Джесси Келлерман - Зной
— Спят они все, что ли? — удивился Карлос.
— Перемерли.
Они возвратились на улицу, пересекли ее, вошли в универмаг, и Глория увидела все тот же пустой прилавок и все те же — в этом она была готова поклясться — тортильи, что продавались здесь пять месяцев назад, только достигшие теперь стадии разжижения.
Они вышли на заднюю веранду. В качалке посапывал Луис. Между его бедер торчала бутылка, влажная полутень которой впитывалась тканью, прикрывавшей промежность. На столе потело пустое ведерко, в котором прежде охлаждалась бутылка. Еще пятерка таких же стояла на полу.
«Коп?» — одними губами спросил Карлос.
Глория покачала головой и ткнула большим пальцем себе за спину, в сторону магазина. Луис, не разлепив век, пробормотал:
— Cerrado[56].
— Вы меня помните? — спросила Глория.
Луис приоткрыл один глаз:
— Сеньора. Как доехали?
— Неплохо, — ответила она.
Луис обратил приоткрытый глаз на Карлоса.
— Не хотелось будить вас, — сказала Глория, — но там никого нет.
— Это еще не причина, чтобы будить меня, сеньора. Тут нигде никого нет.
— Но сейчас середина дня, — сказала она.
— Я знаю, — простонал, поднимаясь из кресла, Луис. — Вы заявились сюда в самом начале моей сиесты. Ну да ничего, мы можем закончить ее и вместе. Попить хотите? Нашего особого.
Он ухмыльнулся.
Глория и Карлос прошли за ним в магазин. Луис прошаркал за прилавок, вытащил из-под него три бутылки воды — того же мексиканского бренда, каким Глория угощалась в прошлый раз. Ей представилась бесконечная череда пищевых продуктов никому не ведомых марок, выстроившихся в подвале магазина и скисавших в ожидании не чающего беды проезжего.
— А вы можете хлебнуть вот этого, — Луис протянул Карлосу бутылку доморощенного пива.
— А что это? — спросил Карлос.
— Напиток Соноры, — ответил Луис. — Выпить его — значит совершить патриотический поступок.
Глория, отхлебнув воды, поставила бутылку на прилавок.
— Нам довольно и этого.
Луис поднял пиво к лицу.
— Никто-то тебя не хочет, — пожаловался он бутылке. Глория положила на прилавок несколько долларовых бумажек.
— Как вы тут жили все это время, Луис?
— Да сами знаете, — ответил он и, разгладив бумажки, пересчитал их, а после согнулся, чтобы достать сдачу из стоявшего на полу сейфа. — В прошлый раз вы сбежали, не попрощавшись. — Он выпрямился, шлепнул о прилавок полудюжиной монет. — Теперь можете исправить ваше упущение. Как будете уезжать, попрощайтесь дважды.
— Непременно, — пообещала Глория.
— Вы к нам в отпуск приехали? Жару любите?
— Мы приехали повидать Teniente Фахардо, — ответила Глория. Она подождала ответа, однако Луис просто сидел за прилавком, приняв позу веймарской легавой. — Попробовали заглянуть в полицейский участок, но он заперт.
— Знаю, — сказал Луис. — Это потому, что Teniente там нет. У него выходной.
— Как бы нам с ним связаться?
— Посмотрите, что там значится на доске объявлений, — посоветовал Луис. — У кассы.
Он ткнул пальцем в дверь кинотеатра, потом вгляделся в Карлоса:
— А вы телохранитель сеньоры?
— Нет, — ответила Глория. — Он мой друг.
— О-о, понятно… Teniente говорит, вы в прошлый раз пристрелить его попытались.
— Да ну. Неужели.
— Говорит, рассердились на него за то, что он не пожелал поцеловать вас на ночь, — прохрипел Луис.
— Все было не совсем так.
— Шучу, сеньора. Немного воды на дорожку взять не желаете?
— Нам только улицу перейти.
— Да, — согласился он, — однако это широкая улица.
В ПРОШЛЫЙ РАЗ НА ДОСКЕ ТОЛЬКО И ЗНАЧИЛОСЬ: POLICIA, однако теперь к этим буквам добавились новые. Доска уведомила Глорию с Карлосом, что
ПОЛИЦИЯ У СЕБЯ ДОМА
ЕСЛИ ОНА КОМУ ПОНАДОБИТСЯ
ВЫ ЗНАЕТЕ ГДЕ МЕНЯ ИСКАТЬ
НО ТОЛЬКО ПРИ КРАЙНЕЙ
НЕОБХОДИМОСТИ
Это исчерпало имевшийся у Teniente запас пластмассовых букв, и ему пришлось импровизировать:
EH K4C0 ДЕ ЕМЗРГЗН(И4
Ниже к доске был прилеплен клочок бумаги с написанным на нем от руки номером телефона. Карлос извлек из кармана сотовый, протянул его Глории, она набрала номер.
— Виепо.
— Это Teniente Фахардо?
— Наше вам, сеньора.
— Кто это?
— А вы обернитесь.
