Стиг Трентер - Нынче в порфире…
Когда зажегся свет? В четверть десятого. Так показала молодая пара из «Гондолы». Значит, до того свет не горел. Кто же его погасил? Вероятно, сам Свен Лесслер, когда пошел в ванную кончать с собой.
Маленький усач увлекся. Глаза у него сверкали, руки беспрестанно двигались.
— Фантастика! Я вставил в мозаику недостающий кусочек, и внезапно туман рассеялся. Вся картина предстала передо мной, ослепительно ясная, четкая и до обидного простая. Господи помилуй, какие же мы были слепцы!
Я сказал, что по-прежнему не вижу за деревьями леса. Он остановился прямо передо мной.
— Ладно, слушайте,— сказал он.— Через сад на крыше Лео Лесслер входит в квартиру, на часах тринадцать, максимум четырнадцать минут десятого. В гостиной темно. Но не так чтобы ни зги не видно — отсветы рекламы над дальним окном чуточку разгоняют мрак, хотя труп Гильберта, который лежит поодаль от лестницы, Лео разглядеть не может. Он озадачен, прислушивается, озирается по сторонам. В ванной свет, дверь коридора приоткрыта, или же до его слуха доносится звон капель. Он идет в ванную и находит там утонувшего брата. Стоит оцепенев, смотрит на него, замечает бритву. Неожиданно из гостиной слышатся шаркающие звуки. Он идет обратно. В этот миг вспыхивает свет и кто-то падает на пол у двери, под выключателем. Новый шок — Лео обнаруживает, что там лежит окровавленный Гильберт.
Он наклоняется к племяннику — тот мертв. Замечает на полу кровавую полосу, оставленную Гильбертом. Идет по этому следу к камину, видит кавардак в углу, где бар, находит трубочку из-под мединала. Пока он еще толком не осознает, что произошло. Потом чует слабый запах порохового дыма, смотрит на большую лужу крови у своих ног, озирается по сторонам — в кладке камина выбоина от пули. И разом понимает, как разыгралась трагедия. Понимает, что в бурной стычке брат застрелил сына и решил покончить с собой, но уснул в ванне и захлебнулся, не успев вскрыть себе вены. Понимает и другое: Гильберт умер не сразу, как думал отец, он очнулся, подполз к выключателю и зажег свет, но тут у него открылось внутреннее кровотечение, которое и послужило причиной смерти.
Первым побуждением Лео Лесслера было вызвать полицию. Однако неожиданно ему приходит в голову одна мысль. Гильберт умер позже отца! Чем дольше он над этим размышляет, тем отчетливей видит, какими ужасными последствиями это чревато. Ни он сам, ни брат с сестрой не получат из огромного наследства Свена ни эре. Ни единого эре. Десять миллионов отойдут к единственной наследнице Гильберта — его жене Хелен, он ведь не успел с ней развестись.
Остолбенев от изумления, я слушал продолжение рассказа.
— Для Лео Лесслера это был явно тяжелый удар. Я уверен, минуту-другую он совершенно не знал, как поступить. Но мало-помалу голова заработала. Надо чтото делать, иначе родные братья и сестра — а особенно он лично — останутся без денег. Надо любой ценой внушить полиции, что Свен Лесслер умер позже сына. Поразмыслив, он, к своему облегчению, смекнул, что это и вправду несложно: оттащить тело Гильберта на старое место, убрать следы крови, ведущие от камина к выключателю, и дело с концом. Ведь не исключено, что кто-то с улицы видел, как зажегся свет, и заметил время. На выключателе оставались «пальчики» Гильберта — полиция мигом сложит два и два и сделает вывод, что свет зажег Гильберт и, следовательно, в четверть десятого он был еще жив. И вот Лео старательно вытирает выключатель, уничтожая все отпечатки.
Когда он с этим покончил и, наверно, уже собрался уйти, так же, как и пришел, его вдруг пронзила досадная мысль. А скоро ли все случившееся будет обнаружено? Он, конечно, понимал, что выстрел внимания не привлек — иначе полиция давно была бы здесь. Но горничная или кухарка могли явиться в любую минуту, и в любую минуту мог зайти какой-нибудь гость. Тогда через несколько минут прикатит полиция — и судебный медик тоже. Сумеет ли он, осмотрев труп, установить истину — что Свен Лесслер скончался раньше сына? Вероятно, такое возможно, если он прибудет сюда в ближайшие часы.
Лео Лесслер не стал рисковать. Какие предпринять шаги, чтобы и полиция, и медик уверились, будто его брат умер позже сына? По некотором размышлении он пришел к дерзкой мысли, что нужно обставить все так, словно после убийства сына Свен Лесслер уехал из дому и утопился. Пока тело найдут, пройдет время, а тогда медики уже не смогут установить, кто умер первым. Кроме того, измененный ход событий еще больше, чем реальный, убедит всех, что сын скончался раньше.
