Светлана Алешина - Никто не хотел убивать (сборник)
Он писал всем, чем можно. В его арсенале выразительных средств значились уголь, масляные краски, фломастеры, цветные карандаши и даже мел.
Его картины за рубежом оценивались в десятки тысяч долларов. Но жил Колобродов бедно. Виной тому была исконно русская болезнь — художник любил хряпнуть водочки, да и самогончик тоже потреблял. Вот заказчики зачастую и расплачивались с ним за картину бутылками хорошей водки. Надо сказать, ему предлагали и деньги, но брал он их неохотно и только в том случае, если заканчивалась закуска. При этом он никогда сам не назначал цену, а когда ему предлагали энную сумму, практически не торговался.
Рисовал он быстро — до тех пор, пока не падал в беспамятстве от количества выпитого им алкоголя. Жена давно ушла от него, но тем не менее не оставляла его без своего внимания, так как считала, что без нее он совсем пропадет. Он даже мог видеть ее у себя каждый день, если бы не был постоянно пьян.
Друзья любили его, у него их было много. Он часто бесплатно по пьяной лавочке дарил им свои рисунки, много их пылилось у него на чердаке, и голуби усердно их засирали.
Но он об этом не горевал. В свои пятьдесят восемь лет этот человек сохранил юношескую непосредственность. Он верил в людей, не допускал мысли о том, что они могут беззастенчиво использовать его, ко всем относился с пониманием и участием. Он был сентиментален и при случае мог пустить слезу.
В друзьях Колобродов был не очень разборчив. Диапазон их колебался от правительственных чиновников до опустившихся бомжей. Колобродов со всеми был готов выпить. Порой его так называемые друзья обкрадывали его, но он прощал им и это.
Вот к такому экстравагантному типу и направлялся Андрей с целью стать моделью для его новой картины.
Собственно, Андрей не очень хотел ехать в Переделкино. То, что предложил ему на днях Мурадов, его не интересовало. Единственным мотивом для того, чтобы согласиться, был финансовый кризис, который недавно ударил по карману Андрея Стальцева. Он рассчитывал на то, что получит от художника деньги, которые позволят ему это положение исправить.
Выйдя на перрон станции Переделкино, Андрей хмуро оглянулся вокруг. Черт побери, еще искать здесь этого старого хрыча! Мурадов, правда, обещал отвезти его сюда на машине, но в последний момент позвонил и, сославшись на неотложные дела, отказался. Он подробно объяснил Стальцеву, куда ему следует направиться после того, как он прибудет на станцию.
Андрей не отличался способностью хорошо ориентироваться на местности и отпустил по поводу как Мурадова, так и незнакомого ему Колобродова не одну матерную руладу.
Наконец он остановился перед основательно построенным двухэтажным кирпичным коттеджем. Дача, правда, давно уже требовала ремонта: фасад был облезлым, деревянные перила на крыльце — сломаны, а окна на чердаке выбиты. Было видно, что за домом не следят.
«Кажется, это здесь», — с облегчением вздохнул Андрей и вошел в калитку.
Он прошел по узкой извилистой тропинке к коттеджу, поднялся по скрипучей лесенке, доски которой прогибались под тяжестью его тела, и грозили того и гляди треснуть. Андрей позвонил в дверь и в ожидании замер. Откуда-то из глубины дома доносились звуки, подтверждающие наличие там жизни, но дверь открывать, похоже, никто не спешил. Андрей взял инициативу на себя и толкнул дверь. Она, мерзко скрипнув, тут же подалась внутрь.
«Не заперто, — подумал Андрей. — Здесь, наверное, так принято».
Он прошел по захламленному ведрами, тазами и плетеными корзинками темному коридору. Неожиданно он что-то задел головой, сверху его ударил по лбу какой-то тяжелый предмет и загремел по полу.
«Ведро, — подумал Андрей, — черт меня дернул тащиться сюда».
— Кто там в гости к нам пришел? — голосом подвыпившего Деда Мороза вскричал некто из глубины дачи.
Андрей ничего не ответил, только еще раз выругался и побрел на голос.
Поднявшись на второй этаж, он наконец очутился в огромной комнате, в которой было довольно прибрано. Колобродов был экстравагантным алкоголиком: он любил, чтобы в доме был абсолютный порядок, и приходил в состояние, близкое к истерике, если кто-то из гостей нарушал этот порядок.
В дальнем углу огромной комнаты за столом, на котором стояли початая бутылочка водки «Финляндия» и тарелочка с надкушенным соленым огурчиком, сидел бородатый мужчина лет шестидесяти в ковбойской шляпе и заплывшими глазами осматривал вошедшего. Взгляд его был беззлобным.
