Тесс Герритсен - Бешенство
– Откуда ты знаешь, что будет девочка? – удивилась Молли.
– Ну, врач может сказать наверняка.
– Ты была у врача?
– Я не хотела возвращаться к тому. Мне там не понравилось.
– Так откуда тогда ты знаешь, что это девочка?
Анни снова принялась поглаживать живот.
– Просто знаю. Та медсестра, с которой я познакомилась, сказала: когда у матери такое чувство, по-настоящему сильное, она никогда не ошибается. Значит, это девочка.
– А я ничего про своего не чувствую.
– Может, для твоего еще слишком рано, Молли.
– Я вообще к нему ничего не чувствую. Знаешь, он пока, наверное, просто не кажется мне человеком. Как будто просто жир выпирает. Разве я не должна чувствовать любовь или что-то в этом духе? Ну, то есть, разве так не полагается?
Молли повернулась и посмотрела в лицо Анни, чей профиль выделялся на фоне тусклого уличного света.
– Что-то все-таки ты должна к нему чувствовать, – мягко возразила Анни. – Иначе зачем ты его оставила?
– Не знаю.
Молли почувствовала, как под одеялом Анни взяла ее за руку. Они лежали, сплетя пальцы и синхронно дыша.
– Я не знаю, что я делаю и зачем, – проговорила Молли. – Я что-то совсем запуталась. А потом, когда Роми избил меня, я так на него обиделась, что не стала выполнять его приказ. Поэтому я туда и не пошла. – Она помедлила и снова посмотрела на Анни. – А как это делают?
– Что делают?
– Ну, избавляются от ребенка?
Анни пожала плечами.
– Я только один раз такое делала. В прошлом году, когда меня Роми туда послал. Там были эти люди, все в синем. Они со мной не разговаривали, просто велели залезть на стол и помалкивать. Затем дали что-то вдохнуть, а потом я только помню, что проснулась. Уже снова похудевшая. Пустая…
– Это была девочка?
Анни вздохнула.
– Не знаю. Меня посадили в машину и снова отправили к нему.
Анни отпустила руку Молли, и это отстранение было не просто физическим. Она отдалилась, спряталась в свою раковину, где было место лишь для нее и ребенка.
– Молли, – сказала Анни после долгой паузы. – Знаешь, ты не должна тут оставаться.
Слова, пусть даже прозвучавшие очень мягко, нанесли сокрушительный удар.
Молли повернулась на бок, лицом к Анни.
– Что я сделала не так? Скажи мне, что?
– Ничего. Просто так больше продолжаться не может.
– Почему нет? Я буду тебе помогать. Буду делать все…
– Молли, я говорила, что ты можешь остаться на несколько дней. Прошло больше двух недель. Милая, ты мне нравишься и все такое, но господин Лоренцо, он заходил ко мне сегодня. Выговаривал мне, что у меня кто-то живет. Сказал, что в нашем договоре это не предусматривалось. Поэтому я не могу позволить тебе остаться. Здесь слишком мало места для двоих. А когда у меня появится ребенок…
– Но ведь до этого еще не меньше месяца.
– Молли, – голос Анни прозвучал ровнее и тверже. – Тебе надо найти себе квартиру. Я не могу оставить тебя здесь.
Молли повернулась к Анни спиной. «Я думала, мы можем стать семьей. Ты и твой ребенок. Я и мой. И никаких мужиков, подонков этих».
– Молли! С тобой все в порядке?
– Все отлично.
– Ведь ты меня понимаешь?
Молли устало дернула плечом:
– Наверное.
– Это же не прямо сейчас. Поживи еще несколько дней, подумай, куда пойдешь. Может, попробуешь еще раз позвонить маме.
– Ага.
– Она должна принять тебя. Она же твоя мама.
Не дождавшись ответа, Анни обняла Молли за талию. Тепло женского тела, округлый живот, прижатый к ее спине, наполнили Молли такой страстью, что она не могла сопротивляться порыву. Повернувшись к Анни лицом, она обняла ее за талию и притянула к себе, ощущая, что их животы прижались друг к другу, словно созревающие плоды. И внезапно она испытала огромное желание находиться в чреве Анни и быть тем ребенком, который скоро окажется в ее объятиях.
– Позволь мне остаться, – прошептала она. – Прошу тебя, позволь.
Но Анни твердо отстранила ее руки.
– Нельзя. Прости меня, Молли, но это невозможно. – Она отвернулась и отодвинулась на край кровати. – А теперь – спокойной ночи.
Молли лежала, не шевелясь. «Что я такого сказала? Что я сделала не так? Ну, пожалуйста, я буду делать все, что захочешь! Просто скажи мне, что!»
Она знала, что Анни не спит; над ними висела напряженная темнота. Молли чувствовала, что Анни свернулась в такой же тугой калачик, как и она сама.
Но ни одна из них не заговорила.
