Анатолий Ромов - Совсем другая тень
— Так в чем дело? — спросил он.
— Буду говорить откровенно. Моя знакомая далеко не девочка. Это красивая и ни в чем не нуждающаяся женщина, занимающая определенное положение.
— По-моему, других людей среди ваших знакомых нет.
— Может быть, вы и правы. Но дело не в этом. Не так давно мою знакомую вызвали в прокуратуру.
— Почему ее вызвали? Какие были основания? Если как свидетеля, то это совсем не страшно. Да и в других многих случаях.
— Насколько она поняла, ее вызвали из-за того, что один человек, с которым у нее когда-то были чисто деловые отношения, арестован, так как замешан в деле с убийством.
— Его самого подозревают в убийстве?
— Как поняла моя знакомая, нет. Он договорился о приобретении товара, который ему потом сбыл убийца. Или организатор убийства.
— Понятно. Чем же кончился для нее вызов в прокуратуру?
— Моя приятельница как могла объяснила, что не может иметь никакого отношения к этому убийству. Перед ней извинились и обещали больше не беспокоить.
— А потом вдруг снова вызвали?
— Пока нет. Но утром она мне позвонила и сказала, что испытывает панический страх.
— Страх в связи с чем? Ведь она не имеет к этому убийству никакого отношения!
— Не имеет. Но разве ее не могут втянуть в это дело? Как соучастницу?
— Втянуть? Зачем? Она же тут ни при чем.
— Не знаю. Просто так. Мало ли зачем.
Глядя на Новлянскую, Свирин как можно убедительнее сказал:
— Вера, если у следствия нет улик, втянуть никого нельзя. Никоим образом.
— Это точно?
— Абсолютно точно. Конечно, если ваша знакомая здесь действительно ни при чем.
Выдержав изучающий взгляд Свирина, Вера отрицательно покачала головой:
— Андрей Борисович, в таких ситуациях не врут. У моей приятельницы нет даже крохотной связи с этим делом. Но у нее есть страх, что ее могут как-то привлечь к нему.
— Из-за арестованного?
— Да.
Свирин побарабанил пальцами по столу:
— Верочка, все же коротко объясните мне: какого рода деловые отношения были у вашей знакомой с этим человеком. Иначе мне трудно будет сказать что-либо определенное.
— Когда-то моя приятельница, работая в минторге, не раз помогала этому человеку в получении дефицитных товаров. По линии «Союзгалантереи».
— Только и всего?
— Только и всего. Но вы ведь знаете: к этому можно прицепиться.
— Можно, если при оформлении документов были какие-то нарушения. Свирин пристально посмотрел на Новлянскую. — Такое было?
— Она клянется, что нет. Специально проверила старые документы еще раз. Никаких нарушений.
Отодвинув чашку, Свирин успокаивающе улыбнулся:
— Верочка, в таком случае ваша приятельница может спать спокойно.
— Но есть еще один неприятный момент.
— Какой?
— Человек, который продал партию товара и который связан с убийством водителя трейлера, познакомился с ныне арестованным, воспользовавшись именем моей знакомой. Позвонил ему, передал от нее привет, предложил встретиться. Вел себя так, будто с ней в хороших отношениях, из ее круга. Поэтому им и удалось договориться о сделке. Но моя знакомая не имеет представления, кто это мог быть. По описанию внешности она такого человека не знает. У нее никогда не было более или менее близкого знакомого с таким именем.
Свирин недолго поразмышлял, потом спросил:
— Этот арестованный, судя по тому что смог купить большую партию товара, — человек с большими средствами?
— С очень большими. Он товаровед из южного курортного города.
Свирин еще немного помолчал, потом спокойно посмотрел на Новлянскую:
— Я не думаю, что вашей знакомой что-то грозит. Скорее всего, преступник, не будучи с ней знаком, просто воспользовался ее именем. Вы же сами сказали, что ваша приятельница женщина красивая и занимающая определенное положение. Так что ее многие знают, о ней много говорят.
— Вы меня несколько успокоили.
— Так что передайте своей приятельнице: если в плане деловых отношений у нее с арестованным все было нормально, а преступника она по описанию не знает, то беспокоиться ей не о чем. Ну а если же ее вдруг снова вызовут в прокуратуру, пусть она немедленно свяжется со мной.
— Спасибо, Андрей Борисович!
— Пока не за что. И пусть без моих указаний ничего не предпринимает. Хорошо?
— Хорошо. Если что-нибудь случится, она вам обязательно позвонит. Вот. Гонорар за консультацию. — Новлянская придвинула к Свирину толстый конверт. — Возьмите, возьмите, Андрей Борисович! Моя знакомая не любит быть обязанной.
