Ги Кар - Храм ненависти
— Не заказать ли нам другую? — сказала, и даже не дожидаясь ответа, позвонила.
Как будто только ожидая этого момента, служанка постучала в дверь, которую Моро сразу же и открыл: третья бутылка заменила вторую в ведёрке со льдом. Когда же Моро хотел заплатить, с заискивающей любезностью служанка ответила:
— О! Не утруждайте себя! Месье заплатит сразу за всё. при выходе…
И она скромно улизнула.
Моро понял, что после третьей бутылки «заведение» начнёт считать его за серьёзного клиента. И он пошёл дальше, твёрдо решив довести до конца свой недостойный эксперимент если понадобится.
Наполняя её стакан, он спросил:
— То, что я хочу тебе сказать, покажется тебе, конечно глупым, но я не могу понять, как такая женщина, как ты может находить в этом удовольствие?
— Ты не первый, кто задаёт мне подобный вопрос! И я тебе отвечу, как и другим, здесь или где-то ещё, для меня нет разницы… Как насчёт небольшого задатка, чтобы мы могли поговорить дальше?
Он протянул ей несколько банкнот, которые она свернула, — говоря:
— Видишь: я тебе доверяю… Я их не считаю! Не расположиться ли тебе поудобнее? Почему ты стесняешься?
— Я всегда такой…
Вновь у неё мелькнул скрытый проблеск удивления, но почти сразу же её взгляд снова стал неопределённым и невыразительным, когда она сказала слегка раздосадованным тоном:
— Делай как хочешь!
— Ты хоть не обижаешься?
— Я? Уже нет, с меня достаточно, мой дорогой. Мне не привыкать! Я знавала многих клиентов, которые приходили в это заведение единственно для того, чтобы поболтать с женщиной… Как только они заплатят, это их право! Но мне не нравится, когда меня вынуждают зря терять время! Ты, по крайней мере, правильно сделал… Знаешь, ты неплохой мальчик! У тебя, должно быть, есть подружки в Безьере?
— Нет, но у меня есть… невеста!
— Ну надо же! И ты пользуешься тем, что ещё нет верёвки на шее?
— Вот именно!
— Ты прав! А она красива, твоя невеста?
— Да… Но у неё не зелёные глаза!
— Тебя очень донимает эта мысль?
— Немного, да…
— Как её зовут?
Он назвал первое пришедшее в голову имя:
— Жаклин…
— Как странно! А тебя зовут Жак!.. Жак и Жаклин — это очень мило, когда вы станете маленькой супружеской четой.
Третья бутылка была уже на три четверти пуста, и только она, он же довольствовался тем, что делал вид, УД пьёт, и шёл навстречу своему желанию:
— Скажу, пусть принесут ещё «магнума»…
Улыбка едва коснулась её губ, когда он позвонил. Появилась служанка, с выражением восторга выслушала приказание и удалилась. Моро понимал, что его рейтинг повышается в этом доме.
— Ты молод, — сказала девица в ожидании четвёртой бутылки, — но уже настоящий господин! В нашей профессии редко встретишь юношу твоего возраста, который умеет жить… Это большое удовольствие!
Появилась прислуга с бутылкой магнума, которую и откупорила. Зелёные глаза с удовлетворением следили за её движениями, которые были, впрочем, известны им наизусть. Когда «влюблённые» вновь остались одни, её взгляд оторвался от созерцания бутылки и какое-то время блуждал по стенам комнаты. Моро заметил какую-то скрытую обеспокоенность в этом взгляде, как будто женщина пыталась избавиться от далёкого видения…
После того как её очередной бокал стал пустым, он ощутил, что она уже не в силах будет скрывать тайну, если он сумеет что-то предпринять, чтобы выудить её, и сказал с большой нежностью:
— Фабьенн…
Она резко привстала и спросила:
— Почему ты так произнёс моё имя?
— Потому, что оно мне нравится и я уже к нему привык… Оно очень идёт тебе, Фабьенн… Это твоё настоящее имя?
— Ты совсем себе не представляешь, — ответила она уже немного заплетающимся языком, — что я обесчестила своё настоящее имя, занимаясь такой работой. Нельзя с настоящим именем в нашем ремесле! Наши имена заимствованные… Часто выбирает их сама хозяйка дома, где мы работаем, чтобы не было одинаковых имён… Это ведь может привести к недоразумению, когда клиент потребует ту или другую… Здесь у меня имя Фабьенн, но где-то в другом месте, может быть, мне дадут совсем другое имя! Но я беру себе только изысканные имена! Все эти Лулу, Мадо и Кора я оставляю для других… А твоё, Жак, настоящее?
— Конечно! У нас в семье все Жаки от отца к сыну.
— Твои родители ещё живы?
— Нет.