Ее разбудил стон. Сначала Молли подумала, что это последние обрывки странного сна: младенец плывет по пруду, издавая странные звуки. Лягушачьи. Она открыла глаза: ночь, и она все еще в постели Анни. Из-под двери в ванную пробивается свет.
– Анни! – окликнула она, но ответа не услышала.
Она повернулась и закрыла глаза, стараясь выбросить из головы эту полоску света.
Глухой удар заставил ее окончательно проснуться. Она села на кровати и вгляделась в темноту.
– Анни!
Ответа снова не последовало. Молли вылезла из постели и постучала в дверь.
– Ты в порядке?
Она повернула ручку и толкнула дверь, но та не открывалась – что-то ей мешало. Молли нажала посильнее и почувствовала, что препятствие понемногу сдвигается. Наконец она сумела заглянуть в образовавшуюся щель и сначала не поняла, что видит.
По полу струился ручей крови.
– Анни! – закричала она.
Навалившись на дверь и толкая ее изо всех сил, Молли все-таки ухитрилась отодвинуть ее настолько, чтобы протиснуться в ванную. Анни лежала на полу, упершись плечом в дверь, ее дешевая ночная рубашка задралась выше пояса. Сиденье туалета было забрызгано кровью, вода в самом унитазе тоже была темно-красной. Теплая струйка неожиданно вырвалась из промежности Анни, брызнув на босые пальцы Молли.
Она в ужасе попятилась и наткнулась на раковину.
«Господи, господи, господи!»
Хотя Анни лежала неподвижно, ее живот шевелился, извивался; под голой кожей дергался тугой комок.
Снова хлестнула кровь, растекаясь по линолеуму. Тепло этой крови, окропившей замерзшие ноги Молли, вывело ее из транса. Она заставила себя шагнуть через алую лужу к свернувшемуся на полу телу Анни. Нужно было вытащить ее из-за двери. Она схватила подругу за руку и потянула, однако ноги скользили по крови. Анни вдруг издала высокий, тихий звук – не то вой, не то всхлип, похожий на шипение воздуха, сочащегося из надувного шарика. Молли потянула сильнее, ей удалось немного протащить Анни по линолеуму. Упершись ногами в косяк, она сумела приподнять тело. Анни выскользнула из ванной.
Теперь Молли схватила ее за обе руки и потащила через порог. Затем зажгла в комнате свет.
Анни еще дышала, но глаза ее закатились, а лицо побелело.
Молли выскочила из комнаты, помчалась вниз и забарабанила в дверь квартиры на первом этаже.
– Помогите! – закричала она. – Пожалуйста, помогите!
Никто не отвечал.
Она выбежала из дома, нашла таксофон и набрала 911.
– Оператор.
– Мне нужна «скорая»! Она истекает кровью…
– Ваше имя и адрес?
– Меня зовут Молли Пикер. Адрес не знаю. Думаю, это Чартер-стрит…
– С какой улицей пересекается?
– Я не вижу! Она сейчас умрет…
– Вы можете назвать ближайший номер дома?
Обернувшись, Молли обшарила глазами дом.
– Десять-семьдесят шесть! Я вижу номер десять-семьдесят шесть!
– Где жертва? В каком она состоянии?
– В квартире наверху… она кровью весь пол залила…
– Мэм, я сейчас вызову «скорую». Если вы подождете на линии…
«Да пошли вы на хер», – подумала Молли. Оставив трубку болтаться на проводе, она кинулась обратно в дом.
Анни по-прежнему лежала на полу в спальне. Ее широко открытые глаза казались стеклянными и смотрели в никуда.
– Пожалуйста, не теряй сознание. – Молли схватила подругу за руку, но та не реагировала на прикосновение. И была совершенно холодной. Молли пригляделась: дыхание – совсем слабое – еще было заметно. «Дыши. Пожалуйста, дыши!»
Затем она отвлеклась на другое движение. Живот Анни приподнялся, словно какое-то неизвестное существо пыталось прорваться наружу. Из промежности хлынула кровь.
И появилось что-то еще. Розовое. «Ребенок».
Молли присела и раздвинула бедра Анни. Кровь, смешанная с водами, сочилась вокруг торчащей руки. По крайней мере Молли сначала подумала, что это рука. Но потом заметила, что у этой «руки» нет пальцев и вообще – кисти; это был какой-то розовый блестящий плавник, медленно болтавшийся взад-вперед.
Последовала еще одна схватка, последний выплеск вод и крови, и вслед за плавником выскользнуло тело. Взвизгнув, Молли отскочила.
Это был не ребенок.
Но существо было живым и двигалось, корчась в агонии. Других конечностей не было, только два розовых обрубка, торчавших из комка мяса, соединенного с пуповиной. Молли заметила клочья жестких черных волос, торчавший зуб и единственный глаз – не мигающий и без ресниц. Голубой. Размахивая плавниками, организм начал куда-то двигался, словно амеба в кровавом пруду.
