Анна Михалева - Дом с привидением
— А я ведь, кажется, догадываюсь, что искали.
— И что? — больше всего на свете ей хотелось закончить разговор и благополучно выпроводить Викторию в коридор.
«Ну, сколько может человек продержаться в закрытом шкафу?»
— Вспомни, что сказал Ко Си Цин: Надя положила картину в письмена. И посмотрел на тебя. Значит, в твои письмена Надя и засунула какую-то тайну. А после его заявления дом тут же перерыли. Так что посмотри, где твои письма.
— Мои письма? — Сашка растерянно покосилась на письменный стол. Его выдвинутые и теперь абсолютно пустые ящики красноречиво свидетельствовали о том, что если в них когда-то и хранились какие-либо письма, то теперь их там нет. — Знаешь, у меня вообще нет писем. Я не помню, чтобы я когда-то их получала, и уж тем более складывала на старинный манер, перевязывая розовой ленточкой.
— Странно, тогда какие письма он имел в виду? — Виктория уставилась в потолок. Ее задумчивость могла растянуться на час.
— Давай я оденусь, спущусь вниз, и мы вместе подумаем, — потеряв терпение, а вместе с ним и все правила приличия, нервно предложила Сашка.
— Ладно… — Тетка загадочно улыбнулась и пошла к порогу. — Но ты обязательно найди меня.
— Разумеется, — выдохнула Сашка, к тому моменту уже не красная, а бледная как простыня, на которой сидела.
Дверь за тетушкой закрылась, зато распахнулись створки шкафа, и Павел вывалился на пол.
— Фу, — он вытер мокрый лоб. — Нужно двинуть идею делать шкафы с кондиционерами.
— Слушай, я тут подумала… А ведь тебя не было на сеансе, — она кинула ему футболку, которой тот сначала утер лицо и только потом натянул на себя.
— Намекаешь, что это я разобрал твою комнату на части?
— А чем тебе еще было заниматься? — Сашка тут же решила, что подозревать в этом Павла — дело глупое. Во-первых, потому что его реакция на ее «каверзное предположение» была совершенно адекватной: он даже не нахмурился, в то время, как известно, что любой виновный с ходу принялся бы доказывать свою непричастность к содеянному. А во-вторых, когда она искала Павла после сеанса, то заглянула и в его, и в свою комнату — они были в полном порядке. Следовательно, разгром устроили уже после, как раз в тот момент, когда Павел спасал отца и когда он дрался с Серегой.
«Нужно сказать об этом Виктории, чтобы она не подозревала его напрасно».
— Я действительно не мог быть в двух местах одновременно, — он успел подойти совсем близко и теперь присел перед ней на корточки, обхватил ее лицо теплыми ладонями и заглянул в глаза.
И что-то в его взгляде было такое, что заставило Сашку забыть не только о своих подозрениях, а вообще обо всем. Сумасшедшее счастье лавиной обрушилось на нее и заполнило ее всю до последней клетки. Между ними вдруг вспыхнули желтые искры, словно маленькая фея, пролетая, обронила горсть солнечных блесток. Потом голова ее закружилась, и она закрыла глаза.
— Ты проходил курс магии? — прошептала она сквозь его поцелуи.
«А ты не думала, что это просто любовь?» — донеслось до нее.
И Сашка не смогла разобрать, были ли это его слова, или ее собственные мысли, или, может быть, чей-то ответ на мучившие ее вопросы, всплывший из подсознания.
* * *В холл они спустились вместе, все еще надеясь улизнуть из дома в разгар суматохи. Но это не удалось. В дверях их поймал Вован. Собственно говоря, Сашка ему была не нужна, он сразу крепко ухватился за руку Павла и потащил его в сторону, не прекращая восторженно тараторить:
— Павел, дорогой мой человек! Я просто не знаю, как выразить вам свое восхищение! О, как вы изящно вылечили Аркадия Петровича! Я хотел тут же пасть к вашим ногам и целовать эти святые ботинки, потому что вы — как папа римский, вы святой человек…
— Оставь папу римского в покое, — Павел в свою очередь вцепился в Сашкин локоть и тем самым обрел некую опору, иначе Вован непременно сволок бы его с лестницы, причем кубарем. Литературный агент опять пребывал в состоянии свойственного ему экстаза.
— Я думала, что предмет твоей религиозной страсти господин Ко Си Цин, — усмехнулась Сашка.
На что Вован среагировал совершенно загадочно — он прямо-таки рассвирепел:
— Косицын?! Жалкий фигляр! Струсил, когда картина хлопнулась. Бежал, аж пятки сверкали.
