Евгения Михайлова - Исповедь на краю
– Ты не горячись, Раечка. Дело серьезное. Я подумаю часок и скажу тебе точно. Пятнадцать тысяч меня вполне устроит.
– Какой ты… Ладно. Через час я тебя жду.
Когда он вернулся, деньги лежали на столе.
– Вспомнил я, Раечка. Конечно, отдал на усыновление. И, конечно, за границу. Как сейчас помню. Ребенок был исключительный. Здоровый, красивый. На него заказ пришел из Франции. Только фамилий-адресов нам, Рая, не оставляют. Ты же знаешь. Такое правило.
– Ладно. Забирай деньги и вали отсюда.
Он вышел, а она еще долго сидела, сжав зубы. Поигралась в мамашку из аргентинского сериала, и хватит. Пора со всеми разобраться. А может, только с собой. Гера не должен узнать, что от состояния, которое она хочет ему завещать, несет дерьмом и кровью. А что не найти ей родного сына – это даже к лучшему. Гера – ее мечта о сыне. Ей нравится в нем, кроме прочего, еще и то, что родила его чистая, интеллигентная женщина, воспитал мудрый, благородный человек. Гены, мать их так. Дома Раисе строят лучшие архитекторы, драгоценности она покупает у лучших ювелиров. Так неужели ей на старости лет нельзя родного человека, наследника выбрать по вкусу?
Раиса позвонила секретарше и велела пригласить на следующий день адвокатов, нотариуса, банкира, ведущего ее финансовые дела.
* * *Дина была во дворе с собакой, когда к ней подошла Вера.
– Дина, ты не знаешь, почему Олега ищут?
– Знаю, Верочка. Им Сандра нужна. В общем, в одном деле мелькнула похожая девушка. Мы выяснили, где она живет, но ее там сейчас нет. Квартира съемная.
– Ты не можешь мне сказать правду?
– Пойми, правды пока нет. Есть самые разные предположения, версии. Я хочу, чтоб они ее нашли. Она ведь у вас дома была. А вдруг она что-то знает, скажет, ниточка появится. А где Олег?
– Я понятия не имею. С работы ушел, домой не явился. Но, знаешь, он ведь в последнее время меня не предупреждает. Ты думаешь, Олег с ней?
– Да нет у меня никаких предположений. Может, пьет где-то. А к родителям твоим он не мог поехать?
– Нет его там. Я звонила.
Из-за угла дома появилась навьюченная Нина и подошла к подругам.
– Девочки, можно с вами постою? Это называется, двух взрослых дочерей вырастила. Одна сидит в больнице у чужого мужа. Другая наряды перед зеркалом меняет. Вот и вся их помощь матери.
– Нина, Наташа действительно страдает, – заметила Дина. – Представляешь, парень на глазах у нее горел? К тому же он подвиг совершил. Сейчас находят родителей спасенных им детей. Они ему рвутся руки целовать, а он лежит – ничего не видит, не слышит.
– Да я что, надеюсь, он выживет. Только пусть дальше живет и подвиги совершает без моих дочек. Ой, смотрите, Нелька идет. А я не знала, что ее выпустили.
– Да ее сразу отпустили. Под подписку. Суд, конечно, будет. От мужа многое зависит. Какое он заявление написал, – сказала Вера и позвала: – Неля, здравствуй. Иди к нам, расскажи, как у вас дела.
Неля подошла и скорбно потупила накрашенные глаза:
– Какие дела, Вера. Я хочу уйти.
– Куда это ты уйти собралась? – удивилась Нина.
– Из жизни, конечно. Этот убийца скоро выпишется, сами понимаете, что будет вытворять.
– Да брось, – сказала Нина. – Он понимает, что за вами теперь милиция присматривает. Дело ведь завели. Хотя я лично не представляю, как вы в одной квартире жить собираетесь. Как ты могла, не понимаю? Ножом! С ума, что ли, сходишь?
Неля медленно подняла ресницы и уставилась на Нину пронзительным взглядом.
– Ах, ты не понимаешь, бедняжка! Ты не понимаешь! Ты не соображаешь, до чего можно довести человека постоянными издевательствами! – Неля вопила на весь двор. – Ты – моя подруга. И я тебе скажу правду. Я умный человек, и ты должна быть счастлива, что я с тобой общаюсь. Но ты тупая сволочь. Как все.
Неля сделала несколько шагов к дому, потом величественно повернулась и выразительно произнесла:
– Пошли вы все к черту!
Женщины переглянулись. Помолчали.
– Что за люди живут в этом доме, – заметила Нина. – Про Нельку и говорить нечего. Но вот Вальку возьмем. Которая с тобой, Вера, на одной площадке живет. У нее еще дочка такая длинная, Надька. Так вот эта Валька всю дорогу мне жалуется на свою ужасную нужду. А Надька вчера к нам домой пришла в шикарной норковой шубе. Говорит, родственница подарила. Так я и поверила. Ничего себе подарки. Да у них сроду родственников не было.
– А сколько лет этой Надьке? – спросила Дина.
