Константин Кислов - Путь на Олений ложок
Утром Шатеркин покинул маленький таежный аэродром лесной авиации, где он устроился на временное жительство, и вместе со своими спутниками — милиционером Байкаловым и Рифом — отправился в далекое путешествие.
Уже на третьем часу пути Шатеркин по-настоящему почувствовал усталость. Тайга была неприветлива и сурова. С большим трудом приходилось продираться сквозь мокрые и колючие заросли мелколесья. Куда девалась гордая осанка Рифа — он был смешон и жалок. Шерсть на нем была мокрая, от этого он казался страшно худым и походил скорее на борзую собаку, чем на овчарку. Зато милиционер Байкалов шел уверенно и неторопливо. Он не глядел ни на карту, ни на компас, как это часто делал Шатеркин, а только изредка — на небо и на кряжистые стволы деревьев, словно выбирал подходящую для хозяйства лесину.
— Правильно мы идем? — спросил Шатеркин, нарушив созерцательное настроение Байкалова.
— Идем по курсу, товарищ капитан, не сомневайтесь, — ответил Байкалов, взглянув прищуренным глазом на неяркое, затуманенное дымкой солнце. — Эти места нам хорошо знакомы. Партизанские дорожки… В девятнадцатом с командиром Щетинкиным здесь проходили. Много лет на здешних приисках руду добывал, был и забойщиком, и коногоном, всякую работу привелось испытать.
Ноги Шатеркина были непослушно тупые. Капитан напрягал всю свою волю для того, чтобы не отставать от Байкалова. Он знал, что где-то близко должна быть старая рудничная дорога, вчера здесь горел костер, обнаруженный с самолета, и поэтому он все чаще заглядывал в карту, а Байкалова предупредил об осторожности.
Наконец они спустились в неглубокую падь, по которой когда-то проходила наезженная дорога, и остановились на невысоком холме. Это было место вчерашней ночевки Вепринцева. Шатеркин сразу почувствовал, что усталость его исчезла. Он кинулся к потухшему костру — зола еще не успела остыть, пахло дымом и рыбой. Капитан осмотрел остатки пищи, клочки бумаги, окурки — все как обычно, ничего подозрительного.
— Долго ли вам осталось путешествовать, господа воры? — произнес он. — Думаю, очень скоро мы встретимся…
Тем временем Байкалов обследовал старую дорогу и доложил свои наблюдения.
— Курс изменили, товарищ капитан.
— Как это понимать?!
— Вот этого я не знаю, — не спеша свертывая цигарку, ответил Байкалов. — Взяли направление не на Заречную, а в сторону и пошли не по дороге, а напрямик, тайгой.
— Может быть, они нашли кратчайший путь?
— Нет. На Заречную тем путем они не попадут.
Шатеркин задумался. Если бы это случилось в городе, он, вероятно, сейчас же нашел бы какой-нибудь выход. Здесь же он ничего не мог придумать.
— Ударимся в ту сторону, на кордон, — сказал Байкалов, указав толстым обкуренным пальцем направление, — оттуда мы скорее их перехватим и опять же оттуда с районом легче связаться…
Солнце уже село; потянуло болотом, прелой травой; тайга погрузилась в туманные сумерки. Но они все еще шли склоном горы, по неостывшим камням, по жесткому брусничнику, по хрупким мхам. В одном месте спугнули стайку черных линялых ворон.
Когда все вокруг потемнело и трудно стало идти, они решили сделать привал. Байкалов сейчас же начал раскладывать костер, но Шатеркин остановил его.
— Придется ночевать без огня, — сказал он.
— В тайге без огня? — удивился Байкалов.
— Да, да… Огонь ведь не только греет, но и светит. Зачем же мы будем выдавать себя.
— Пожалуй, правильно…
И только они приступили к своему скромному ужину, как где-то в горах завыл волк. Байкалов насторожился, поднял палец.
— Ага, чуете?
— Я думаю, что для нас это не страшно, — не отрываясь от еды, ответил Шатеркин. — У нас Риф, электрические фонари, оружие…
Звериный вой между тем подкатывался все ближе и ближе. Теперь уже не один волк, а по крайней мере два или три подавали свои голоса.
— Это они, однако, нас зачуяли… А скорее всего тебя, неумытое рыло, — проговорил Байкалов, потрепав Рифа.
Все вокруг потемнело, только огненно-красная кромка зари еще лежала на вершине хребта, но и она с каждой минутой тускнела, как полоса железа в потухшем горне. Риф лежал у ног Шатеркина и заметно беспокоился: поднимал голову, к чему-то принюхивался, настораживал уши, тонко повизгивал. Шатеркин успокаивал его:
— Эх ты, дурень, волков испугался.
Но Риф вел себя так же подозрительно и настороженно.