— Но его предсказания…
— Предсказания! — фыркнул разочарованный адепт. — Никогда ничего более глупого не слыхал! Письмена, картина из рукотворной тьмы! Как это интересно: кто-то свет в комнате потушил и принялся рисовать на ощупь? Идиот этот Косицын. Даже придумать по-человечески не в состоянии. А корчит из себя! Знаешь, как он машину называет? Утром он мне сообщил с важным видом, мол, прибыл на колеснице с лошадьми во чреве. И это о «шестисотом» «Мерседесе», между прочим! Тьфу! Темнота! Но вы, Павел! Вы совсем другое дело! — он резво переключился и снова потащил его вниз по лестнице. — Вы творите истинные чудеса! С вами не происходит ничего невероятного? У вас кровотечений не бывает?
— Каких кровотечений? — испугался Павел.
— Знаете, наблюдаются у святых людей, словно те повторяют судьбу Христа. Кровотечения из ступней и ладоней! — важно пояснил Вован. Тут же, схватив его ладонь, поднес ее близко к глазам и принялся рассматривать, отыскивая следы былых кровотечений. Спустя минуту разочарованно протянул: — Ничего. Даже синяка нет.
— Это важно? — усмехнулся Павел.
— Не знаю, — Вован жеманно пожал плечами и, закусив губу, глянул на небо: — А вы пробовали вбивать себе гвозди в ладонь?
— Что, с ума сошел совсем?! — возмутилась Сашка и дернула Павла в другую сторону.
— Может быть, потом кровь начнет проступать регулярно… — задумчиво предположил Вован. — Иногда стоит только начать, чтобы признаки святости были налицо.
— Будешь приставать, я сама посажу тебе на лицо признаки святости, — разозлилась Сашка.
— А других признаков нет? — Павел осторожно высвободился из пальцев Вована.
— Вещие сны, ясновидение… но кровь — это, конечно, самый яркий.
— Очень жаль, — извиняясь за свою несостоятельность, Павел развел руками.
— Если его чем-нибудь не занять, он так и будет ходить за нами и болтать чепуху, — предрекла Сашка.
Павел обреченно кивнул. Чем занять Паршина, он не представлял. Спасение пришло со стороны. Из раскрытых окон малой гостиной вдруг неспешно полилась музыка. Виктория играла «Песню Сольвейг», что свидетельствовало о прекрасном настроении исполнительницы.
— О! — крикнула Сашка. — Идемте музыку слушать.
— Точно! — обрадованно кивнул Павел. — Прикоснуться к прекрасному никогда не помешает.
— К прекрасному, к прекрасному! — взревел Вован и потащил его обратно в дом, впрочем, даже на пути к прекрасному он своих идей не оставил, шепнув Павлу: — Вы все-таки подумайте насчет крови. Дело верное. Если есть кровотечения, есть авторитет. И тогда перед вами такие перспективы откроются, такие деньги можно заработать!
— Он все о том же. Постеснялся бы святого человека барышами соблазнять! — Сашка поплелась следом.
Виктория, как и ожидалось, сидела за роялем. Борис стоял, облокотившись на его крышку, и, блаженно закрыв глаза, слегка покачивал головой. Уста его расплылись в улыбке, как у сытого кота.
«Просто парочка влюбленных!» — столь неожиданная ассоциация застала Сашку прямо на пороге, где она и замерла, пытаясь осмыслить дикое предположение.
— Ну, не может быть! — в углу обнаружился Серега.
Как Сашка и предполагала, он сделал вид, что никакой драки между ним и Павлом не было, что это не он носился мимо Павла, как разъяренный зверь неизвестной породы, и не он корчился на дорожке, когда противник заехал ему кулаком в живот. Сейчас он просто-таки источал добродушие, правда, слегка подкисленное едва уловимой надменной издевкой в голосе. Серега встал с кресла, подошел к роялю, взял с подноса хрустальную бутыль с виски, плеснул себе полстакана, затем бухнул туда же льда до самого края. Он нервничал, иначе не допустил бы столь вопиющей ошибки, да еще прилюдно: кто же сначала виски наливает, а потом бухает лед в стакан. Делают-то наоборот. Но сейчас Сереге, похоже, все равно было, что за чем следует, слава богу, что из горла не пьет.
— Кому-нибудь, может, сделать то же самое? — любезно спросил он, глядя в упор на Сашку.
— Нет уж, увольте, — она скосила глаза в сторону.
Неприятно было смотреть на Серегу в таком разболтанном состоянии.
Остальные тоже отказались.
— Как знаете, — хмыкнул Серега и вдруг опрокинул все содержимое стакана в рот. Разом, вместе со льдом.
Сашка испугалась, подумав, что он сейчас подавится. Не подавился, проглотил все и даже улыбнулся, хотя и не без труда. Он побледнел, отчего его карие глаза теперь казались черными.
Виктория же невозмутимо доиграла до конца и, лишь взяв последний аккорд, оторвала пальцы от клавиш и плавным движением перенесла руки на колени.
