Ирина Львова - Наследница поневоле
В процессе опроса свидетелей выяснилось, что блондина никто не видел, кроме горничной с третьего этажа. А та твердила, что после того, как услышала тихий хлопок, который ни в коем случае не сочла выстрелом, блондин в черном плаще прошел мимо нее, но не к лифту, а в сторону лестницы. Он прикрывал лицо рукой в черной перчатке и… не хромал! Самое главное — женщина есть женщина — горничная настаивала на том, что неизвестный не имеет ничего общего с недавно съехавшим французом, хотя бы уже по тому, что последнего плащ был совсем другого покроя. Она даже уточнила, что все три плаща (включая тот, что носил адвокат) весьма сильно отличаются друг от друга, но чем именно, объяснить трем довольно мало восприимчивым к особенностям стиля и тонкостям силуэта мужчинам затруднялась.
Гаррис вздохнул:
— Значит, ви меня не заподозревать? Я еще немало хромой. Она видеть не меня. Верно?
— Ну при чем тут вы? Неужели мистер Херби вас бы не узнал? Черт бы побрал всех хромых и не хромых блондинов в темных плащах разного покроя! — пробормотал капитан. — Скоро крыша от них поедет… — простонал он и спросил адвоката по-английски: — Вы выходили куда-нибудь?
— Да, — кивнул Гаррис. — Я ушел в ресторан, я есть был голодать. Но крыша в мой номер цела, ви ошибаться — преступник лез дверь, который я запирать!
— Слушайте, Гаррис, — не выдержал Тарасенков. — Говорите, черт возьми, по-английски! И так все запутано до безобразия, а тут еще в вашей окрошке разбираться приходится.
— Окрошка? О, русский мокрый салат! Сегодня я не заказать окрошка. Вчера. А сегодня — боршч, — развел руками адвокат.
— О-о-о… — скривившись, как от зубной боли, простонал Тарасенков. Поняв, что больше ничего интересного не услышит, он решил, что самое время откланяться. Он чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Большая звезда вновь исчезла, и перед мысленным взором оперативника тараканами помчались выстроившиеся четверками маленькие гнусные звездочки.
Попрощавшись с американцами, Сергей Сергеевич собрался было покинуть номер мученика Джейка Херби, но вдруг остановился у двери и резко повернулся.
Американцы вопросительно уставились на оперативника.
— Я совсем забыл! — воскликнул он, изобразив на лице радостную придурковатую улыбочку.
Гаррис растерянно завертел головой, оглядываясь по сторонам:
— Вы кто-то забыть, кэптэн? Я ничего не видишь…
Сергей Сергеевич жестом дал понять адвокату, что искать ничего не нужно.
— Вы ведь были в приятельских отношениях с Марковым, мистер Гаррис?
Американец наморщил лоб, а капитан пояснил:
— Я говорю о Славе, Славе Маркове, соседе Лизы Батуриной…
Адвокат энергично закивал:
— Славик! О-о! Как он поживать? Его здоровье уже лучше?
— Именно! — воскликнул Тарасенков. — Врачи говорят, что он вот-вот придет в себя. Кризис, во всяком случае, миновал, — добавил он, излучая благодушие. — Теперь его здоровью ничего не угрожает.
— О, как прекрасно! Как прекрасно! — закричал Гаррис, как показалось оперативнику, с несколько большим восторгом, чем требовалось. — Не могли бы вы давать мне адрес? Я приходить и приносить что-то.
Сергей Сергеевич достал блокнот и ручку:
— Конечно. Сейчас запишу вам номер больницы и адрес…
Адвокат повернулся к Херби:
— Представляешь? Хоть какие-то хорошие новости, Славик выздоравливает…
На секунду на лице плейбоя появилось кислое выражение, ему Гусар не нравился, но в следующее мгновение он деланно улыбнулся и проговорил какую-то дежурную фразу относительно того, что страшно рад этому обстоятельству.
Обнаружив, что в его блокноте не осталось ни одной странички, которой можно было бы пожертвовать, Тарасенков спросил по-английски, обращаясь к Херби:
— У вас есть на чем записать?
— Да, конечно, — ответил тот, указывая на стопочку бумаги для заметок.
Капитан сел за столик и старательно, с нажимом выводя крупные печатные буквы, написал адрес больницы, а потом оторвал листок и протянул его Гаррису.
Адвокат поблагодарил, а Тарасенков, вторично попрощавшись, заспешил к выходу. Перед глазами его вновь, по-хозяйски устроившись между двух полосок, раскинула все свои пять лучей крупная золоченая звезда.
