Лариса Соболева - Ради большой любви
– Приехали, – сказала Соня, открывая дверцу, и предупредила водителя: – Не уезжайте, нам надо еще назад вернуться, мы скоро.
Таксист согласился подождать, правда, потребовал оплату за набежавшие километры вперед. Князев расплатился, потом вместе с Маликой последовал за Соней в глубь кладбища. Остановилась она у могилы с деревянным крестом, по бокам холма, припорошенного снежком, заменили ограду две деревянные лавки.
– Я привела вас к Толику, – указала она глазами на могилу.
Князев присмотрелся к табличке, на ней было выведено черными буквами: «Подлесных Анатолий…»
– Что с ним случилось? – спросила Маля.
– Его застрелили одиннадцать месяцев назад, – ответила Соня.
– Убийцу нашли? – поинтересовалась Малика.
– Конечно, нет. Заказные убийства редко раскрывают даже в столице, а у нас тем более. И что удивительно, сообщений в центральной прессе и по телевидению об убийстве не было. Впрочем, Толик не являлся ведущим журналистом страны, чтобы о нем говорить. Никого не интересует глухая провинция у черта на куличках, кроме тех, кто здесь живет.
В ее словах отчетливо звучала обида, которая, очевидно, с течением времени не забылась. Соня присела на край лавки, не стряхнув с нее сухого снега. Неловко было ее расспрашивать, возвращая девушку в печальное прошлое, а что делать? Соня – единственная возможность выяснить хотя бы, где искать концы. Князев не решался заговорить с ней, и Малика взяла эту обязанность на себя:
– Простите, вы кто ему?
– Жена… то есть вдова.
– Скажите, почему его застрелили?
– Все из-за той статьи, которую вы нашли в Интернете.
– А вторая часть вышла?
– Нет. Его убили, чтобы ни строчки больше не напечатали.
Малика тщательно обдумывала следующий вопрос, опасаясь бестактности со своей стороны, но Князев опередил ее:
– Соня, а материалы Толика остались?
– У меня ничего нет.
Максимально резкий ответ и колкие искры из глаз Сони говорили об агрессивном настрое по отношению к людям, проявлявшим интерес к материалам убитого мужа. Князеву показалось странным такое поведение – будто в смерти Анатолия виновны он и Маля, а ведь они ни словом не оскорбили Соню, не сделали ей ничего плохого. Он опустил голову, не зная, как с ней договориться, наверное, следует объяснить причину их появления здесь.
– Мы приехали издалека, Соня, потому что история вашего комбината повторяется. И опять «Спарринг» является одним из главных участников процесса…
– Какое мне дело до ваших проблем? – перебила она его. – Вы не первый, кто интересуется, оставил ли Толик материалы. Не оставил он ничего, ясно?
– А кто еще интересовался? – спросила Маля.
– Те, кто убил его, – коротко ответила Соня и замолчала.
Князев собрался прибегнуть к более существенным методам убеждения – предложить деньги, но Маля тронула его за руку и указала глазами на выход, мол, уйди. Он подумал, что две женщины быстрее договорятся, если это не поможет – так он попробует убедить Соню сам. Князев медленно побрел назад, лавируя между могилами и постоянно оглядываясь.
Маля присела напротив Сони, сунув руки без перчаток в рукава полушубка. Она дала возможность девушке побыть наедине со своими мыслями и болью – спешить-то некуда, только непривычно холодно. Маля ежилась, придумывая, как убедить Соню помочь им, а то, что она может помочь, сомнений у нее не вызывало. Возможно, ее уверенность родилась из безысходности, когда не остается больше шансов и надежда рождается на пустом месте.
– Зря вы ходите без головного убора, – сказала Соня.
– Там, откуда мы прилетели, еще очень тепло, – произнесла Маля, радуясь, что Соня сама заговорила с ней. – Вы любили его?
– И люблю. Самое большое наказание – любить того, кого нет. Любить и помнить о нем, но знать, что он никогда не вернется.
– Я тоже любила, зная, что он никогда не придет ко мне. – Маля не об этом собиралась говорить. Она скорее интуитивно рассчитывала на сочувствие женщины, потерявшей близкого и любимого человека. – Я даже не делала попыток встретиться с ним, он казался мне недосягаемым. Так было целых пять лет…
– Странно слышать от такой красивой женщины, что кто-то для нее недосягаем, – сказала Соня, однако смотрела на Малику с затаенной настороженностью, будто догадывалась, к чему ведет собеседница.
