Екатерина Черкасова - Магия возмездия
Сима, вначале решившая обидеться, внезапно передумала и, наспех пробормотав что-то про неотложные дела, поспешно вышла из кабинета.
Возвращаясь в город на электричке, она успокаивала свою взбудораженную совесть материнской фразой: "Ей будет и легче, и лучше".
* * *
Марина Алексеевна в последнее время была озабочена ремонтом отделения. В их и так заваленную всяким хламом небольшую квартирку переехали горы книг, журналов, какие-то картины и маленькие ярко раскрашенные скульптурки, сделанные больными из их клиники. Поделки из хлебного мякиша были расцвечены в ядовитые цвета. Как и у покойной Анны, собиравшей рисунки своих пациентов, у Марины была целая коллекция забавных фигурок: чертиков, дракончиков, сказочных персонажей, выполненных руками больных. Но, слава богу, ремонт закончился, и можно было переезжать обратно.
- Симуля, ты не поможешь мне разобрать книги? - попросила ее Марина. - У нас накопилось столько макулатуры, которую мы напокупали за последнее время, что, по-моему, пора от нее избавиться. Хочу отвезти на работу - пусть больные читают.
- Нет проблем, - ответила Сима и взялась ей помогать.
- Кстати, ты не видела те книги и рисунки, которые я взяла из квартиры Анны?
- Нет, - безразлично пожала плечами Сима.
Зачем они мне?
- Ладно, найдутся, просто хотела унести все сразу.
Когда почти все было закончено, Марина, вдруг вспомнив о чем-то, принесла из кухни табурет и, встав на него, начала что-то искать на антресолях.
- Фу, какая тут пылища! - Марина недовольно чихнула. - Послушай, ты не видела такой большой коричневый конверт? Уверена, что я положила его именно сюда. Сима, ты меня слушаешь? Ты здесь ничего не брала?
- Ну почему, когда ты что-нибудь теряешь, всегда виновата я?
Не брала я твой конверт, не брала! - возмутилась Сима. - А что за ценная вещь была там?
- Вещи Анны. - Захлопнув дверцы, Марина слезла
с табурета и устало села на него. - После ее смерти я взяла кое-что из ее квартиры себе на память. Книги, фотографии, рисунки ее больных. Ты ведь помнишь, Анна их коллекционировала. Ничего ценного, просто память... Не понимаю, кому они могли понадобиться?
- Да никому. Скорее всего ты просто забыла, куда
их засунула.
- Ну я же не слабоумная! - разозлилась Марина.
Я никогда ничего не забываю.
- Ну, мамочка, кому как не тебе лучше других известно,
что рано или поздно все случается в первый раз, - не удержалась от колкости Сима.
- Ну ладно, заканчивай. Пойдем обедать.
На кухне Марина быстро нарезала крупными ломтиками огурцы,
помидоры, лук, сбрызнула их маслом. Пока она готовила салат, на сковороде шипело мясо. "Только бы не пережарить", - думала Марина, поминутно поворачиваясь к плите. Нельзя сказать, чтобы Марина была очень умелой кулинаркой, но некоторые блюда удавались ей на славу. Сегодня утром она, специально встав пораньше, сходила на рынок и купила яркие красные помидоры, покрытые капельками воды маленькие пупырчатые огурчики и большой пучок ароматной зелени. В мясном ряду она выбрала кусок нежно-розовой с прожилками сахарно-белого жира свиной шейки. Напоследок она купила торт "Вацлавский", так любимый ее девочкой. Марина надеялась хоть чем-то ее побаловать.
Зайдя на кухню, Сима не удержалась от возгласа:
- Ой, мамуля, ты у меня все-таки отменная хозяйка!
Марина понимала, что Сима льстит ей, но все равно было приятно.
- А теперь сюрприз! - Мать вытащила из холодильника большую белую коробку. - Твой любимый, "Вацлавский".
Симка вяло ковырялась в торте - аппетита не было совершенно, но не хотелось обижать мать, - чувствуя, что в душе поселилась какая-то тревога. С одной стороны, теперь уже не приходилось ни о чем беспокоиться: Алена улетела в Америку вместе с матерью, которая все-таки приехала за ней в Москву, Инка со Снегиревым переживали бурный роман, а в ее собственном доме воцарилось непродолжительное перемирие после очередного скандала.
Однако Сима не испытывала никакого удовлетворения. Лето
кончалось, а ее так и не отпустили в отпуск. А если бы даже и отпустили,
она все равно бы не знала, где его провести. Ее первое дело, за которое
она так билась, наконец закончено. Убийцей оказался Станислав. Выяснилось,
что еще в детстве у него стали проявляться садистские наклонности.