– Четырнадцать. Представляешь? Четырнадцать исполнилось как раз в тот день, когда Марину Федорову убили. Ой, Верочка, извини.
– Да брось ты извиняться. – Вера устало махнула рукой и пошла к дому.
Дина взяла сумку Нины за вторую ручку, и они вдвоем потащили ее. Топик побежал рядом. Дина простилась с соседкой, поднялась к себе и сразу услышала телефонный звонок.
– Это Сергей. Привет. Я из Александрова. Дина, дочка Олега Федорова работает в доме ребенка в Москве. Зовут ее Ира. Фамилия матери – Козлова. Мне кажется, у Валентины Петровны такая есть, не помнишь?
– Конечно, есть. А она с Олегом знакома, виделась с ними?
– Нет, никогда. Может, она и не знает ничего о нем. Вернее всего, что не знает. Но мать не нашла здесь ее свидетельства о рождении. Возможно, она в Москву взяла его зачем-то. Ты не проверишь? Просто спроси у нее.
– Я попробую. А что еще ты узнал?
– Тут сложная история с матерью, бывшей любовницей Олега. В день убийства Марины она была в Москве. Говорит, у дочери останавливалась. Та живет у подруги на Щелковском шоссе. Но Верка как-то не очень уверена в том, что дочь это подтвердит. И самое главное. Вернувшись в Александров, она пыталась повеситься. Сейчас находится в больнице.
– Ох! У меня даже мурашки по спине поползли.
Глава 34
В школе она считалась безнадежной безотцовщиной. Но мать однажды сказала, что у нее есть отец. И показала свидетельство о рождении, где черным по белому было написано: «Отец – Федоров Олег Викторович». Мать отказывалась о нем говорить, а дочка и спрашивать перестала, сделала вид, что забыла. Как-то в день получки мать пришла в легком подпитии и принесла красное шерстяное платье. Девочка надела, подошла к зеркалу и не узнала себя. Мать растроганно произнесла: «Вот какая красивая девка выросла. Вся в папку. Он знаешь какой парень был. Закачаешься!»
Девочка росла, и все тяжелее становился камень в ее сердце. Она разучилась радоваться. Чему? «Гарему»? Нищете? Жалкой, опускающейся на дно матери? Или прикажете, как ее сверстники, балдеть от мороженого, кока-колы, а позже – от вина, сигарет, свиданий? Девочка любила только одно занятие: рассматривать по вечерам в постели иллюстрированные журналы о богатых и знаменитых. Ей казалось, что где-то среди них есть ее отец. Что однажды он ее найдет и, показав роскошный дом, автомобиль, наряды, скажет: «Это все твое». Но девочка была не из тех людей, которым мечты заменяют жизнь. Ее жизнь – суровое, жестокое, никого не интересующее выживание. Она почувствовала гневное презрение к своим детским цветным иллюзиям. Ее первая связь с парнем нисколько не смягчила жесткий, лишенный женственной слабости характер. Наоборот, она все поняла и горько смеялась про себя. Так вот каким местом становятся отцом. Какое громкое слово для омерзительных похотливых козлов. Девочка стала взрослым человеком с огромной, тщательно спрятанной от посторонних глаз проблемой. Самым продуктивным чувством для нее была ненависть. Проблема заключалась в том, что свою ненависть она любила больше, чем себя, больше, чем жизнь. Ее мечты становились все мрачнее и конкретнее: они были только о мести.
* * *Раиса всю ночь разглядывала темноту. Она видела там свою жизнь. Видела ее другими глазами, прелестного, чистого, неопытного мальчика. Она устроит ему красивый праздник, пригласит всю свору своих душеприказчиков. Гера сначала подумает, что это игра, шутка, но наступит минута, когда он поймет, что стал богатым человеком. Удивится, испугается, обрадуется, расчувствуется. Ему не придет в голову узнавать, как заработала Раиса состояние, которое решила частично передать ему при жизни, остальное – завещать. Пока ему не придет в голову узнавать. Но рано или поздно информация станет просто падать к его ногам. Ему будут ее дарить и продавать. Так происходит со всеми богатыми людьми.
Начальный капитал… Раиса заработала его, открыв подпольный притон с десятком девиц, приехавших в Москву в поисках работы, как и она сама. Раиса искала деловых контактов с наркоторговцами, без которых не смогла бы выйти на уровень настоящих доходов. Девушек сажали на иглу, обучали параллельной профессии – наркодилера. Коллектив становился больше, и Раиса пришла к принципу разделения труда. У нее появился вполне приличный штат людей для выполнения опасных и дорогих заказов. Они не принадлежали к существующим бандам. Раиса поняла, что ставку надо делать на индивидуалистов, профессионалов, безжалостных и неуловимых. А контакт с Андреем Ильичом, не прекращавшийся с их первой встречи, вывел бизнес Раисы на международный уровень. На ее деньгах и людях держалась его деятельность, связанная с похищениями и продажей детей на усыновление, в рабство и на органы для трансплантации.
