Дик Фрэнсис - Испытай себя
Я набрал в легкие побольше воздуха и начал осторожно спускаться по решетке под воду, пытаясь ногой нащупать этот промежуток; и я действительно его обнаружил, однако в данном случае измерять его можно было только в дюймах, кроме того, ощущалось сильное встречное давление воды.
Я вынырнул и глотнул воздуха.
— Гарри?
— Да.
— Под металлической решеткой есть небольшое пространство. Я собираюсь проплыть через него в реку и сразу же вернусь за вами.
— Хорошо.
Больше самообладания на этот раз, подумал я, меньше страха.
Глубокий вдох. Нырнув, я начал пробираться по решетке ко дну дока. Опустившись до самого низа, я почувствовал вязкий ил. Край решетки крепился на подвижных шарнирах, а не на металлических пластинах. Все эти шарниры поднять одновременно было невозможно, пришлось возиться с каждым в отдельности.
Ну, подныривай же, уговаривал я себя. Я испытал неодолимое желание выбраться на поверхность. Ныряй же… Растянувшись на дне, я решил пробираться через этот зазор головой вперед, лицом вверх, впрессовывая свою спину в мягкое илистое дно. И молил Бога… молил всех святых, чтобы не зацепиться одеждой за эти шарниры… На мне же вязаный свитер… Надо было его снять… Ниже голову; щеки моей коснулся металл. Толкай же их обеими руками. Напрягись, напрягись, будь осторожен, не теряй голову, следи за одеждой, не напорись на какую-нибудь железяку, крепче возьмись за край сетки, ни в коем случае не выпусти ее, ведь здесь такое сильное течение, держись прямо, удерживайся; плечи, кажется, прошли, толкай шарниры вверх, спина прошла, бедра прошли, ноги… шарниры… нечем дышать… легкие разрываются… осторожнее, осторожнее… что-то попало под лодыжку, мешает движению… воздуха, глоток воздуха… ноги застряли… ноги… наконец прошли.
Течение реки тут же подхватило меня, и я едва успел судорожно вцепиться в решетку, иначе поток меня бы унес.
И все же мне-таки удалось выбраться, я ни за что не зацепился, не поранил себя о валяющийся на дне мусор и не утонул — спасать меня было некому.
Как только моя голова оказалась над поверхностью воды, я начал с жадностью хватать ртом воздух, однако особого облегчения не почувствовал: мучила боль в боку, было такое ощущение, что мои легкие распухли и отказываются впускать в себя эту живительную газовую смесь. С другой стороны, подавляющее чувство страха и ужаса прошло, и я, вцепившись в решетку и раскачиваясь на волнах, принялся сквозь прутья выглядывать Гарри.
— Гарри, — позвал я.
Через узкую решетку, не пропускающую свет, я не мог его видеть, однако меня трудно было не заметить.
— Ох, Джон… — сколько муки и облегчения я прочел в его голосе. — Слава Всевышнему.
— Осталось совсем недолго, — крикнул я, сам заметив в своем голосе какое-то напряжение и беспокойство.
Удерживаясь за решетку, я сподобился переползти ближе к закрытой двери и по неровностям в стыках между досками выбрался наконец из воды на травянистый берег. Жуткий холод пронизывал до костей, трясло меня также от беспокойства за состояние Гарри. Но, как бы то ни было, я выбрался из этой западни.
Стоя на негнущихся от холода ногах, я попытался открыть дверь, ведущую вниз, однако закрыта она была на врезной замок; обычная замочная скважина, но без ключа открыть ее было невозможно.
Может быть, лучше всего, в отчаянии подумал я, разыскать телефон и потребовать профессиональной помощи: пожарников и «скорой помощи»? Если же я не найду телефона в мастерской Сэма, то я довезу Гарри до ближайшего жилища…
Не тут-то было.
Автомобиль Гарри исчез.
Опять в моей голове монотонно начало прокручиваться дурацкое слово «дерьмо».
Прежде чем что-либо предпринимать, между тем подумал я, необходимо обуться. Через верхнюю дверь я зашел в эллинг.
Опять большой прокол.
Ботинок не было. Пропала также и куртка.
Из дока до меня донесся приглушенный, неуверенный голос Гарри:
— Есть там кто-нибудь?
— Это я, Джон, — крикнул я. — Продержись еще немного.
Ответа не последовало. Вероятно, он совсем ослаб. Следовало поторопиться.
Теперь у меня уже не оставалось сомнений в чьей-то попытке совершить преднамеренное убийство, и эта уверенность, приводя в бешенство, возбуждала во мне новые силы. Прямо в носках я бросился по каменистой тропе к мастерской Сэма, причем мои пятки не испытывали каких-либо болевых ощущений; с огромным облегчением я обнаружил, что войти внутрь труда не составит, — замка на двери не было.
