Евгения Михайлова - Бегущая по огням
– Мама, – Сергей вошел в гостиную. – Зачем ты толкаешь представителя правоохранительных органов на порочный путь?
– Почему порочный? – запальчиво спросила Марина Евгеньевна.
– Потому что, когда люди сидят только для того, чтобы признаться в том, что было или не было, есть страшный соблазн – помочь им сделать такое признание. И порадовать начальство.
– Ну-ну, – кивнул Земцов. – Надеюсь, ты не станешь рассказывать Марине Евгеньевне о том, как я пытаю подозреваемых и фабрикую дела? Не делай этого, прошу тебя. Это же наш маленький секрет.
– Нет, – Сергей плюхнулся на диван. – Мам, я просто обрисовал тенденцию. Слава этим не занимается. Есть у него такое свойство – идти вразрез. За что его ценю. Но! Поскольку люди, которых мы подозреваем в убийстве, не слишком честные, мягко говоря, то толку в задержании их для беседы по душам нет вовсе. А начальство есть даже у Земцова. Оно будет требовать результата. Поэтому нам надо брать их с уликами. А пока – может, это только мое мнение – пусть они продолжают проявляться. Вот, к примеру. Только что из квартиры Кичина вышел он сам, еще пара хмырей, которые, кстати, хотели вломиться в квартиру Насти, а также Генка Назаров собственной персоной с незнакомой мне девушкой. Опять у них – одна девушка на всех. Вот, посмотрите, я их сфотал. Вместе, отдельно девушка, отдельно хмыри, которых лично я здесь вижу впервые. Мама, ты никого из них не знаешь?
Марина Евгеньевна взяла телефон сына, внимательно посмотрела фотографии и задумчиво сказала:
– Я не знаю этих ребят, только Никиту и Геннадия. Девушку тоже не знаю. Но очень похожую на нее описывала Татьяна, мама Гены. Помнишь тот случай с девушкой по вызову?
– Так, это интересно, – вмешался Земцов. – А можно задать вопрос этой Татьяне?
– Понимаете, – проговорила Марина Евгеньевна, – я так решительно выступала за аресты, а сейчас подумала: что же будет с Таней, если она все узнает… Мне стало страшно. Она и так живет в аду. Давайте действительно не торопиться. Теперь я согласна с Сережей. Можно, я к ней зайду сейчас с этим снимком и спрошу? Ничего не буду говорить про следствие, скажу лишь, что это Сережа снял. Она должна понять, что надо предупредить очередную глупость Гены.
– Как ты мило называешь его образ существования, – сказал Сергей. – Но идея разумная, как тебе, Слава?
– Хорошо. Буду вам благодарен, Марина Евгеньевна.
Когда та, позвонив Татьяне, ушла, Земцов спросил у Сергея:
– Масленников тебе не звонил?
– Нет.
– Мне позвонил. Сейчас приедет. Он был у Коровина! Со своей экспертизой. Короче, тот связался с клиентом – спонсором Назарова, тот оказался за рубежом, но в материале. Клиент дал отбой давлению на следствие. Но! Коровин потребовал Назарова не задерживать, а найти неопровержимые улики.
– Вот кто у нас профи! – восхитился Сергей. – Взять за ж… Коровина – это класс. Слушай, наверное, Александр Васильевич звонит.
Сергей открыл дверь, привел Масленникова в гостиную.
– Александр Васильевич, наш вам респект! Тем более мы пришли к общему знаменателю: и не надо нам Генку пока брать на самом деле. Он стал такой видной птицей, что никуда не денется. Присматривать за ним будем.
– Это не все, – Александр Васильевич достал трубку и закурил. – Я говорил с Коровиным насчет Оли. Он сначала заявил, что не имеет никакого отношения к детям гражданской супруги. Потом явно перестроился. Короче: он сказал, что если обнаружится вина Назарова в исчезновении ребенка, то мы можем считать, что он лишился их опеки. По поводу убийства выразил ряд обоснованных сомнений, но в этом вопросе – практически пошел нам навстречу.
– В этом вопросе, – веско произнес Земцов, – он и сам в круге подозреваемых. Поэтому, конечно, все свалить на Назарова – решение разумное. Ну, что решаем: трясем Назарова по поводу ребенка? У нас есть свидетель!
– А он ничего и не отрицает, – кротко сказал Сергей. – Мы поболтали как соседи: он сразу сказал, что я против него – никто. Он заявил, что Оля упала, ударилась и попросила отвезти ее к бабушке, что он и сделал. То есть ровно то, что показал свидетель. А больше у нас ничего нет. Мы знаем, что Олю избила мать Аллы, потом все могло быть так, как утверждает Генка.
– А ты говоришь, что он – дурак, – с досадой произнес Земцов. – Но он хоть выдал какую-то реакцию – замешательство, испуг?
– Нет. Я вообще сомневаюсь, что такие тонкие эмоции у него могут возникнуть на основании простого разговора на лестничной площадке о каком-то ребенке, которого, возможно, найти уже нельзя. Как он думает. Он выдал реакцию только по поводу своего уха, которое я нечаянно задел.
