Наталья Солнцева - Зеленый омут
– Сказать ему или не сказать? – думал Сиур. – А вдруг, я ошибся? В конце концов, в мире полно похожих людей!
Так и не ответив ни на один из вопросов, он заснул под утро беспокойным и чутким сном.
Сергей не помнил, как Алена помогла ему добраться до постели, раздела и уложила. Его затуманенное алкоголем сознание опускалось все ниже и ниже в темные глубины непостижимого…
– Видимый мир есть преходящая иллюзия, – нашептывал кто-то ему на ухо. – Только незримое остается вечным…Венок из роз – символ чистоты, что объемлет всех, кто силен и самоотвержен. Сила кроется во взаимоотношениях и единстве цели. Ты становишься все сильнее, объединяясь с себе подобными, и тем самым приобретаешь неуязвимость, непроницаемый щит, отражающий любые стрелы. И тогда зло смиренно покоряется…
Сергей приподнял голову и увидел тело бабы Марфы, лежащее недалеко от него. Выходит, он упал, споткнувшись о толстый корень дерева или о ступеньку навеса?
Голова сильно болела, на затылке прощупывалась под волосами огромная шишка.
– Вот черт! Почему я здесь? Как я упал?
Он попытался встать, но ничего не получилось: в ушах раздался ужасающий звон, в глазах потемнело, по телу разлилась непреодолимая, тягучая слабость. Показалось, что перед ним Даная, на которую обильным потоком проливается с небес золотой дождь…
– Откуда здесь Даная?[48] – подумал Сергей. – «Даная» висит в Эрмитаже. А та, настоящая…это было так давно…И потом, это же легенда, миф!
Он сходит с ума? Такое бывает, от сильного удара. Галлюцинации. Неподконтрольные видения. Болезненные фантазии.
Золотой дождь между тем становился все ярче и гуще, он освещал все вокруг, превращаясь в нестерпимо сияющее облако над телом Данаи. Но этого же не может быть!..Это тело бабы Марфы лежит там, распростертое на земле, мертвое и уже остывающее. Он же помнит, как наклонился, хотел посмотреть, и в этот момент оступился…
Лежащее на земле тело вдруг поднялось в золотом сиянии, молодое и прекрасное, прозрачное, с длинными черными волосами до земли, в голубом струящемся одеянии, облегающем стройную фигуру, летящую ввысь и одновременно неподвижную.
– Разве так бывает? – подумал Сергей. Ему хотелось смотреть, – жадно, ненасытно…Пожирать глазами это дивное существо, видение из его забытого прошлого. Или из его выдуманного будущего?
Золотой дождь все лился и лился с ночных небес, звезды и луна померкли перед ним. Меняя формы, одна причудливей другой, небесное золото приобрело форму мужского тела, сильного и красивого, в белоснежной короткой тунике, сияющих доспехах и длинном ярко-алом плаще, плотном и густом, как бархат. Плащ обтекал могучую фигуру мужчины, контрастируя с прозрачно-голубым светом женщины, которая поднялась с земли ему навстречу.
– Я ждал тебя слишком долго…– Сказал он и обнял ее. – Почему? Я горел в огне твоих непостижимых чар, погружался в бездну ожидания и нетерпения, в океан страсти, не похожей на земную. Ты обещала встречу…
– Иногда нам приходится опускаться в глубины, где все венцы сплавляются воедино и сливаются в один. Сильные люди, наполненные жизнью, пребывают в непрерывной связи друг с другом. Разве я не была с тобой все это время?
– Твоя сила и желание быть с тобой, помогли мне избежать многих ловушек. Я прошел путь воина, получая от этого мрачное наслаждение, превращая тлеющие угли в ревущее пламя, и все равно не смог заглушить тоску по тебе…
– Я должна была завершить начатое. Но теперь мы оба свободны – ты и я. Час освобождения рано или поздно приходит к каждому…
Женщина подошла к трупу старухи, наклонилась, сняла с пальца тоненькое колечко с зеленым камешком, сверкнувшим на весь лес, словно изумрудная молния полыхнула на миг и погасла.
– Хочу взять его с собой! – сказала она мужчине.
– Ты сохранила мое кольцо?
Она улыбнулась и счастливо вздохнула.
– Я хранила его так долго, что потеряла счет годам…
Золотой дождь, который давно прекратился и тающим бледным мерцанием потухал среди зарослей облетевшего орешника, вдруг стал ярким и мощным потоком, устремленным в черное бездонное небо, в далекую туманность на краю галактики. Двое, обнявшись, шагнули внутрь этого нестерпимо горящего золотого сияния и исчезли.