Байкалов снял свой автомат с толстого сучка пихты и, проверив его, положил возле себя.
— Однако так будет понадежней.
Внезапно на противоположном склоне крутой и темной горы показался огонь, вначале робкий и бледный, как отблеск далекой зарницы, потом ярче, выше, и уже через минуту кряжистый столб огня взвился вверх — на склоне горы запылало одинокое сухостойное дерево.
Шатеркин с тревогой и недоумением глядел на это загадочное зрелище.
— Вот видите, товарищ капитан, хоть и глухомань, а похоже, и здесь живые люди имеются. Какие-нибудь поисковики или старатели колобродят… — резюмировал Байкалов. — Я полагаю, что все это ввиду волков… Как вы ни говорите, а огонь для них — большой страх.
— Да-да, это правильно… — рассеянно произнес капитан; но думал он не о волках, а о другом: «Неужели они так быстро продвинулись за сегодня, что опередили все наши расчеты?.. Может быть, вчера мы видели не их костер, а каких-нибудь старателей, как говорит Байкалов? Ничего не понимаю: если это они, зачем им понадобился такой огромный, бессмысленный костер?..»
Шатеркин поднялся, прислонился к дереву и стал вслушиваться в полную тайных звуков ночь. А огонь разгорался все ярче — будто золотой тканый узор отпечатался и трепетал на черном бархате. «Красиво горит… Но надо проверить как-то, осторожно подобраться… Если только это они, нам сейчас же необходимо сниматься отсюда, пока мы не обнаружены…»
— Как вы думаете, товарищ Байкалов, это они?.. — тихо спросил Шатеркин, подсаживаясь к проводнику.
— Не может того быть, товарищ капитан. — Байкалов поглядывал по сторонам, не выпуская из рук автомата. — Вот я думаю про волков, товарищ капитан, с чего бы им в настоящий момент выть, а?
— Вам лучше знать, вы таежный человек, охотник.
— То-то и есть, — энергично мотнул головой Байкалов. — Летом волк голос подает редко, очень редко, и человека опять же он должен сторониться — так я рассчитываю… Может, падаль где зачуял, а? Вороны тут поблизости почему-то оказались…
Однако Шатеркин, следя за поведением Рифа, нисколько не сомневался, что там, на горе, были люди.
— Придется проверить наши догадки, — прервав размышления Байкалова, сказал он.
— Проветрить так проверить, это можно…
Оставив на месте стоянки все свои лишние вещи, они, соблюдая величайшую осторожность и замирая при каждом потрескивании валежника под ногами, пересекли лощину. В потемках идти было тяжело, мешала высокая, в рост человека трава, смоченная росою. Риф изо всей силы тянул сворку, часто запутывался в зарослях, и тогда приходилось останавливаться и высвобождать его. С горящего дерева ветерок срывал искры и серые хлопья пепла. На краю небольшой поляны они остановились, тяжело дыша от быстрой напряженной ходьбы. Здесь было светло, обдавало горячим дыханием костра; впереди, в тридцати метрах, пылало дерево. Риф еще больше забеспокоился.
Короткими, быстрыми перебежками они добрались до большого валуна, лежавшего недалеко от дерева и, укрывшись на теневой стороне, стали прислушиваться. Вокруг — никаких признаков человека.
— Что-нибудь видите?
Байкалов расстегнул ворот гимнастерки, туго давивший шею, вздохнул.
— Тут всё на виду — пока ничего нет…
Шатеркин спустил Рифа. Пес, не обращая внимания на искры, на огонь, кинулся прямо под дерево, потом — в сторону, на минуту исчез в дымящейся и кое-где тлевшей траве и вдруг подал короткий сердитый голос.
— Там человек! — предупредил Шатеркин и, хоронясь за камнями и стволами деревьев, побежал за собакой. В некотором отдалении с автоматом на изготовку бежал Байкалов.
В неглубокой вымоине, привалившись спиной к сосне, сидел человек. Одежда на нем была порвана в клочья. Сидел он неподвижно, ко всему безучастный. Он просто спал, выбившись из последних сил. Это был Илюша. Риф торопливо обнюхал его ноги, лизнул руку, в которой был зажат нож, и отрывисто тявкнул.
— Кто?.. Кто это? — испуганно вскрикнул Илья, вскочив на ноги и прижимая к груди свое единственное оружие — нож.
— Кто вы такой? — строго спросил капитан. — Как вы сюда попали?
— Я?.. Человек, конечно, — грубо бросил Илюша.
— Это мы видим.
— Илья Тагильцев меня зовут, — ответил Илья, и в его глазах блеснула слабая надежда. — А вы, кто вы такие?.. Почему вы с автоматом и с такой собакой?.. Ведь это овчарка…
Как только Шатеркин услышал эту фамилию, он понял, что этот человек как-то связан с делом, по которому он сам оказался здесь.