– Ты свихнулся? – с интересом спросил Земцов.
– С какой стати? Говорю ж: мы беседовали по-соседски. Мы учились в одной школе. Он наступил мне на ногу, я нечаянно задел его ухо. Он сказал, что убьет меня, я извинился. У меня мама – учительница. Поэтому я – только так. Ну а по делу… У нас остаются показания свидетеля против бабушки Оли или собственно Коровина. Кто-то кого-то вызвал в ту ночь в их особняк, и Олю увезли, как теперь понятно, сначала в больницу. Есть маршрут, по нему надо пройти. Как и на чем брать Марию Николаевну, надо думать. Пора поговорить и с матерью Аллы, но, полагаю, она ничего не скажет. А вот и моя мама. Ну, что сказала Татьяна?
– Сережа, это та самая девушка по вызову! – выпалила Марина Евгеньевна, возвращая сыну телефон.
– Что это, по-твоему, нам дает? – с любопытством посмотрел на Сергея Земцов.
– Ну, что. Раз она девица по вызову, Костик ее найдет и вызовет. Судя по рассказу Татьяны, она не должна сильно любить Генку за то, что они с его менеджером с ней делали. Может, что интересное расскажет.
Глава 18
Алла проезжала свой дом. Лил проливной, почти осенний дождь. Она еще на въезде в Москву позвонила Александру Васильевичу, он сказал, что скоро будет у Сергея, она тоже решила поехать туда. Она разворачивалась у ограды, чтобы повернуть на дорожку к дому Сергея, когда в ее стекло кто-то затарабанил кулаком. Алла резко затормозила и с изумлением увидела Тамару, та стояла в прозрачной дождевой накидке поверх домашнего халата в цветочек и в резиновых сапогах на босу ногу.
– Ты чего? – Алла открыла дверь. – Почему здесь стоишь? Что случилось?
– Ты не знаешь, что случилось??? А я думала, до тебя кто-то уже дозвонился. Я твоего мобильного не знаю. В редакцию звонила, а тебя нет. Ты домой приехала?
– Нет, мне нужно к Сереже, по делу.
– Елки… Она ничего не знает! У тебя мать сошла с ума! Хочет выпрыгнуть с пятнадцатого этажа, несет всякую пургу. То ли она кого-то убила, то ли ты ее собираешься убить. В общем, ужас! Моя мать ее за подол держит.
– Как… Но мама прекрасно знает мой телефон. Почему она мне не позвонила?
– Она нам позвонила. Говорит, прыгаю. Дальше не знаю, мама туда побежала, я тебя ищу, смотрю – твоя машина…
– Отойди, пожалуйста. Я припаркуюсь и выйду.
Алла вошла во двор с Тамарой, из окон выглядывали соседи. Она чувствовала, что колени стали ватными. А в голове была просто буря. Что делать? Мать, как всегда, выбрала самый критический момент. У нее чутье сумасшедшего. Сейчас, когда нельзя терять ни минуты – нужно искать Олю, – она устроила это… Что это? Спектакль или на самом деле клинический срыв? Алла не знала, что делать ни в одном из случаев.
– О! Выперлись в окна! – отметила Тамара. – Откуда узнали? Или твоя мать всему дому позвонила?
– Возможно. Вместо того чтобы позвонить мне или вообще никому не звонить, а прыгать.
– Ты че?
– Тома, я очень вам благодарна, тебе за то, что меня искала, твоей маме за то, что мою держит за подол. Мы вместе решим, что делать… Просто, когда человек хочет покончить жизнь самоубийством, он не звонит всему дому.
– Вы че, поругались?
– Да.
– Я так и подумала, когда мне сказали, что ты из дому уехала. Тогда Нина Ивановна жжот!
– Да нет, она просто нездорова. Ты не бросишь меня? Пойдем вместе. Мне одной страшно.
– Да ладно.
Они вошли в подъезд, поднялись на этаж, дверь квартиры была только прикрыта. Алла решительно открыла ее и вошла. Тамара сбросила в прихожей мокрую накидку и протиснулась вслед за ней в комнату Нины Ивановны. Та сидела на кровати, лицо у нее было каким-то скомканным, глаза совсем белесые, как будто смылись. Татьяна стояла перед ней, одной рукой придерживала за плечо, другой – прикладывала к ее лбу мокрое полотенце. В комнате сильно пахло нашатырем и валокордином.
– В чем дело, мама? – спросила Алла с порога.
– Ни в чем, – тускло ответила Нина Ивановна. – Тебе позвонили?
– Нет. Я случайно проезжала мимо нашего дома, меня увидела Тамара. А почему ты сама мне не позвонила?
– Я не хотела. Я хотела прыг…
– Мне сказали, – прервала ее Алла. – Но ты все же позвонила соседям.
– Это плохо?
– Не знаю, мама. Давай решать, что делать дальше. Наверное, нужно вызывать психиатрическую помощь, чтобы тебя забрали в клинику.
