Леонид Словин - Жалость унижает ментов и бандитов
Он жил тоже в той стороне, в конце Ленинградского проспекта.
Ленинградка была рядом.
Проспект выглядел пустынным.
— Вон и Цуканов маячит… — заметил водитель.
Рядом с закрытым еще магазином «Диета» виднелась одинокая фигура с отвисшим как боченок, брюшком. Водитель резко затормозил:
— Карета подана, товарищ майор…
— Рано встаете! — Цуканов плюхнулся на заднее сиденье. — В руке он держал черный кейс-дипломат. — А чего Качан? Не поехал?
Проще, конечно, было захватить Качана — он был под рукой. На вокзале.
— С тобой веселее…
— Не оказался на месте?! — Цуканов моментально просек. — Жена у него в ночной. Ясно!
Борькин роман не был ни для кого секретом.
Водитель погнал дальше.
— От Карпеца ничего не было? — поинтересовался Игумнов у зама.
— Он звонил мне домой.
— Что там?
— Ни Мусы, ни Эдика не видел. Я сказал, чтобы с утра был у «Аленького цветочка»… — Цуканов оглянулся. За ними, не отставая шли «жигуль» и «волга»-«двадцатьчетверка». — Эти, за спиной… Давно они за вами?
— Да нет… — Шофер отозвался беспечно. — Только появились.
— Следи, чтобы нам не сели на хвост.
— Обязательно, товарищ майор. — Милицонер мигнул в зеркальце над рулем.
Водители давно уже заметили цукановский прикол: он считал, что его постоянно пасут. То ли КГБ, то ли министерские, не не уголовники.
В 33-ьем их уже ждали.
— Доброе утро…
Майор-взяточник улыбнулся — на щеках тотчас обозначились симпатичные ямочки.
Игумнов его таким себе и представлял: пухлявый рот, оттопыренный передними резцами, как у кролика.
В углу на диване кто-то спал, закрытый милицейской шинелью. Из под шинели виднелись согнутые в коленях ноги в белых носках.
«Кинутый»… — догадался Игумнов.
У коммутатора оперативной связи возился лейтенант — помощник дежурного.
— Насчет Анчиполовского? — уточнил майор.
— Ну да… — Заместитель Игумнова сразу узнал в дежурном человека близкого по духу. Подался вперед. Перспектива одурачить другого хитреца разбудила в нем азарт состязания. — Денек сегодня пасмурный… — Он оглянулся на помощника дежурного.
Тот понял.
— Я, пожалуй, пойду. Займусь протоколами, — Лейтенант готовно освободил авансцену.
— Давай, сынок, — мягко напутствовал дежурный.
Едва дверь за ним закрылась, Цуканов сразу взял быка за рога:
— Ну чего? Будем решать?
Дежурный покачал головой.
— Ситуация чуть изменилась, ребята…
— То-есть?
— Звонил замначальника по оперативной работе. Интересовался Анчиполовским. Уж не знаю, что у него к нему. Обещал, что подъедет. Поэтому — увы! — ничего не получится!
— Да ладно! — Цуканов полез с бутылками.
— Нет, нет… — майор, скрепя сердце, отстранил емкости. — Я серьезно. Хреновое дежурство. У меня у самого неприятности…
Цуканов поставил бутылки сбоку на пульт.
— Че? Заболел?
— Да нет! Свояк попал на трассе! Запросто могут лишить водительских прав… Сейчас надо бы ехать в ГАИ помогать. А что я по телефону? И еще Смердова сюда несет!
Он двинул суточной ведомостью наряда.
— Извините, ребята! Зря пришлось ехать…
Цуканов поднялся.
— Выйду покурю… — Он взглянул на Игумнова.
Игумнов остался вдвоем с дежурным. Спросил грубовато:
— Куда свояк-то попал?
— Ты чего? Работал у нас? — дежурный уловил знакомую интонацию.
Игумнов не ответил.
— Где его водительские права?
— Седьмой дивизион ГАИ…
«Бакланов!»
— А баш на баш пойдет?
— Водительские права на твоего Анчиполовского? — Дежурный просиял. Да я в ножки еще тебе поклонюсь!
Игумнов пригляделся к телефонным трубкам на пульте:
«Одна наверняка соединена с диктофоном…»
— Которая у вас тут не пишет?
Майор показал движением головы. Он тоже не был заинтересован в том, чтобы звонок в ГАИ был зафиксирован.
— Что ж! Попробую! — Игумнов набрал номер.
«Только бы Бакланов оказался на месте!»
На другом конце провода ответили не сразу. Наконец у гаишников сняли трубку.
— Привет, начальник! — приветствовал Игумнов.
В подобных случаях всегда следовало держаться чуточку запанибрата.