Но Сима чувствовала - что-то осталось за кадром, какой-то второй план. Не все звенья в этой цепочке сошлись, и ее это мучило. Непонятно, с какой целью лгала Эвелина насчет своего родства с Голубевыми. Но мало ли зачем ей это было нужно - догадки к делу не подошьешь. Эвелина очень хорошо знала Алениного отчима и была с ним как-то связана, но что из этого следовало - непонятно. Все эти размышления оставляли у Симы ощущение, что за всеми этими фактами что-то стоит, что-то объединяет их и может помочь ответить на все вопросы. Но дело было закончено и передано в суд.
Неожиданно раздался пронзительный телефонный звонок.
- Я подойду, - сказала Марина Алексеевна.
Это тебя, - добавила она через секунду. - Кажется, Снегирев.
Сима удивленно подняла брови и взяла трубку.
- Отдыхаешь? - вместо приветствия, как обычно
ехидно, поинтересовался он.
- Ну.
- Хочешь хорошую новость?
- Давай, - вяло согласилась Симка, чувствуя,
что ничего хорошего от Снегирева ждать не приходится.
- Может, сама догадаешься? - продолжал изгаляться он.
- Неужели вы с Соколовской решили наконец узаконить свои отношения?
чувствуя некоторое удовольствие от собственной язвительности, полюбопытствовала
Серафима.
Володька смущенно засопел, а потом огрызнулся:
- Не волнуйся, если что - на свадьбу пригласить не забудем.
Но ты на ней потусоваться не спеши, поскольку впереди у тебя большая работа.
- Какая? - обрадовалась Симка.
Ей казалось, что она уже засиделась без дела и попросту изводит себя всяческими сомнениями и угрызениями совести. По опыту она знала, что лучшего средства от меланхолии, чем работа, вовек не найти.
- Поздравляю вас, Серафима Григорьевна, - неожиданно официальным тоном заявил Володька.
- С чем? - поинтересовалась она.
- Вам поручается новое дело об убийстве...
ГЛАВА 22
Фиджи, 1999 год
Утром за Мохаммедом прилетел вертолет. Эвелина стояла у открытого окна, глядя, как темная точка вертолета уменьшается, а затем и вовсе исчезает. Ей было тоскливо и одиноко. Единственное, что она понимала, - ей необходимо найти те самые карты урановых месторождений. От этого зависела ее жизнь. Мохаммед не врал - они оба в смертельной опасности.
Но что же делать, что делать? Виктор, Анна, они умерли.
Умерли из-за нее... И из-за этих чертовых карт. Сначала все казалось таким легким, таким простым. Что же делать теперь, она просто не знала. Полдня Эвелина бродила по спальне, непричесанная и неодетая. Служанка-полинезийка приготовила ей завтрак, но Эвелина отказалась. Ей казалось, что жизнь кончилась и что она умрет здесь, на этом затерянном крошечном островке в Тихом океане. Несколько раз она снимала трубку спутникового телефона, но тут же бросала ее. Звонить было некому. Эвелина раскинула колоду Таро, с которой никогда не расставалась. Но выпала белая карта - знак того, что будущее закрыто для прочтения и что предпочтительно прекратить гадание. Но Эвелина упрямо повторила расклад. Опять выпала та же карта, которая к тому же могла предвещать смерть. Эвелина убрала карты и попыталась расслабиться. Она была слишком взвинчена, чтобы заниматься гаданием. Это требовало не замутненного эмоциями состояния, чистоты ауры и бесстрастности. Эвелина достала хрустальный шар и зажгла свечи. Она долго вглядывалась в его поверхность, но, кроме размытого темного облачка в центре, ничего не увидела. Она пальцами погасила огонь свечи, не ощущая при этом боли. "Думай, Эвелина, думай", - внушала она себе, лежа на разобранной постели. Тем более она знала,
что на раздумья у нее было очень мало времени.
После обеда начался настоящий тропический ливень. Потоки
воды шумно стекали с покатой крыши, а небо и океан стали свинцово-серыми. Ветер трепал верхушки кокосовых пальм, и те время от времени роняли тяжелые орехи; звук прибоя стал угрожающим. Эвелина поняла, почему герои Джека Лондона в этом тропическом раю либо спивались, либо сводили счеты с жизнью. Но эти размышления не привели ее в отчаяние, а, напротив, встряхнули ее. Приняв душ, расчесав мокрые волосы, Эвелина оделась и спустилась вниз.
Самир, которого Мохаммед оставил следить за ней, сидел
в плетеном кресле. Он смотрел по спутниковому телевидению какой-то
музыкальный канал и потягивал виски из широкого стакана. Судя по ополовиненной бутылке "Блэк Лэйбла", разбушевавшаяся стихия действовала
на него не лучшим образом.
- Что, употребляем, пока мулла не видит?
не удержалась от комментариев Эвелина.
- Я, конечно, мусульманин, но отнюдь не фанатик, - с достоинством
