Ю Несбё - Полет летучей мыши
– Надо было сегодня позвонить в авиакомпанию. И на работу. Они, наверное, гадают, что со мной.
– Тьфу ты! – Джозеф хлопнул себя по лбу и снова полез за ключами. – Наверное, в моем вине многовато дубильных веществ. Разъедает мозги. Никогда не помню, выключил свет или нет. А сторож вечно злится, когда он приходит, а свет горит.
Он открыл дверь. Свет был выключен.
– Хе-хе. Вот так всегда. Когда привыкаешь к месту, то свет включаешь и выключаешь автоматически. И поэтому не помнишь, выключил – не выклю… что-то не так, Харри?
Харри смотрел на Джозефа стеклянными глазами.
– Свет, – коротко ответил он. – Был выключен.
Начальник охраны в театре Сент-Джордж непонимающе покачал головой и налил Харри еще кофе.
– П-пес знает что творится. Каждый вечер полно народу. Когда показывают т-тот номер с гильотиной, н-народ с ума сходит от страха, визжит, но платит. А т-теперь еще пишут на афише: «Гильотина смерти – героиня газет и телепередач. Гильотина-убийца…» Гвоздь программы. П-пес знает что.
– Это точно. Так, значит, Отто Рехтнагелю нашли замену.
– Более-менее. Н-но раньше т-такого успеха не бывало.
– А номер с подстреленной кошкой?
– Сняли. Не приглянулся.
Харри нервничал. Рубашка уже насквозь промокла от пота.
– Да, я тоже не понял, зачем его включили в программу?
– Это была идея самого Рехтнагеля. Я сам п-по молодости хотел стать клоуном, п-поэтому люблю быть в курсе дела, когда готовят ц-цирковые п-представления. Н-не припомню, чтобы тот номер отрабатывали на репетициях.
– Да, я так и подумал, что это придумал Отто. – Харри почесал свежевыбритый подбородок. – Кое-что меня беспокоит. Может, вы мне сможете помочь, просто выслушайте мою гипотезу. Отто знает, что я сижу в зале. Он знает что-то, чего не знаю я, и пытается мне на это намекнуть, потому что не может сказать прямо. Не важно, по какой причине. Может, он сам в этом замешан. Значит, тот номер был рассчитан на меня. Он хочет показать, что тот, на кого я охочусь, тоже охотник, как и я, так сказать, мой коллега. Понимаю, звучит запутанно, но вы ведь знаете, каким эксцентричным был Отто. Как вы считаете? Похоже это на него?
– Констебль, – ответил охранник после долгой паузы, – хотите еще кофе? Н-никто вам ни на что не намекал. Этот к-классический номер п-приду-мал еще Янди Яндашевский. Спросите у любого циркового артиста. Ни б-больше ни меньше. Не хотел вас разочаровывать, но…
– Напротив, – улыбнулся Харри. – Я как раз на такое и надеялся. Значит, я могу смело отбросить свою теорию. Говорите, у вас еще остался кофе?
Харри попросил показать ему гильотину, и охранник провел его в реквизиторскую.
– До сих п-пор д-дрожь берет, когда захожу сюда, но теперь хоть по ночам кошмары не мучают, – сказал охранник, подбирая ключ. – Два дня комнату оттирали.
Дверь открылась. Из-за нее потянуло холодом.
– Прикрыться! – С этими словами охранник включил свет.
Гильотина, как отдыхающая примадонна, возвышалась посреди комнаты под покрывалом.
– Прикрыться?
– А, местная шутка. Мы так кричим в Сент-Джордж, когда входим в темную к-комнату. М-да.
– Почему? – Харри приподнял покрывало и увидел гильотинный нож.
– Да так. Старая история. Случилась в семидесятые. Д-директором тогда был Альбер Моссо, бельгиец. Чересчур, п-пожалуй, энергичный, но нам он нравился – н-настоящий театрал, bless his soul[84]. Конечно, говорят, актеры – кутилы и б-баб-ники, и возможно, это так и есть. Я п-просто говорю, как оно было. У нас тогда работал один известный и смазливый актер, н-не буду называть имени, т-так вот он был бабник еще тот. Женщины от него падали в обморок, а мужчины сгорали от ревности. Иногда мы устраивали в театре экскурсии. И как-то раз к нам пришли школьники. 3-заходят они в реквизиторскую, экскурсовод включает свет, а эта свинья на диване рококо из «Стеклянного зверинца» Теннесси Уильямса наяривает б-буфетчицу.
Конечно, экскурсовод мог спасти ситуацию, потому что тот известный актер – не буду называть имени – лежал к нему спиной. Но экскурсовод этот был сопляк, который сам мечтал когда-нибудь стать актером. И, как большинство театралов, был самонадеянным дураком. И поэтому, хотя видел он плохо, очков не носил. Короче, он не разглядел, что творится на диване рококо, и думал, что все жаждут послушать его интересную л-лекцию. И когда он начал рассказывать о Теннесси Уильямсе, наш б-бабник выругался, но лица не показал. Только волосатую задницу. Но экскурсовод узнал г-голос и говорит: «Здесь сам Брюс Лизлингтон?» – Охранник закусил губу. – Ой.
