьма сомкнулась над ним, как черная осенняя вода.
Адмирал стоял посреди своей каюты, склонившись над расстеленной на столе картой.
Если верить ей, они уже должны были достичь восточных берегов Индии, однако впереди флагманской каравеллы по-прежнему расстилался безграничный океан.
Адмирал был бы близок к отчаянию, но его главная надежда, заветный компас поддерживал его в этот трудный час: стрелка компаса твердо, без малейших колебаний указывала на запад.