Луис стоял в двери своего магазина, держа в одной руке беспроводную трубку и маша другой.
— Подумать только, сеньора. Я говорю, и мои слова улетают в космос, а оттуда спускаются к вам. С ума можно сойти, а?
Движения его губ не вполне совпадали со звуками. Когда он захихикал, Глория сначала услышала это свободным ухом и только через четверть секунды — занятым трубкой.
Она прервала связь, перешла улицу и сказала:
— Ваша взяла. А теперь скажите, как до него добраться.
— У него выходной, — ответил Луис. — Я же вам уже говорил.
— Ладно, — вытаскивая бумажник, сказала Глория.
Луис принял оскорбленный вид:
— Сеньора. Прошу вас. Я человек слова. Я обещал Teniente, что никто не потревожит его без самой крайней необходимости.
Глория сунула ему в ладонь пятидолларовую бумажку:
— Это необходимость достаточно крайняя?
— Сеньора, это необходимость недостаточно крайняя даже для того, чтобы водопроводчика вызывать.
Десять долларов.
— А теперь? — спросила она.
— Назревают неприятности, — ответил он. — И возможно, серьезные.
— Ну вот что, Луис, — сказала Глория, — я дам вам еще десять долларов. Если не хватит и их, попрошу Карлоса расколотить вашу витрину. И тогда у всех нас появится причина для вызова Teniente.
У Луиса слегка отвисла челюсть. Затем он фыркнул:
— Мне страшно нравится ход ваших мыслей, сеньора. Только ради него я сделаю вам скидку. Давайте еще пятерку.
Она подчинилась. Луис достал из нагрудного кармана блокнотик со вставленным в его проволочную спиральку огрызком карандаша. И начал писать, говоря при этом:
— Если я позвоню, он не возьмет трубку. Вам лучше домой к нему поехать. — Он вырвал из блокнота страничку, протянул ее Глории: — Мимо не проедете. Ну а если проедете, возвращайтесь сюда. Выпьем немного, а завтра разрешим вашу проблему.
И Луис, кивнув на прощанье, ушаркал в магазин.
Карлос так и стоял у кассы кинотеатра.
— Как вы его уломали? — спросила он.
— Пригрозила ему от вашего имени.
— Надеюсь, ничем чрезмерно ужасным.
— Вы смогли бы разбить его витрину?
Карлос взглянул на Глорию:
— Скорее всего, нет.
— Выходит, я блефовала.
Карлос потер ладонью живот.
— Только что сообразил, — сказал он. — Мы же приехали сюда без оружия.
— Думаете, оно нам понадобится?
— Нет, — ответил Карлос. — Если, конечно, оно нам не понадобится.
Глава двадцать третья
Посреди пустыни взбухло, подобно россыпи прыщей, скопище строений такого же цвета, что и почва, только более насыщенного. Типовые дома — пятнадцать штук, — расставленные так, что поселок походил очертаниями на раскрывающегося наутилуса. На дальнем конце стоял дом Фахардо, словно столбя участок, состоявший из акров и акров кактусов, чапараля, желтоватого гравия. Кое-кто из соседей разбил маленькие цветнички, по бокам крылец у них цвели розовые и белые гвоздики, которые, скорее всего, приходилось высаживать заново каждые десять дней. Teniente силы на это тратить не стал. Дом его был сильно запущен: самая поблекшая штукатурка в поселке, самые широкие трещины в дорожке из наливного бетона. У гаража стоял престарелый фиолетовый грузовичок-пикап, не мытый со дня его рождения. Дверь гаража была дюйма на четыре приоткрыта.
Солнце уже садилось — дурные дороги сильно задержали Глорию. Она вспомнила, чем объяснял Фахардо свое запоздалое появление на месте аварии. Теперь, поездив по здешним дорогам, Глория была почти готова поверить ему.
Далеко на северо-западе различались устланные красно-белым лишайником пригорода холмы. Надо полагать, Чарронес. Но как оказались здесь эти дома? Столь удаленные от городских удобств, они походили на бестолково спланированное поселение. Может быть, подумала Глория, Фахардо получил свою землю задешево, в обмен на согласие жить в таком месте? Может быть, так и заселяются поначалу подобные поселки? Застройщики вот этого быстро разорились, или обнаружили, что затеяли строительство на линии геологического разлома, или не смогли продать построенные ими дома с прибылью. А для простофиль, которые уже уложили вещички и перебрались в самую середину бросовой земли, менять что-либо было поздно, они оказались обреченными жить на руинах своей мечты.
На веранде дома стояли по бокам от разломанной лейки два наполненных белыми камушками ящика для растений. Однорукая кукла-блондинка лежала на спине, ожидая чего-то — быть может, трансплантации недостающего органа. Имелась также одна стоптанная комнатная туфля в голубую полоску, — какое-то животное уже совершило попытку употребить эту обувку в пищу. Бетон, некогда выкрашенный в красный цвет, выцвел и пооблез, и теперь его украшал бледный красноватый архипелаг — островки цвета ссадин и серые оспины.