Харри рассмеялся и, подняв руки вверх, заверил:
– Все в порядке, имя я уже забыл.
– Ну так вот. На с-следующий день собирает всех Моссо. Рассказывает вкратце, что случилось и насколько это серьезно. «М-мы, – говорит, – такой славы себе позволить не можем. Поэтому, к сожалению, надо немедленно запретить подобные э-э-экскурсии».
Хохот охранника эхом прокатился по комнате. Харри тоже улыбнулся. Только отдыхающая примадонна из стали и дерева высокомерно молчала.
– Тогда понятно, почему вы скомандовали прикрыться. А что тот несчастный экскурсовод? Стал актером?
– К несчастью для него и к счастью д-для сцены – нет. Но из театра он не ушел. Сейчас работает осветителем. Д-да, я забыл, вы же его видели.
Харри незаметно принюхался. Под ногами звякнули цепи. До чего же жарко!
– Да. Да, точно. Он ведь теперь носит контактные линзы?
– Нет. Он говорит, л-лучше, когда он видит сцену нечетко. Г-говорит, что тогда видит целостную картину, а не какие-то детали. Очень странный п-парень.
– Очень странный, – подтвердил Харри.
16
Мертвые кенгуру, парик и похороны
Через несколько лет Кристина вернулась в Осло. От друзей Харри знал, что она привезла с собой двухлетнюю девочку, но англичанин остался в Лондоне. И однажды вечером он увидел ее в «Сардинах». Подошел поближе и заметил, как сильно она изменилась. Кожа поблекла, безжизненные волосы растрепаны. При виде Харри она улыбнулась как-то испуганно. Он поздоровался с Кьяртаном, «музыкантом», с которым, кажется, встречался и раньше. Она болтала о пустяках, нервно и торопливо, не позволяя Харри задать ей вопросы, которые, она знала, у него были. Потом она заговорила о планах на будущее, но в глазах ее уже не было прежнего блеска, она не жестикулировала быстро, как раньше, движения стали медленными и вялыми.
Кажется, в этот момент она заплакала, но Харри был настолько пьян, что точно уже не помнил.
Кьяртан ушел и вернулся снова, прошептал что-то на ухо Кристине и, высвобождаясь из ее объятий, снисходительно улыбнулся Харри. Потом все ушли, и Харри с Кристиной остались в пустом баре одни, среди сигаретных пачек и разбитых стаканов, и просидели до закрытия. Нельзя сказать точно, кто кого дотащил до двери и кто предложил поехать в гостиницу, но так или иначе, они оказались в «Савойе», где, опустошив мини-бар, доползли до постели. Харри предпринял отчаянные поползновения, но было поздно. Уже поздно. Кристина лежала, зарывшись лицом в подушку, и плакала навзрыд. Проснувшись, Харри шмыгнул вон из номера и на такси добрался до «Посткафе», которое открывалось на час раньше других забегаловок. И, сидя там, он понял, насколько было поздно.
– Да?
– Извини, что так поздно звоню, Лебье. Это Харри Хоули.
– Хоули? Что случилось? Сколько сейчас в Норвегии?
– Не знаю. Слушай, я не в Норвегии. Ерунда вышла с самолетом.
– Что еще?
– Он меня не дождался, скажем так. А поменять билет не так-то просто. Ты мне должен кое в чем помочь.
– Выкладывай.
– Встретимся у квартиры Отто Рехтнагеля. Прихвати с собой отмычки или, если ты с ними не в ладах, – лом.
– Ладно. А в чем дело?
– Все путем. Appreciate it, mate[85].
– Все равно не спалось…
– Алло?
– Доктор Энгельзон? Я по поводу трупа, меня зовут…
– Да мне плевать, как вас зовут! Время… три часа ночи, спросите доктора Хансона, у него сегодня дежурство. Спокойной ночи.
– Плохо слышно? Я сказал, спокой…
– Это Хоули. Не бросайте трубку, пожалуйста.
– Тот самый Хоули?
– Рад, что вы меня запомнили, доктор. В квартире, где нашли тело Эндрю Кенсингтона, я обнаружил кое-что интересное. Мне нужно посмотреть на него, то есть на его одежду. У вас ведь она осталась?
– Да, но…
– Через полчаса встретимся у морга.
– Дорогой мистер Хоули, но я на самом деле не…
– Не заставляйте меня повторять, доктор. Исключение из ассоциации врачей, иски от родственников, газетные статьи… продолжать?
– Все равно я не успею через полчаса.
– Сейчас на улицах пробок нет, доктор. Думаю, вы успеете.