Сергей напряженно всматривался туда, где только что произошло нечто странное, необъяснимое и жгуче волнующее…но ничего, кроме неподвижного высохшего старушечьего тела, не видел. Непроглядная темнота стояла плотным кольцом вокруг исходящего от земли желтоватого света.
– Так все-таки мне это не показалось! – торжествующе подумал Сергей, и вдруг понял, что «таинственное сияние» – всего лишь свет его фонарика, который он выронил, падая. Он даже не успел как следует разочароваться, потому что потерял сознание…
– Видел я все это на самом деле или мне показалось? – спрашивал он себя, проснувшись и усевшись на постели. – Было ли это наяву? Может быть, мне сейчас все это приснилось?
Незаметно мысли его перескочили на человека, который расспрашивал его о Корнилине. Кто он, и зачем приехал? Если его интересовали картины, то здесь, в селе, Сергей ему все равно ничем помочь не смог бы. Нет, тут что-то не так.
– Во всяком случае, несмотря на изрядное количество выпитого, ему ничего не удалось у меня узнать! – решил Горский, и, очень собой довольный, улегся и уснул, на этот раз гораздо спокойнее.
Утром следующего дня, несмотря на сырую и хмурую погоду, поднялись рано. Баба Надя растопила печку, хлопотала на кухне, откуда по всему дому разносились запахи пирожков и тушеного мяса со специями. Есть особенно никому не хотелось, – слишком много выпили вчера, да и настроение у всех было вялое. Алена принесла вскипевший самовар. Пили крепко заваренный чай, холодный рассол. Разговор не клеился.
Алена не знала, что успел рассказать незнакомому мужчине ее супруг, и нервничала. Приезжий в другое время вызвал бы у нее чисто женский интерес, но сейчас ее не волновало ни его красивое лицо, ни высокая стройная фигура, ни небрежные светские манеры, которые она считала наиглавнейшим достоинством в мужчине.
– А вдруг он из милиции? – размышляла она всю ночь, не выспалась и чувствовала себя отвратительно. На Сергея ей было особенно противно смотреть – помятое лицо, мешки под глазами, небрит.
Сиур незаметно рассматривал молодых. Не похоже, чтобы они страстно любили друг друга. Горский на жену вообще не глядит, что называется, в упор не видит. Ему на все наплевать. Что же его так гнетет? Здоровье свое он страхом и водкой основательно подорвал: руки дрожат, на лбу испарина.
Сергею и в самом деле было не по себе.
– Жарко! Здесь ужасно жарко. – Он расстегнул рубашку, но легче не стало.
– Выйдем во двор! – предложил Сиур. Вид медальона на груди Горского взволновал его. Пожалуй, нужно предупредить молодоженов, что их подстерегает опасность.
Сергей не стал возражать. Ему было нехорошо: мутило, голова раскалывалась. Мужчины сели на скамейку под деревом, с голых веток которого изредка падали капли воды.
– Куришь? – Сиур протянул Горскому сигареты.
– Давай!
Они молча курили. Палая листва намокла, пахла сыростью. Холодный мглистый воздух освежал, приятно овевая разгоряченные лица.
– Откуда у тебя эта вещица? – небрежно спросил Сиур, кивнув на медальон.
Сергей насторожился. Хотел резко ответить, но передумал. Флорентийский амулет привлекал внимание, – ничего удивительного, что приезжий интересуется.
– Купил.
– Где?
– Там больше нету, – усмехнулся Горский.
– Я ведь не просто из любопытства спрашиваю, – настаивал Сиур. – Предупредить хочу.
– О чем?
– Вещь эта опасная.
– В каком смысле? Краденая, думаешь? Или в розыске? Так этого быть не может. Я ее из-за границы привез! Ясно?
– Вполне. Ты не горячись, – примирительно ответил Сиур. – Я тебя не пугаю, а ставлю в известность, что медальон может принести неприятности. Берегись, и жену свою береги. Мало ли, что…
– А ты кто такой? – спохватился Горский. – Откуда ты знаешь про медальон? Почему я тебе верить должен? – Он вдруг вспомнил, что и Корнилин говорил ему о медальоне примерно то же самое. Сговорились они, что ли?
– Это твое дело. – Сиур затушил недокуренную сигарету. – Можешь не верить. Опасность ведь не мне угрожает, а тебе и твоим близким. Я сейчас уезжаю, и так задержался дольше, чем рассчитывал, а ты думай. – Он достал из кармана визитку с телефонами «Зодиака», протянул Горскому. – Позвони, если вдруг понадоблюсь.
