Лариса Соболева - Итальянская ночь
– Заползла ко мне в кровать, а для чего? Тебе же нужно было знать, что я думаю, делаю, какие предприму меры. Ты начала уговаривать меня не заниматься пулей, немножко запугивала, я не слушался. После поездки к Вадику поняла, что могу не остановиться и докопаться до правды. Тогда ты сообщила киллерам, что я становлюсь опасным, те позвонили мне уже с угрозами. Что не так?
– Многое не так, – сказала она.
– Пошла вон отсюда.
Он повернулся к ней спиной. Убьет его – пусть, самому хоть в петлю лезь. Милена встала, обошла его, у двери повернулась лицом:
– Ипполит, повторяю: ты многого не знаешь…
– И не хочу знать, – спокойно произнес он, сунув руки в карманы. – Ты лживая, грязная баба, меня тошнит от тебя. Мне плевать на Арамиса, на твою ложь, не хочу знать, кто ты есть на самом деле. Скажи спасибо, что я не задушил тебя и не закопал под теннисным кортом, ты этого достойна. Здорово развела нас. Убирайся из маминого дома. Сегодня. Сейчас.
– Прощай, – сказала она и вышла из комнаты.
Горбаневу сохранили его драгоценную задницу, он вышел из больницы, приступил к делам, ходил в героях. Алла сумела его убедить купить джип Арамиса:
– Извини, но человеку твоего положения не пристало ездить на заурядной иномарке пятилетней давности. Пора обновить автомобиль. Арамис имел вкус, учись у него выбирать стильные вещи. Машина с нуля, пылится в гараже, надо быть круглым дураком, чтоб не забрать ее. Таким образом, сохранятся твои деньги, а иначе будешь дожидаться решения суда год, потом два года исполнения, и никакой гарантии, что Раиса выплатит долг. Она тоже с мозгами и хочет сохранить имущество.
Подумал и купил, причем Раечка палец о палец не ударила, ему пришлось потратить кругленькую сумму, выправляя бумаги на джип.
И вот он снова на даче, Аллочка у камина курит и пьет шампанское, Горбанев жарит шашлыки… Соседи, кажется, не видели, с кем он приехал.
Мясо на блюде, на тарелках зелень и овощи. Алла подняла бокал, он – рюмку, чокнулись, выпили.
– Ммм… – закачался из стороны в сторону Анатолий Петрович. – Мясо удалось. Но у меня еще один рецепт есть, мариновать мясо сначала с луком в вине, потом…
– Толик, – с аппетитом уплетая, держа кусок пальцами, перебила его Алла. – А когда я получу свою долю?
Он перестал жевать, застыл. Губы выпачканы в кетчупе, глаза выкатились, Алла забеспокоилась:
– Ты не подавился?
– Нет. – Анатолий Петрович проглотил кусок.
– А, – поняла Алла. – Тебе неприятна тема…
– Почему же, тема как тема… Я отдам тебе твою долю. Не сейчас. Позже. У меня из-за джипа… Короче, нет пока денег. Но будут. За аренду получу… за пару месяцев, и ты заберешь всю сумму сразу.
– Понятно, – с выдохом процедила она.
– Еще налить?
– Лей.
У нее упало настроение. Нет, каков Толик! Когда-нибудь сдохнет от жадности, скотина. Она потратила кучу времени, Раису убедила, свела с покупателями, чтоб жена Арамиса видела в ней участливую подругу, джип ему загнала. Уж лучше в гараже иметь джип, чем фигу в кармане.
– За что выпьем? – поднял он рюмку.
– За мое простодушие, – улыбнулась она. – Лишь бы оно мне не мешало.
– Значит, за тебя, Алла.
Который раз Алла наступила на грабли? Казалось, ученая, заруби на носу, что Толик не изменится, даже если изобретут таблетки от жадности и он будет жрать их упаковками за раз. М-да, ничего не меняется на этом свете!
Раиса ничего не понимала, донимала старшего сына вопросами, почему ушла Милена, а он как в рот воды набрал. Но это событие – внезапное исчезновение подруги – в какой-то степени отвлекло ее от переживаний. Ипполит был настолько разочарован, что позволил матери уговорить себя остаться еще на пару дней, потом еще на пару, на три… Ему и не хотелось ехать в «город деревенского типа», признаться, он страдал. Еще бы. Но тот, кто не ценит чистое и настоящее рядом, тому страдания и разочарования в самый раз. Заслужил, так сказать. Ипполиту было жалко себя, ой, как жалко… не описать.
Тем не менее каждый день (без выходных) ездил на свои поля, вечером неизменно возвращался к маме. Она бегала по делам Вито, совещалась с адвокатами, Ипполит не принимал участия в брате, мама обижалась, но не высказывалась резко, боясь, что сын уедет, оставив ее одну в доме. Как в этом замке спать одной?