Придумано было хитро, ничего не скажешь. Машина брата стояла перед домом — Лео видел ее, когда подъехал на такси. Ключи лежали в кармане покойного. Надо только отнести труп вниз и сесть за руль. Свен Лесслер уже утонул — никто и не догадается, что произошло это дома, в ванне.
Однако тут Лео Лесслер допустил серьезный просчет. Он не подумал об ароматической соли. Не подумал или не сообразил, что жидкость в легких мертвеца содержит тиосульфат натрия и пахнет одеколоном. Не измени ему смекалка, он наверняка оставил бы труп в ванне.
Но смекалка его подвела. Одним словом, он вынул тело брата из воды, одел, выпустил из ванны воду и уничтожил все следы «купания». Однако прежде чем уйти из квартиры с мертвым братом и окровавленным полотенцем, засунутым в коробку с ароматической солью, он успел совершить еще три менее серьезных оплошности. Во-первых, для храбрости выпил коньяку, но забыл помыть стакан и убрать его в шкаф. Во-вторых, забыл спрятать бритву в туалетный шкафчик. Она упала на пол, да так там и осталась. В-третьих, он взял с собой трубочку из-под мединала и положил ее в машине на переднее сиденье. Как я уже упоминал, Лео Лесслер хотел уверить полицию, будто брат принял таблетки в машине. Он, по всей вероятности, знал, что снотворное действует быстро, и опасался, как бы полиция не заподозрила подвоха в том, что Свен Лесслер якобы принял мединал дома, а потом умудрился проехать через пол-Стокгольма до Блокхусудден. Похоже, ему даже в голову не пришло, что Свен Лесслер растворил таблетки в коньяке и что судебный химик сможет проанализировать осадок в стакане. Ну а что он не заметил на полу ватный тампончик, так это вполне простительно.
Веспер Юнсон замолчал, глубоко вздохнул. Теперь он был совершенно спокоен, и ничто в его лице не говорило о том, что он торжествует или хотя бы чувствует удовлетворение. Я попытался собраться с мыслями — еще бы, столько сенсаций сразу!
— Выходит,— сказал я,— судебный медик был в корне неправ.
— Я бы не стал утверждать столь категорично,— сдержанно отозвался Веспер Юнсон.— Если мне не изменяет память, он сказал только, что смерть вызвана внутренним кровотечением и что грудная клетка Гильберта Лесслера быстро наполнилась кровью. То есть смерть, по всей вероятности, наступила в течение очень короткого времени, но точно установить это время невозможно. Сегодня утром я заходил к медику потолковать, да я уже упоминал об этом. По его мнению, в известных обстоятельствах вполне реально, что Гильберт Лесслер был жив еще примерно полчаса после выстрела. Пожалуй, он прожил бы и дольше, если бы не шевелился. Неподвижность и сама поза замедляли внутреннее кровотечение. Но когда он очнулся и пополз к выключателю, внутренние раны немедля начали кровоточить — я имею в виду перебитые сосуды. А когда он вдобавок встал и зажег свет, кровь хлынула потоком и быстро унесла с собой жизнь.
Я задумался над его словами. И тут мне кое-что пришло в голову.
— Но разве не удивительно, что Лео Лесслер, человек явно безвольный и нерешительный, вдруг проявил инициативу, без которой столь дерзкое предприятие вообще немыслимо?
Веспер Юнсон как-то странно посмотрел на меня.
— Вы совершенно правы,— спокойно сказал он.— Я очень сомневаюсь, чтобы Лео Лесслер сам додумался, какие последствия возымеет то, что брат умер раньше племянника. Под вопросом и другое: ему ли принадлежала идея увезти тело.
Я ошеломленно воззрился на него. А он продолжал:
— Реконструкция не вполне корректна. У меня нет доказательств, но я почти на сто процентов уверен, что одновременно или же сразу после Лео Лесслера в квартиру через крышу явилось еще одно лицо. И был это человек хитрый, сообразительный, волевой.
— Убийца! — воскликнул я.
Он кивнул.
— Убийца Лео Лесслера. И несомненно, тот самый человек, который оценил все последствия, разработал план и задействовал Лео Лесслера.
Мысли шевелились медленно, с натугой. Только я хотел кое о чем спросить, как снизу глухо донесся звонок. Веспер Юнсон вскочил, вопросительно глянул на меня и через верхний холл кинулся вниз, в столовую.
Звонили у входа. Горничная уже открыла, и в комнату просеменила Клара Денер, прямая, с высокомерной миной. Следом шли Мэри Лесслер и ее муж.