— Привет…
— Можешь связаться с «МО-14562»? Скажи, пусть срочно позвонит в 33-ье отделение…
— Это с Баклановым, что ли? Кто спрашивает?
— Земляк.
— А чего его вызывать, земляк? — Там все они были по корешам. — Здесь он. Сейчас подойдет.
Игумнов зажал ладонью трубку. Спросил майора:
— Как фамилия свояка?
Дежурный написал на листе бумаги.
— Бакланов, слушаю… — «МО-14562» взял трубку.
— Привет…
— Привет. Ты чего там в 33-ем?
— Потом объясню. Ты можешь?.. — Игумнов изложил суть дела, назвал фамилию. — Надо одному другу помочь.
— Погоди! Сейчас узнаю… — Минуты три Бакланов отсутствовал. Потом его голос раздался снова. — Инспектор, который им занимается, в пятницу едет с женой в отпуск. В Феодосию. Поезд сто третий скорый. Как с их билетами?
— За это пусть не беспокоится… — С билетами у Игумнова не было сложностей.
— А конкретно?
— Касса номер шестнадцать. Завтра после восьми… Два купейных. Билеты будут на твое имя. Его жене — нижняя полка…
— Я понял.
— Теперь водительские права. Когда приезжать?
— Сейчас узнаю… — Через минуту Бакланов передал. — Завтра с утра.
— В какое время?
— До десяти. В десять инспектор сменяется. Все.
Живой Никола был обменен на водительские права, а те, в свою очередь, на два железнодорожных билета до Феодосии.
Майор-дежурный смотрел на Игумнова, как на мага.
— Факир…
Игумнов и впрямь почувствовал себя фокусником.
Но тут же что-то неожиданно его кольнуло, он не был удачливым счастливчиком. Игумнов:
«Жена. Компьютерное обследование. Онкологический центр… Когда кажется, что можешь все или почти все, судьба больно щелкает по носу…»
— Может, коньячку? — майор на радостях перестал темнить. — У меня открыта бутылка. Отличный коньяк. Друзья подарили…
«Можно представить во сколько обойдутся его свояку водительские права…»
— В другой раз.
— Ты на машине? — Майор глянул в окно.
— Такси.
— Все. Забирай своего завсклада, — дежурный обернулся к помощнику. Выдай Анчиполовского…
Игумнов спросил еще:
— А как с замом по опер? Ничего?
Дежурный мигнул:
— Это моя проблема…
НИКОЛААктивная разработка Николы в камере стартовала.
Теперь его сокамерники действовали напару.
— Я бы хотел тебе помочь, — тот, что выдавал себя за разгонщика перестал метаться по камере. — Но у меня нет возможности. Сам видишь. Я здесь надолго.
— Мне должны привезти ксивы, — Залетный наклонился к Николе. — Тебя ведь отпустят…
— Чего ты хотел?
— Сутки перекантоваться у тебя. Дождаться документы. Потом мы с тобой вот так гуляем. Мне привезут и бабки…
«Стоит согласиться, менты сразу все организуют… Выпустят вместе, а сзади пустят наружку… Известно!»
Снова прогрохотал унитаз за стеной. Мент снаружи создавал видимость того, что их не подслушивают и можно говорить свободно.
— Все у нас будет! Вино, девки, все! В натуре. Мне только сутки.
Никола не ответил. Без согласия Игумнова он не мог идти ни на какие контакты самостоятельно.
— Я тебя вижу. Ты же человек… — шепьтал Залетный.
В отличие от дежурного никому из сокамерников и в голову не пришло всерьез принять его за работягу.
Разгонщик снова подал голос — обращался к Николе:
— А, если он и правда залетит, не пожалеешь, что не помог своему брату — вору?!
Никола им не верил. Было время, когда с залетным незнакомым вором, он мог поделиться всем, что было. Таков был воровской закон. И с ним, Николой, тоже делились всем чужие воры.
Но теперь это больше не работало.
— Не могу. Я сам горю…
В дверь стукнули.
«Оправка?..»
— Наверное, уже метро открылось, — тот, которому вроде шили разгон как бы погрустнел.
— Тебе в какую сейчас сторону? — спросил у Николы Залетный.
— Метро «Тульская».
Никола-Анчиполовский придерживался своей легенды.
Разгонщик вроде обрадовался:
— Соседи! Где же там?
— Карандашную фабрику знаешь?..
Разговор не имел продолжения. В дверях загремел запор:
— Анчиполовский! С вещами…
— Телефон скажи! Я тебе позвоню… В натуре…
С его уходом Залетный вроде лишался последней надежды найти пристанище.
— Пишу! Диктуй.
В руке у него неизвестно откуда появились вдруг приготовленные зараннее пачка сигарет и грифель.