– Просто мы очень разные, он величина, а я… в общем-то, я никто. Однажды он помог мне, когда все отказали в помощи. Дал деньги на операцию моей маме просто так и даже не помнит этого. Я уже тогда поняла, какой он… разный и необыкновенный. Да, он ужасный человек, трудный. Нетерпимый, резкий, вспыльчивый. Вместе с тем он искренний и трогательно беззащитный, хотя и вовсе не относится к слабым людям. Я все в нем люблю, буду любить и тогда, когда мы расстанемся, такое тоже возможно. Но сейчас… его хотят убить, я об этом узнала и предупредила его. Теперь охотятся и на него и на меня, вместе мы пытаемся выбраться из очень опасного положения. Соня, я не хочу, чтобы он погиб, думаю, вы понимаете меня.
– Это Пал Палыч?
– Да. Он руководит заводом, который отбирает компания «Форсинг», и в этом замешана фирма «Спарринг». Недавно был убит начальник безопасности завода, совершено покушение на заместителя Князева, а раньше избили представителя предприятия в Москве. И еще несколько человек ходят под смертью, например моя семья, мы их спрятали. Подумать только: от какого-то завода зависит жизнь многих людей. Некоторые из них не имеют никакого отношения ни к Пал Палычу, ни к предприятию.
– Какого-то? – горько усмехнулась Соня. – Вы не правы. Завод, даже когда он ничего не производит, это большие деньги. Все чего-то стоит, руины тоже.
– Соня… вы бы нам очень помогли… остаться живыми… очень помогли бы.
Совершенно непреднамеренно Маля взвалила на нее ответственность за себя, Князева и других, правда, незнакомых Соне людей, но от этого груз не стал меньше. Нелегко отказать, когда тебя просят ни больше ни меньше чем помочь выжить, но у Сони были свои обстоятельства, о которых она рассказала:
– После смерти Толика я попала в больницу, у меня был нервный срыв. Вернулась домой, а в квартире все перерыто вверх дном, уничтожен компьютер. Из вещей ничего не взяли, думаю, искали материалы Толика, а их не было. Мне повезло, я не попала к ним в руки. Потом они звонили и требовали отдать материалы. Я ответила, что у меня дома уже искали, если б они были, их давно нашли бы. Однажды вечером меня встретили у моего дома двое и предупредили: если хоть что-то просочится в прессу из материалов Толика, меня вместе с сыном живьем закопают рядом с мужем, а нашему сыну всего два с половиной годика.
В сущности, это был отказ. Маля поднялась:
– Простите, Соня, мы не знали… – Она обошла могилу, вышла на тропинку. – Скажите, вы не задумывались, почему негодяям так везет?
– Им никто не противостоит, – ответила Соня, не оборачиваясь. – Потому что бесполезно, у них нет ни морали, ни души, поэтому они всегда будут сильнее.
– А мы с Пал Палычем все же попробуем, у нас выбора нет. Вы остаетесь?
– Нет. Поеду с вами.
До такси они дошли молча. Князев открыл первую дверцу и, когда Соня садилась, лишь одними глазами спросил Малику: как? Та чуть заметно качнула головой – не удалось, после уселась сзади, рядом устроился он. Видя, как расстроена Малика, Князев взял ее руки в свои и ободряюще подмигнул, но и этим не улучшил ее настроения, тогда он обнял Малю за плечи.
Соня наблюдала за ними в зеркало заднего вида, наблюдала за лицами, глазами, видела, с какой нежностью Пал Палыч коснулся губами виска Малики, как та в ответ виновато улыбнулась и с любовью посмотрела на него. Соня поняла: этих людей не подослали, да и времени прошло много, чтобы ее опасаться. Они вызывали у нее зависть и жалость одновременно, раз за них взялись, то эти два человека доживают свои последние дни. Да, ей нет дела до пары на заднем сиденье, но есть дело до себя самой. С тех пор как убили Толика, прошло много длинных дней, тоскливых ночей и бесконечных месяцев, только ни одного часа Соню не оставляла мысль о мести. Она часто видела себя в мечтах с оружием в руке, нажимала на курок – и пистолет стрелял, как автомат. Стрелял так, что во все стороны брызгала фонтанами кровь, и тогда приходило чувство торжества. Но это было лишь в мечтах…
Машина остановилась у редакции, Соня не выходила, ее и не поторапливали. Маля сжала пальцы Князева и напряглась, чувствуя, что пассажирка находится в не меньшем напряжении, а точнее – делает выбор.
– Где вы остановились? – спросила Соня.
– В Свердловске, – сказал Князев. – То есть в Екатеринбурге.
– Задержитесь здесь на одну ночь и дайте мне номер вашего телефона. Я должна подумать…
Князев продиктовал номер. Записав его, Соня выскочила из машины и побежала к дверям редакции, как, наверное, бегут от себя. Павел Павлович отдал команду водителю отвезти их в гостиницу. Устроились в двухместном номере – лучше не было, пообедали в ресторане, а потом упали в постель и заснули, так быстрее проходит время, да и устали они чертовски.