Глава 76
Лиза бежала по пустынной улице, думая только об одном: она должна вырвать Сашеньку из рук извергов, похитивших его. Она забыла об охотившихся за ней бандитах, о страшном убийце-иностранце, об опасности и даже о смерти…
Но Ла Гутин ни о чем не забыл. Стараясь оставаться в тени, он неотступно следовал за девушкой. На сей раз на нем были обычные джинсы и темно-коричневая куртка — не слишком элегантная, зато очень удобная для человека, ведущего бродячую жизнь. Лиза миновала магазин, аптеку, автобусную остановку, перебежала дорогу и углубилась в полосу зеленых насаждений.
Пьер покачал головой. Она сошла с ума?
Он притаился за деревом, напряженно всматриваясь в темноту. Никого. Осторожно, крадучись, он пошел дальше, перебегая от дерева к дереву.
На собачьей площадке Лизу ждали. Едва она приблизилась к железнодорожной насыпи, ее окружили трое мужчин и грубо схватили за руки.
— Принесла? — хрипло спросил главарь — Апраксин, вцепляясь ей в волосы.
— Да. Берите. Где мой брат? — Казалось, девушка вовсе не волновалась.
— Бра-ат? Какой брат? — захохотал парень в джинсовой куртке, вырвав деньги, зажатые у нее в руке. — Хорошо повеселимся, ребята! И бабки поимеем, и девку трахнем!
Остальные грубо заржали.
— Пустите меня! Где Саша? — закричала Лиза.
— Дома, чаи распивает! Мы его и не видали ни разу, — глумливо заявил хриплый главарь и добавил: — Да чего вы тянете? Вали ее!
Кто-то ударил Лизу под колени, и она оказалась распростертой на влажной пожухлой траве.
— Ух ты! Смотри, да курочка при оружии! — Лохматый парень выхватил у нее из-за пояса револьвер и рванул джинсы, раздирая «молнию». — Держи пушку, Красавчик, мне не с руки.
Девушка, извернувшись, ударила его коленом и отчаянно закричала:
— Помогите!
— Держите крепче сучонку, — скомандовал главарь и прижал голову Лизы к земле. Она отбивалась, царапалась и кусалась, уже не пытаясь кричать, поскольку потеряла надежду, что кто-то ее услышит. Поблизости вопреки обыкновению не было ни одного собачника, а может быть, они просто предпочли прогуливать своих любимцев подальше от подозрительной компании.
— Дай ей по башке, Красавчик! Царапается, сука! — гаркнул Апраксин, уворачиваясь от Лизиных когтей. С нее общими усилиями сорвали куртку и свитер, кто-то, стащив кроссовки с ее ног, пытался сдернуть с нее и джинсы. Это удалось только наполовину. Главарь схватил ее за горло и придушил, так что она на несколько секунд потеряла сознание.
— Давай первый, Красавчик, ты у нас по целкам специалист, уж мы тебе уступим, — услышала она чей-то гнусавый голос и рванулась из последних сил.
Вдруг с насыпи раздался полный возмущения крик:
— Как вы смеете, негодяи! Оставьте девушку!
От неожиданности насильники ослабили хватку, Лиза вырвалась и, путаясь в спущенных джинсах, приподнялась на колени. К ним бежал… блондин в черном плаще! Сначала она решила, что это убийца, и сердце ее оборвалось, но потом, вглядевшись, поняла, что он, во-первых, не блондин, а седой, а во-вторых, вооружен весьма своеобразно — размахивает бутылкой, как дубинкой!
— Мотай отсюда, дед! Не мешай веселиться, — брезгливо бросил Апраксин и отвернулся от не стоившего, на его взгляд, внимания заступника. — Держите девку!
Лиза попыталась встать, цепляясь за дерево. Ее немедленно схватил одетый в джинсу Красавчик.
— Ку-уда! — злобно прошипел он, вновь сбивая девушку с ног.
Однако пожилой мужчина, которого Лиза сначала приняла за убийцу, не отступил. Он подбежал и обрушил бутылку на голову не ожидавшего ничего подобного хрипатого главаря.
— Ах ты, гад! — заорал тот и бросился на старика.
Лохматый поспешил к нему на помощь.
Лиза вывернулась из-под рук удерживавшего ее на земле Красавчика и выдернула торчавший у него из кармана презентованный ей Заварзиным «дробовик». Веером разлетелись и запорхали вокруг зеленые купюры, планируя на казавшуюся в лунном свете посеребренной траву. Грохот выстрела показался оглушительным, однако никто не пострадал — Лиза не смогла заставить себя целиться в человека. Но Красавчик не отступил, злобно оскалившись, он вновь потянулся к ней, и тогда она еще раз спустила курок.
— А-а! — заорал насильник, закрывая руками лицо. Вокруг расплылось облако едкого удушливого газа. Второй патрон оказался начиненным «черемухой».
Сбросив джинсы, которые некогда было натягивать, Лиза, оставшаяся в одних трусиках, ринулась в кусты. Она чихала и почти ничего не видела от слез, выступивших на глазах под воздействием газа.