— С чем пожаловали, батенька? — по-ленински прищурившись, спросил бородач.
— Я Андрей Стальцев, — ответил молодой человек и тут заметил движение в дальнем конце комнаты слева от себя.
Обернувшись, он увидел другого мужчину, сидящего на диване. Самым поразительным было то, что и сидящий за столом, и сидящий на диване были одеты совершенно одинаково. Андрей даже на долю секунды подумал, что это видение является последствием ушиба, только что перенесенного в коридоре дачи, и затряс головой. Странное видение не исчезло. Второй мужчина был одет в такие же кожаные штаны, клетчатую рубашку, рядом лежала ковбойская шляпа.
— Вы Аристарх Колобродов? — обратился к нему Андрей.
Мужчина ничего не ответил, лишь жестом руки показал на бородача.
— Аристарх Колобродов — это я, — подтвердил последний. — Проходите, располагайтесь. А это мой друг, бизнесмен из Испании Рауль Морьентес, — показал он в свою очередь на мужчину на диване.
Андрей кивнул, подумав про себя, что слишком почтителен с этими людьми. Стальцев заметил, что господин из Испании слишком пристально смотрит на него. Его взгляд был бестактен, и Андрей невольно покосился на кожаные штаны загадочного иностранца.
«Что он себе позволяет!» — мысленно возмутился Стальцев.
— Вы проходите, юноша, располагайтесь, — сказал в свою очередь Колобродов и жестом радушного хозяина пригласил Андрея к столу. — Водочки выпьете?
— Спасибо, — тускло ответил тот. — Я не пью.
Он, конечно же, соврал. Но он охотно выпил бы в другом месте и в другой компании. А здесь все казалось ему слишком подозрительным. Эти наряды, совершенно, на его взгляд, идиотские, пристальные взгляды, пьяненький бородач-художник…
— Я так понял, что вы рисовать сегодня не настроены, — с ехидцей в голосе заметил Андрей, присаживаясь за стол и снисходительно глядя на Колобродова.
— На сегодня я с художествами закончил, — ответил художник.
— Какого же, извините, хрена, я сюда перся?! — повысил голос Андрей, решив не проявлять уважения к возрасту.
— Мой друг хотел с вами поговорить. Именно по его инициативе вы здесь. — И Колобродов налил себе в рюмочку водки и хрустнул огурчиком.
— Мы с вами должны поехать отсюда в другое место, — испанский гость подошел к Андрею и на довольно хорошем русском заговорил с ним. — Дело, о котором я собираюсь вам поведать, слишком конфиденциальное. И вас это лично должно очень заинтересовать.
— Почему? — удивился Андрей.
— Мы будем говорить о деньгах. О тех, которые скоро станут вашими.
— Большие деньги? — с некоторой издевкой спросил Стальцев, недоверчиво глядя на испанца.
— Чуть больше полумиллиона долларов.
— Вы сумасшедший? — спросил Андрей.
— Ничуть. Если поедете со мной, то убедитесь в этом.
— А к чему весь этот наряд? — кивнул Стальцев на ковбойскую шляпу и остальной прикид.
— Так задумано, мой юный друг, — чуть усмехнулся Морьентес. — К тому же вам не придется меня стыдиться — я сейчас переоденусь.
Заинтригованный Андрей остался на какое-то время наедине с распивающим в одиночестве водочку Колобродовым.
— А вы знаете, юноша, что самое главное на свете? Это чтобы в человеке была страсть! — начал распинаться он. — Будет у вас страсть — и люди к вам потянутся! И женщин будет много… А то, что вы водку не пьете, это правильно, — сказал он, копируя голос Горбачева.
Подобный бред Колобродов нес все время, пока в соседней комнате переодевался его испанский друг. Наконец Андрей не выдержал и пошел по направлению к коридору.
— Смотрите, юноша, осторожнее там с ведрами. А то у меня большое ведро с алебастром стоит на полке — может упасть ненароком.
«Вот старый пенек!» — неожиданно зло подумал про добрейшего Колобродова Андрей, осторожно пробираясь в темноте коридора к двери.
Он вышел на крыльцо и стал ждать. Через минуту на пороге появился Рауль Морьентес, одетый уже в серый костюм и ядовито-желтый галстук.
— А куда мы поедем? — поинтересовался Андрей.
— В отель «Рэдиссон-Славянская», дорогой мой, — обняв его за плечи, сказал испанец. — Там вы обо всем узнаете.
— Но слушайте, все это как-то совсем уже странно, — нахмурился Андрей. — Если что, я сразу скажу — приставать к себе я не позволю.
