Владимир Колычев - Хуже не будет
– Нет, сначала убили, а потом сожгли.
– Не знаю, в подробности не вникал.
– Мне твое признание ни к чему.
– Да мне и не в чем признаваться…
– А деньги? Я-то знаю, что квартиру ты купил на криминальные деньги. Ты можешь говорить что угодно, но тебе меня не переубедить.
– А зачем это мне надо, переубеждать тебя?
– Тебе надо задуматься над своим положением. Не все у тебя гладко, сынок. Если вдруг спросят, на какие шиши ты купил квартиру, что ты ответишь?
– Кто спросит?
– А хотя бы налоговая.
– Квартира на маму записана. Она инвалид, живет на пенсию, ей декларацию подавать не надо. Кто потребует у нее отчет?
– Отчет могут потребовать у фирмы, которая продала тебе квартиру.
– Может, и потребуют. Но сами они точно не подадут. Кризис у них, с клиентами туго…
– Хорошо, если никто не узнает. Ну а если все-таки спросят?
– У Инги родители неплохо зарабатывают.
– Тогда почему квартира на твою маму оформлена?.. Это не я спрашиваю, а тот, кого бояться нужно.
– Я никого не боюсь.
– А зря… Время сейчас такое, за грязные деньги спросить могут. И раньше за это спрашивали, а сейчас тем более…
– И что мне делать? – Кирилл внимательно посмотрел на Юрия Сергеевича.
– Что-что… За отца держаться. Скажешь, что я деньги дал. У меня их много, мне поверят…
– Твоя жена уже поверила.
– Это отдельный разговор… – занервничал Юрий Сергеевич. – Даже не знаю, как она вас здесь нашла.
– Но ведь нашла.
– Решила, что это я тебя финансирую…
– Мне все равно, что она там решила.
– Ты извини, если она вам тут нагрубила.
– А она может нагрубить?
– Ну, нахамить вряд ли, а нагрубить может.
– Разве это не одно и то же?
– Нагрубить можно тонко. Виолетта это умеет… А вообще, она хорошая.
– Рад за тебя.
– А я за тебя. Инга – прекрасная хозяйка. И маме твоей нравится… Нашей маме, – немного подумав, поправился Юрий Сергеевич.
И с опаской посмотрел на сына, ожидая получить отпор. Но Кирилл не стал одергивать его. Не до того.
– Это правда, что ты дом собираешься строить?
– Виолетта против? – насмешливо спросил Кирилл.
– Ну, я спрашивать не стану… Просто не думаю, что тебе нужно спешить. Если у тебя еще остались деньги, ты мог бы вложить их в ценные бумаги. Они будут работать, а ты будешь получать дивиденды… Я тебе, конечно, буду помогать, но все же приятней жить на свои деньги. Жаль, конечно, что они криминальные, но кто не грешен…
– Что ты хочешь этим сказать?
– То, что ты можешь рассчитывать на меня. Что было, то было. Лишь бы ты за старое не взялся… Да, хочу спросить, но боюсь. Парень ты резкий… С наркотиками у тебя точно ничего?
– Не курю, не колюсь, не нюхаю. И не было этого никогда. Ты это хотел узнать?
– Пойми, я переживаю за тебя.
– Раньше надо было переживать, когда меня это дерьмо втягивало. Сначала наркоту разносил, потом сел за это, потом еще глубже увяз… Сам увяз, сам выбрался. И сам свою жизнь рисовать буду.
– Я могу только догадываться, каких бед ты натворил в прошлом. Но я горжусь тобой, сынок. Ты сильный человек… Не побоюсь этого слова, весь в меня. Мне тоже приходилось больно падать. Ничего, выжил. И поднялся… И с криминалом, увы, приходилось иметь дело, как по ту, так и по эту сторону баррикад. Но все это уже история… Есть моменты, о которых не хочется вспоминать. Да я и не вспоминаю! И ты все забудь!
– Уже забыл.
– Вот и правильно… Но если вдруг прошлое само вспомнит о тебе, ты уж, будь добр, обращайся ко мне. У нас есть служба безопасности. Вполне серьезная организация.
– Верю.
– Ну вот и отлично… Да, кстати, Виолетте я сказал, что деньги на квартиру я дал и на машину тоже. Честно скажу, ей это не понравилось, но все-таки она смирилась. Даже более того, мы ждем вас на следующей неделе в гости.
– Вместе с мамой?
– Ну, если мама захочет, – замялся Юрий Сергеевич.
– Не захочет, – успокоил его Кирилл.
– Поверь, Лена много для меня значит, но Виолетта не хочет этого понимать… С Ингой приходите. Я позвоню, скажу, когда приходить, в пятницу или субботу.
– Отец, может, не надо напрягаться? Не принимает меня Виолетта. И не надо. И мне с ней не интересно, и тебе не париться. Лучше ты к нам приезжай, в любое время…
– Заметь, ты назвал меня отцом, – улыбнулся Юрий Сергеевич.
– Ну, я же тебе нужен.
– Очень… Хочешь ты этого или нет, но нам нужно держаться друг за друга.