Внутри обстановка была такой же, как и снаружи, — сплошная свалка. В центре помещения на специальных блоках была закреплена большая лодка, покрытая серой пластиковой пленкой.
В течение очень непродолжительного времени я пытался отыскать телефон, но его не оказалось. Обнаружить это было нетрудно: ни офиса, ни каких-либо закрытых подсобок в мастерской не было. Возможно, у Сэма и был набор хороших инструментов, но он явно их где-то прятал.
Везде была разбросана какая-то непригодная рухлядь, однако мне почти сразу же удалось наткнуться на два весьма необходимых мне предмета: ломик и массивный молоток для крепления швартовочных узлов.
Схватив свои находки, я стремглав понесся обратно к эллингу и начал штурмовать нижнюю дверь. Прежде всего я загнал молотком ломик в крошечный промежуток между боковой рамой и кирпичной кладкой на уровне чуть ниже замочной скважины; когда дверь немного отошла, я вынул ломик и повторил всю эту процедуру, но уже на уровне выше замочной скважины, причем на этот раз долбил молотком с большим ожесточением.
Наконец видавшее виды дерево поддалось моим усилиям, язычок замка выскочил из гнезда, и я преспокойно распахнул дверь. Оставив на траве ломик и молоток, я ступил в сырое чрево дока. От холодной воды зубы вновь начали выбивать дробь.
По крайней мере, мрачно подумал я, сегодня тихий день, нет пронизывающего ветра, который превратил бы нас в сосульки.
Я пробрался к Гарри, который почти уже сполз со своего ложа, — из воды высовывалась одна голова.
— Пойдемте, — настоятельно сказал я. — Гарри, просыпайтесь.
Он апатично взглянул на меня, в его глазах читалась смесь слабости и боли — нетрудно было догадаться, что он чрезмерно долго пробыл в этой воде. Апатия, так же как и холод, убивает. Я наклонился и захватил его руки так, что его спина оказалась на моей груди, в этом положении мы подплыли к ступенькам: с большим трудом мне удалось протащить его по ним и вынести на травянистый берег.
— Моя нога, — простонал он.
— О боже, Гарри, сколько вы весите? — пытаясь отвлечь его, спросил я.
— Не ваше, черт побери, дело, — проворчал он.
От облегчения я чуть не рассмеялся. Если несмотря на все страдания он смог так ответить, значит, к его сознанию не прикоснулась рука смерти. Это придало мне уверенности, хотя, смело можно сказать, на поверхности ему, как и мне, вряд ли было теплее.
Его нога, судя по всему, перестала кровоточить, а если и кровоточила, то незначительно. Значит, артерия не задета, иначе к этому времени он бы уже умер от потери крови. Тем не менее рана, видимо, серьезная, и чем быстрее мне удастся доставить его к врачу, тем лучше.
Насколько я запомнил, эллинг расположен на отшибе и поблизости нет жилых домов; бежать же в носках по этим дорогам за помощью просто нелепо.
С другой стороны, в нескольких шагах от нас я приметил киль перевернутой обшитой внакрой ветхой лодчонки. Слишком мала, подумал я. От силы шесть футов. Рассчитана на одного, вряд ли потянет двоих. К тому же, не исключено, что она вся дырявая…
На секунду оставив Гарри одного, я подошел к этой пироге и завалил ее на борт. Конечно, ее не мешало бы покрасить и подремонтировать хозяйской рукой, однако во всем остальном она показалась мне вполне пригодной для плавания; смущало то, что не было ни уключин ни весел. Обойдемся. Сойдет и шест. Вон сколько кольев навалено кругом. Я подобрал один подходящей длины и положил в лодку.
К носу пироги была привязана короткая веревка: фалинь.
— Гарри, вы сможете прыгнуть? — спросил я.
— Не знаю.
— Пойдемте. Попробуете. Нам нужно поместить вас в лодку.
— В лодку?
— Да. Кто-то угнал вашу машину.
Он выглядел ошеломленным, однако все события сегодняшнего дня были для него настолько невероятными и неправдоподобными, что Гарри промолчал — путешествие на лодке вполне вписывалось в их общий фон. Гарри сделал несколько мучительных усилий, помогая мне поставить его на левую ногу. После нескольких судорожных прыжков и исключительно благодаря моей помощи он наконец очутился в лодке. Я усадил его на центральную банку и устроил ноги поудобнее. Каждое движение давалось ему с трудом, он стонал и морщился от боли.
— Крепко ухватитесь за борта, — велел я. — Крепко.
— Да.
Он даже не пошевелился, поэтому мне пришлось взять его за руки и самому сжать его кисти на бортах лодки.