Встреча, которой он боялся больше всего на свете, не могла не состояться, ему же приходится подписывать кучу бумаг. Обычно Дина передавала их через кого-нибудь, она тоже не горела желанием увидеться с ним, высчитывала время и место, стараясь не появиться там, где он, а тут столкнулись нос к носу. Его обдало кипятком, он смутился, она нет, протянула папку:
– Ипполит, будь добр, подпиши, раз уж мы встретились.
Отчего-то он не увидел стола, наверное, временная слепота наступила, завертелся, ища, куда бы примоститься.
– Сюда клади, – положила Дина ладонь на стол. – Держи авторучку.
Он ставил подписи, Дина вынимала лист за листом, наконец они закончились, Ипполит выпрямился, поднял на нее глаза… И вдруг увидел, что он потерял. Кто ему сказал, что у Дины средненькая внешность? Сам придумал. Прекрасные глаза чистого синего цвета, ресницы черные, лицо с мягкими чертами, волосы…
– Дина, подожди, – догнал ее у выхода.
– Что?
– Надо поговорить…
– Если по работе, то говори, а если просто так, то мне некогда.
– А когда ты освободишься?
– Никогда.
Она ушла, дав понять, что не простит, горше ему еще не было.
22. Недостающие звенья цепи
Как обычно, приехав к маме, не перекусив, он валялся в гамаке и жалел себя. Вдруг притопала гладилка (тетка, что гладит, стирает):
– Ипполит, тут тебе передали сверток.
– Кто? – не открыл глаз, страдания – вещь тяжелая, отбирает силы.
– Женщина какая-то.
Он взял, вертел в руке плоский квадратный предмет. На бомбу не похоже. Разорвал обертку, а там диск. Пожимая плечами, отправился в дом. Ипполит был уже около своей комнаты, как вдруг позвонили, он ответил:
– Да, Мстислав?
– Мы кое-что выяснили. Та вещь… надеюсь, понимаешь, о какой вещи я говорю?
– Само собой.
– Так вот какое предположение. Когда делают новые модели, их, конечно, проверяют на пригодность. Потом, если они показывают себя в деле, партию кидают подразделениям спецслужб для дальнейших испытаний. Если и там они показывают себя, налаживают серийный выпуск. Все понял?
– Да. Спасибо.
Ни хрена он не понял. При чем здесь спецслужбы и Арамис? Что, мамин муж, большой мошенник, живший за чужой счет, оказался завербованным резидентом, его грохнули агенты ФБР, МОССАД, ASIS, ФСБ? За то, что брал в долг и не возвращал? Абракадабра.
Ипполит вставил диск в дисковод компьютера – там записаны файлы видео. Щелкнул мышью, на мониторе… плохая запись, темная. Так и есть, света мало, это клуб Арамиса. Но отвлек телефонный звонок, по привычке Ипполит глянул на дисплей, а номера нет, неужто снова звонят с угрозами? Он решил поговорить.
– Не бросай трубку, Ипполит, – сказала Милена.
– Что надо? – взял он холодный тон. Ничто не дрогнуло внутри, Милена ранила его больно.
– Ты получил диск? – на вопрос ответила она вопросом.
– Да, получил, хотел посмотреть.
– В таком случае, смотри, внимательно смотри и слушай.
Она прервала связь, а не он. Что это значит? Ипполит увеличил звук, на мониторе появился Арамис, его до половины закрывали головы парней.
– …есть мы! – продолжал Арамис, Ипполиту было неохота ставить запись на начало. – Для нас нет правил, которыми пичкали с детства толстопузые глухари, мы создадим свои. Создадим свое время, свой стиль, свою жизнь. Что вам приготовили? Ни-че-го. Ничего – это ноль. А мы возьмем то, что захотим, потому что в нас сила, когда все вместе. И должны быть готовы, когда понадобится…
– Еще один оратор хренов, – фыркнул Ипполит, включая следующую запись.
Теперь Арамис в окружении ребят, эдакий междусобойчик с бокалами в руках, смеются. Смеется Арамис, парни ржут, рыгочут – так будет правильней сказать.
Арамис: Ну, почему же? Можно работать сторожем, дворником, в лучшем случае продавцом устроиться…
Паренек: Погодите, Арамис Левонович, почему сразу дворник? Недавно я организовал группу, музыканты клеевые…
Арамис: Извини, что перебиваю, а куда ты со своими музыкантами сунешься? Без бабок тебя не пустят, а с бабками задавят. Места заняты, Рома. И будешь бренчать на гитаре в наших кабаках за мелочь? Нет, ребята, это мелко. Вот ты, Лелик, заканчиваешь колледж, и что дальше? А, не знаешь.
Рома: Но вы предлагаете бунт, а бунтарей карают.
Арамис: Кто тебе сказал про бунт? – Он рассмеялся, а смеялся заразительно. – С флагами и плакатами? Глупее этого ничего не придумаешь. Это вчерашний день, Рома, мы знаем, чем он заканчивается. Я предлагаю создать организацию, в которой будут четкие законы. Ты нарушишь – тебя накажут, систему наказаний тоже прописать в уставе. Я нарушил – меня наказывают. Чтоб для всех одинаковые…