— Тогда мы оба брошены! Если бы они были живы, то. может быть, мы бы не оказались здесь, ты и я…
— Что касается меня, я в этом не уверен!
— Во всяком случае, ты честен!.. Мы здесь не хуже, чем где-то ещё… Хозяйка здесь «шикарная»…
— Ты бывала во многих «домах»?
— И нескольких, но всегда первосортных! Только в таких можно встретить «приличных» мужчин… А здесь, это лучшее заведение «для избранных» в Марселе…
— А ты никогда не работала в Париже — такой же красивый город, как и ты сама?
— Я ненавижу Париж!
Это был ответ быстрый и искренний.
— Думаю, там бы ты устроилась ещё лучше.
— Глупости! В Париже и без того слишком много женщин… Там не работа, а непрерывная конкуренция!
— Тебе не было бы интересней «работать» самостоятельно, чем с такой скрытностью?
Сейчас это слишком опасно… Почти каждый день запускают «подсадных уток», и потом приходится в наказание «чистить» их халупу целых пять часов! Спасибо! И потом, это ожидание на террасах кафе или в барах, я сыта этим… Здесь, по крайней мере, удобно: знаешь, чем всё закончится… Никаких историй, клиентура тщательно сортируется ещё при входе или самой хозяйкой, или её помощницей… И, наконец, я работаю только по строго оговорённым дням, когда мадам Антенор меня позовёт.
— Ты живёшь в этом квартале?
— Это не интересно! Мой личный адрес никого не касается, так же как и моя частная жизнь!
— Стало быть, у тебя есть частная жизнь?
— Что за вопрос! Как и у всех людей…
— Если я захочу с тобой снова встретиться, это может быть только здесь?
— Ты правильно понимаешь.
— А жаль! Мне бы так хотелось с тобой встретиться где-нибудь в другой обстановке… Я бы пригласил тебя позавтракать или пообедать вместе, если ты не против.
— Об этом не может быть и речи по двум причинам: во- первых, у меня правило никогда не встречаться с клиентами помимо работы, и потом, я не хочу «дублировать» мадам Антенор, которая больше не даст мне работу, если узнает.
— Никто об этом не узнает.
— Ты шутишь! А подружки, с которыми можно встретиться? Знал бы ты, какими злюками могут быть женщины между собой!
Моро несколько секунд колебался прежде чем сказать:
— Ты не сердись, но я буду вынужден оставить тебя.
— Уже? Но ведь мы ещё ничего не сделали вместе.
— Оставим это на следующий раз… Я хотел бы получше узнать девушку, прежде чем делать всё остальное, ты меня понимаешь?
— Да. Тебе нужно… Но неужели тебе надо так спешить?
— В Марселе я по делам, но у меня такое чувство, что с тобой я всех их быстро забуду! Хочешь, мы завтра встретимся здесь в это же время? Я предупрежу хозяйку, чтобы оставила за нами комнату.
— Только не эту! Я знаю здесь одну получше: седьмую! Она вся голубая… Когда клиент приходит в первый раз, ему дают наилучшую комнату. Это нормально: нужно его оценить… С тобой теперь всё: у тебя «табу»! Ты заказывал напитки… Я сама займусь комнатой, пусть тебя это не касается!.. Ты меня всё-таки обнимешь прежде чем уйти? Подожди! Я вытру помаду…
Он вынужден был повиноваться: чувственные губы были пропитаны вином. Он принял почти бодрый вид, и вынужден был произвести над собой настоящее усилие, чтобы ничем не выдать себя. Девица, уже порядком набравшаяся, повисла на нём, бормоча:
— Неплохо! У тебя есть задатки, но ты слишком робок… Сразу видно, что ты один сын в своей семье!
— Я побежал!
— Минутку! Я позвоню, чтобы предупредить о твоём уходе… И всё-таки жаль, что ты уходишь! В первый раз мне попался хороший мальчик, а у него нет никакого желания ко мне! Вот так удача!
— Но, Фабьенн, у меня есть желание к тебе… Наоборот, если бы я вёл себя по-другому, то это доказывало бы, что у меня нет желания и дальше встречаться с тобой, не так ли?… До завтра!
— Пока! — проговорила девица, наполняя стакан.
Мадам Антенор уже ожидала внизу:
— Ну как, месье, всё прошло хорошо?
— Очень хорошо. Она очаровательна… Я снова приду к ней завтра в это же время.
— Здесь вы всегда желанный гость.
— Я сегодня немного в спешке… Что я вам должен за те бутылки, которые ещё не оплатил?
— Разрешите мне третью бутылку подарить вам… Вы заплатите только за магнум.
— Вы действительно очень любезны…
— А это составит только пять тысяч франков…
Ему опять понадобилось принять бодрый вид, но заплатил, не моргнув глазом.
