Геннадий Астапов - Идет охота на "волков"
— Дурак! Начальник безопасности хренов! Тебе не фирму, тебе курей сторожить, сука! Ты и Шерифа так же… Мразь! Сдохните оба! Вы мне не нужны!
Телефон у Грека отобрали, и вежливый голос напомнил о времени. Час!
— И не мечтай, тварь! Можете пристрелить их, денег не получите!
В половине шестого узнала, что на складах за городом разгорелся бой. Склады пылают, охрана отстреливается, по характеру донесения становилось ясно: сопротивление сломлено.
Мурка металась по дому, пряча драгоценности и деньги по тайникам, известным только ей и Шерифу. Добра было столько, что емкости тайников не хватало, остальное, запаковав в большой полиэтиленовый мешок, незаметно от охраны вынесла и, ломая маникюр о занозистый черенок лопаты, закопала в малиннике.
Ровно в шесть позвонили, спросили решение.
— Пошел к черту, сволочь! — крикнула она, свирепо. — Я сказала — ничего не получите!
В трубке молчали. Потом предложили:
— Слушай!
Там Кошенов и Грек неразборчиво кричали и матерились. Раздались выстрелы — все смолкло.
— Слышала сучка? Твоя очередь!
Видимо, дача была окружена, потому что, почти сразу затараторили автоматы у ворот, защелкали пули по стенам дома, в поселке яростно залаяли псы. Со звоном разлетались оконные стекла и орала, отстреливаясь, охрана.
Когда несколько человек ворвались в дом, Мурка, задними ходами, проскочила к речке, несущей желтые воды. Было уже светло. Задыхаясь от бега, споткнулась и упала в холодные волны, ноги заскользили по камням, обросшим мхом, её подхватило и, переворачивая, понесло течением.
42
Этой ночью афганцы переплыли Пяндж. Бойцы погранотряда, используя приборы ночного видения, следили за передвижением талибов. Группа нарушителей бесшумно и уверенно двигалась в горы Таджикистана, туда, где ждала засада. Бой получился жестоким и коротким. Окруженные слуги Камалбека отстреливались яростно. Ни один не сдался в плен, хоть на это рассчитывали спецслужбы, в надежде нащупать нить, ведущую к Бородатому.
— Аллах акбар! — орали ополоумевшие фанатики, выбегая под пули.
Битва закончилось, а на другой стороне реки шнырял по берегу джип Почихана. По телефону он узнал результат похода, и оплакивал единственного сына.
Спецназ КНБ с подразделениями полиции брали под арест имущество «Серых волков» по всему Шымкенту и области. Шли аресты членов банды, списочный состав которой находился и в прокуратуре, и в полиции, и в КНБ. Над городом с утра кружили вертолеты, Ромейко с шефом-полковником, и с генералом УВД области, наблюдали за действиями подчиненных с воздуха.
— На час опоздали! — борясь с ревом мотора, кричал Ромейко. — Часть работы за нас выполнили воры!
— Это и к лучшему! — проорал генерал. — Людей сберегли! Риску меньше!
— Теперь с ворами бы разобраться! — добавил полковник, натягивая наушники.
А Цаца в это время, стряхнув ампулу и наполнив шприц, снова укололся. Торч ещё не наступил — постучали в окошко, выглянул — Мурка! Побежал открывать.
— Ка-какими путями?
— Твою квартиру не пасут! Отлежаться надо!
— Заходи, заходи!
Мурка, сменив батарею на телефоне Цацы, кому-то звонила, отдавала приказы, нервничала, орала. А Цаца глядел на неё бессмысленными глазами, рот растянулся в улыбке. Он видел только тонкую белую шею, нежное горло, и руки сами собой лезли в карман за старыми колготками. Подошел сзади, любуясь холеной, глянцевой кожей Мурки, накинул колготки, и борясь с извивающимся телом, стал затягивать петлю. Телефон выпал…
Когда раненый в живот Костя, еле волоча ноги, ввалился в квартиру, мать и отец с испугу ничего не могли спросить, только бессмысленно блеяли. Через некоторое время, придя в себя и кое-как осмыслив ситуацию, отец побежал заводить машину, чтобы срочно выезжать в Алма-Ату к родственникам, к другу хирургу. Главное — не отмечать в чимкентской больнице огнестрельное ранение. Костю уложили на сидение и жигуль сорвался с места. Не доезжая Тараза, стало совсем плохо, он бредил, не узнавал отца и мать, она держала его голову на коленях и смачивала губы водой. Километров через пять он затих.
43
Через неделю, когда суматоха в городе улеглась, Юля брела по аллее парка. Летний ветер теребил листву, здесь, в глубине, было тихо, спокойно и грустно. Присела на скамейку под вязом, вверху, спрятавшись за ветки, выводил трели кенарь. Грека нет. Странно. А любовь? Была?
Поднялась и пошла вдоль кустов шиповника, над которым вились редкие бабочки. Тетю Валю нужно увольнять, одной ей прислуга ни к чему. Спасибо конечно, что развязала утром, не появись она вовремя — загнулась бы Юля. А теперь хорошо заплатить, и уволить.
Выйдя из парка, зашла в продуктовый магазин, купила кефир, пельмени в пачке, двести граммов копченой колбасы, водку. На базарчике возле магазина купила килограмм помидоров и полкило абрикосов, и почувствовала — сзади тянут за сумку. Первая мысль: воры! Мгновенно собралась и обернулась.
— Юлька! Я так рад! — Сережа стоял тоже с покупками и улыбался. — Давно, давно не встречались!
— Сережа! — отлегло у неё от сердца. — Ты как здесь?
— Как и ты. Покупаю продукты.
— Из Кентау приехал?
— Нет. Еду. Из командировки возвращаюсь.
Они остановились на углу улицы, мимо проносились машины.
— Как живешь, Юлька? Так соскучился! — держа в обеих руках покупки, спросил он.
Она подошла ближе, прижалась головой в его груди.
— Хорошо живу. Очень хорошо. — и прижалась крепче, чтобы не видел слез.
— А я тоже хорошо. Иногда грустно, но все же благодарен тебе. Благодарен, что ты была, еще больше благодарен — что ушла. Ты не представляешь, как я любил, и никто не может представить. Не мог ничем заниматься, в голову ничего не лезло, только ты! Будто околдованный! Просто окаянство! Когда ты меня бросила, думал — жизнь кончилась! Но — нет, жизнь продолжается. Встретил девушку, люблю не так, как тебя, а я счастлив. Вот понимаешь — счастлив! Надежно с ней. Спокойно. Благодарен тебе, благодарен судьбе за это. Раньше, когда мысли были только о тебе, не мог писать. А теперь, за этот год, сочинил труд, который оценили в Алма-Ате. Представляешь? Зовут на работу. Но не знаю. Жена в положении… А без неё я никуда.
Юля незаметно смахнула слезу.
— Рада за тебя. Рада, что все удачно получилось. Будет девочка — назови Юлей? А? Прошу!
— Н-нет. Мы придумали другое имя.
Юля помолчала.
— Ну, и правильно. Что ж, прощай?
— Прощай, Юля. Удачи тебе. Пока.
Они разошлись.
После обеда Юля проехала на кладбище, проходя мимо могилы Шерифа, увидела свежие цветы с ленточкой: «От Мурки».
Июнь, 2003 год.
Примечания
1
Родственник по матери! Здравствуйте, дядя! Материнская порода!
2
Проклятый! Весь в отца!