– Я рад, что ты меня понимаешь.
– Поверь, я совсем не такой добрый, каким хочу казаться. Но ты мой сын… Если вдруг какие проблемы, обращайся ко мне напрямую. Телефон у мамы… Да, как у тебя с учебой?
– Плохо, – улыбнулся Кирилл.
– Что так?
– Пробелов много. Английский – так вообще сплошное белое пятно. Ну, не совсем уже сплошное, но хорошего мало. Голова уже разваливается от этой учебы.
– Ничего, ты – мой сын, ты прорвешься… Я так понял, ты в МГУ собираешься. На какой факультет?
– На философский. Хочу осмыслить свою прошлую жизнь. Если в ней был какой-то смысл… А если серьезно, то на экономический. Деньги у меня еще есть, хочу свое дело открыть.
– Деньги твои отмоем и дело поможем открыть. Ты, главное, человеком будь… Ну ладно, поеду я. А ты давай уроки учи; я завтра у Инги спрошу, может, нагоняя тебе дать нужно.
Кирилл покачал головой. Нет, никогда этот человек не станет для него родным. Но вслух он ему об этом не сказал. И лицо не скривил.
Юрий Сергеевич уехал в уверенности, что у него получилось наладить отношения с сыном. Может, в чем-то он и преуспел. Но Кирилл не заплакал бы, если бы он вдруг снова исчез из его жизни. И уж точно его не расстраивало, что Юрий Сергеевич не стал настаивать на том, чтобы он принял приглашение побывать у него дома. Спору нет, его жена Виолетта – красавица, но у Кирилла не было никакого желания встречаться с ней, тем более на ее территории.
Но Виолетта появилась сама. Это случилось на третий день после последней встречи с отцом. Вечером они собирались в ночной клуб, поэтому Инга отправилась в салон красоты, оставив Кирилла в обществе учебника по литературе. Интересен ему этот предмет или нет, но экзамены сдавать придется. Как и по всем остальным дисциплинам, от которых у него уже кругом шла голова.
Мама отдыхала после обеда, поэтому, когда на домофон поступил звонок, Кириллу самому пришлось выходить в прихожую. На мониторе он увидел знакомое лицо. Виолетта. Послать бы ее куда подальше, но Кирилл жил в мире людей а не животных и должен был соблюдать элементарные правила этикета. Делать нечего, пришлось впустить ее в дом.
На этот раз недовольство не грызло Виолетту изнутри. И улыбка благодушная, и глаза теплые.
– Здравствуй, Кирилл. Ты, наверное, не рад мне? – весело, но вместе с тем смущенно спросила она.
– Ну почему же, мы вам всегда рады.
– Вам – это мне?
Как и в прошлый раз, расстегнув шубу, она повернулась к нему боком. Кирилл помог ей.
– Ну да.
– Мы бы могли перейти на «ты». Или я выгляжу старше, чем ты? – кокетливо, с масленой поволокой в глазах улыбнулась она.
– Да нет, я бы не сказал.
– И не говори… А где Инга?
– Скоро будет.
– А твоя мама?
– Отдыхает.
– Мы ее не потревожим?
– Не думаю.
– Ты знаешь, у меня сапоги новые, а застежка капризная. Не поможешь?
В прошлый раз она сама расстегивала молнию на сапогах, опираясь на его руку. Но сегодня она села на пуфик, и Кириллу пришлось встать на колено. Платье на ней другое, мягкое, нежное, из тончайшей шерсти. И короткое. А ноги у Виолетты не сомкнуты, к тому же правая вытянута, чтобы он снял сапог.
Глаза сами по себе запрыгнули под платье. Спохватившись, Кирилл отвел взгляд в сторону, но все же успел заметить, что на Виолетте не колготки, а чулки телесного цвета…
Молния разошлась легко, как по маслу. Чувствуя, что краснеет, Кирилл снял один сапог, другой. Виолетта протянула ему руку, чтобы он помог ей подняться. В глазах у нее шальной блеск, на губах блудивая улыбка. Похоже, она была рада поощрять его пробудившийся к ней интерес.
Кирилл подал ей гостевые тапочки, провел в каминный зал. Виолетта с интересом окинула взглядом новый диван, но, не останавливаясь, проследовала к бару. Легко взгромоздилась на стул, при этом подол ее платье задрался еще выше, чем в прошлый раз. К тому же она забросила ногу за ногу. И не нужно было заглядывать к ней под юбку, чтобы увидеть, что она в чулках.
– Ну что, вы придумали название фирменного коктейля? – спросила она.
– «Мятная вишня».
– Мятая?
– Мятная. Там вишневый сок и немного мяты.
– Да, но звучит как «мятая вишня». А мятая, как говорят немцы, не есть гут…
Кирилл встал за стойку, снял с полки бутылку рома, потянулся к мартини.
– Можно назвать «пьяная вишня». И вишневый сок там, и пьяный ром… Но это избитость сама по себе. Лучше мятый, чем избитый, ты не находишь?
– Может быть.
– Зимняя вишня – тоже избито. Да и намек на мой возраст…