В конверт Свирин заглянул уже внизу, в своей машине. Как он и ожидал, гонорар за консультацию оказался более чем щедрым.
Крыж
В прокуратуре Рахманова ждали новости. Первая касалась Новлянской, которую утром допросил Инчутин. Изучив предъявленные ей два портрета, Новлянская твердо заявила: изображенных на рисунках людей она не знает. При этом снова категорически отвергла вероятность своего знакомства с Вадимом Павловичем. Впрочем, эта новость Рахманова не удивила. Зато другая, сообщенная позвонившим из Кулунды Жильцовым, стоила многого.
Жильцов звонил несколько часов назад. Слышно его было плохо, но разговаривавший с ним Саенко довольно быстро понял: изображенного на первом рисунке Вадима Павловича до пластической операции в Кулунде сразу же опознали. По утверждениям персонала Кулундинской ИТК, а также Алексидзе-Додона, на рисунке был некто Крыж — официально Николай Алексеевич Крыжко. Рецидивист Крыж отсидел в общей сложности в различных исправительных учреждениях, тюрьмах и ИТК около двенадцати лет. Несколько лет назад он отбывал наказание в Кулунде. По словам работников охраны, среди заключенных ИТК Крыж был авторитетом. Самые жестокие и сильные заключенные беспрекословно выполняли его приказы. В Кулунде он отбывал наказание по статье сто второй — умышленное убийство. При этом все знали: за Крыжем тянется целый хвост недоказанных преступлений. В дальнейшем Крыж был этапирован из Кулундинской ИТК в Марийскую АССР. Здесь около пяти лет назад совершил побег. Несмотря на объявленный всесоюзный розыск, поиски ни к чему не привели. Была даже версия, что он или погиб во время побега или умер позже, ведь ему было уже под шестьдесят.
И вот след Крыжа появился здесь, на Сенеже, а также в Смоленской области и Сухуми, подумал Рахманов. Ясно, на Сенеж он уже не вернется. Появившись у квартиры Лотарева и убедившись, что отвозивший Юру и Женю пожилой человек на самом деле был приятелем Чиркова, Крыж, по идее, теперь затихнет. Ляжет на дно. Шансов определить место, где он будет отсиживаться, у следственной группы практически нет. А может, все же есть? Нет. Такой шанс может появиться лишь в одном случае: если бы удалось доказать связь Крыжа с Новлянской.
Саенко уже успел съездить в ГИЦ и привезти несколько фотографий Крыжа. Довольно долго Рахманов, Саенко и Инчутин пытались найти сходство между человеком на привезенных снимках и фотографией Шеленкова. Мнение было единодушным: на глаз сходство установить трудно. Но все трое знали: сходство в подобных случаях не определяется на глаз. Для этого есть антропометрическая экспертиза и метод фотосовмещения.
Объяснение
Еще не открыв глаза, я прислушался. Стук посуды. Плеск воды. Кажется, Алена готовит на кухне завтрак. Полежав немного, отбросил одеяло. Встал с кровати, подошел к окну. Потянулся, сбрасывая сон. Интересно, какое сегодня число. Черт… Ведь сегодня восьмой день. Ну да. Восьмой день с того момента, как мы с Сашкой вышли из прокуратуры и разъехались.
Посмотрел из окна на открывающийся внизу просторный двор. С шестого этажа этот двор отлично проглядывается. За восемь дней, проведенных в квартире Алены, я выучил наизусть все его ходы и выходы. Интересно, есть ли в нем какие-то изменения после вчерашнего? Вроде нет. Стоявшие вчера под окном машины — на своих местах. Вот и моя, с краю, там, где я вчера оставил ее. Убедившись в этом, я подошел к телефону, чтобы позвонить Сашке. В эти дни мы с ним, как и договорились, не встречались, но перезванивались регулярно, на случай, если у кого-то на горизонте появится Вадим Павлович. Набрал номер, почти тут же услышал Сашкин голос:
— Да?
— Саня, привет. Это я. Что у тебя?
— Пока ничего. А у тебя?
— Тоже.
— Ты все еще у Алены? — Сашка сказал это с понятной мне интонацией.
— Все еще.
— Как она там? Надеюсь, у вас счастье?
— Ну… у меня уж точно.
— Поздравляю. Она сейчас рядом?
— На кухне. Готовит завтрак.
— Передай горячий привет. И поцелуй от меня.
— Обязательно. Знаешь, Сань, сегодня я хочу переехать.
— Что так? Не созрел для семейной жизни?
— Не в этом дело. Просто хочу переехать. К себе или к Глинскому. Поскольку мне показалось, что пауза затянулась, спросил: — Ты не возражаешь, если я тоже перееду в мастерскую?
