Татьяна Полякова - С чистого листа
– Я бывал в переделках и похуже, – проворчал Алексей, не желая ничего объяснять.
– Но как…
– Немного везения и хорошая выучка. Я ведь говорил, что ты имеешь дело с не очень хорошим человеком.
– Ты их убил?
– Пришлось.
– Господи, – испуганно пролепетала я.
– Извини.
– Что? Извини? Я так перепугалась, я… Не смей так со мной поступать, тебя ведь могли убить, а я как дура сидела в запертой комнате.
– Не пойму, на что ты злишься: на то, что я их убил, или на то, что тебя запер?
– Главное, что ты жив, – сказала я, размазывая слезы. – Мы живы. И мне плевать на этих типов. Сами напросились.
– Это точно, – кивнул Алексей, помолчал и добавил: – Фотографии, что он тебе показал, фигня. Я берусь изготовить таких с десяток.
– Неужели ты думаешь, что я поверю в эти глупости? – Тут в голову полезли совсем другие мысли. – То, что он сказал о тебе…
– Биография у меня никуда не годится, что верно, то верно.
– Шесть лет назад ты знал женщину по фамилии Глушко?
– Может, и знал. В то время у меня было столько баб, что всех и не вспомнишь. Я понял, что мне с дружками недолго на воле гулять, и поспешил смыться.
– Но как они могли за такой короткий срок собрать на тебя информацию? Допустим, они следили за Павлом и засекли нас в кафе. И уже через полчаса…
– Мы живем в век компьютеров, а у них большие возможности.
– И ты… ты ничего обо мне не знаешь? – помедлив, спросила я.
– Если б знал, не стал бы скрывать.
Мы выехали из города.
– Поменяемся местами, – предложил Алексей. – Тебе лучше прилечь. А еще надо проверить, нет ли за нами «хвоста». Хотя это вряд ли… Теперь у них не о том голова должна болеть.
Я съехала на обочину, и, не выходя из машины, мы поменялись местами. Кровь на лице и руках Алексея начала подсыхать, образуя корку, и выглядел он попросту страшно.
– В машине есть салфетки? – спросила я.
– Посмотри в бардачке.
Салфеток не оказалось, я достала бутылку минералки с заднего сиденья, сняла футболку и вытерла ему лицо. Это было нелегким делом.
– Потерпи мою физиономию еще немного, – мягко произнес он.
– Мне твоя физиономия нравится.
– Даже такой?
– Выглядишь чудовищем, – улыбнулась я. – Но все равно это ты. Ты.
– Тогда, может, я тебя поцелую?
– Поцелуй, но не увлекайся. Не дай бог, менты появятся и обратят внимание на нашу машину.
…К своему убежищу мы подъезжали в полной темноте. В свете фар возник бревенчатый сруб, окна были закрыты ставнями. «А если Лариса все-таки сбежала?» – подумала я, но в тот момент такое развитие событий вряд ли произвело бы на меня впечатление. После пережитого волноваться я была просто не способна. Однако дверь оказалась запертой изнутри. Алексей остался ждать в машине, а я отправилась за полотенцем и одеждой. Пугать женщину было ни к чему. Я постучала, через минуту дверь открылась, и я увидела Ларису. Судя по всему, спать она не ложилась. Отошла в сторону, пропустив меня в дом, и осталась стоять у двери. Ей очень хотелось задать вопрос, но она не решалась.
Павлик лежал на кровати, сладко посапывая, электричества в доме не было, но Лариса отыскала фонарь, он горел в кухне. Стараясь не шуметь, я взяла необходимые вещи, Лариса молча наблюдала за мной. Я прошла мимо, делая вид, что не замечаю ее присутствия, ее молящего взгляда. Если я позволю сейчас ей уйти или позвонить Павлу, вряд ли смогу разобраться в этом деле. Сил двоих человек для этого недостаточно. Теперь к следователю мне дорога заказана, бойню в офисе фонда так или иначе свяжут со мной, если Павел надумает все рассказать. Выходит, я никогда не узнаю, кто я на самом деле. Но если Павел даст показания, следствию придется покопаться в происходящем, и тех, кто за всем этим стоит, призовут к ответу. Если мне повезет. А если нет… они вынуждены будут прекратить свои опыты. Хотя бы на время. Выходит, Павел моя единственная надежда. Я отдала вещи Алексею и вернулась в дом.
– Ложитесь вместе с ребенком, – сказала я Ларисе. – А мы устроимся в кухне.
– Вы видели моего мужа? – решилась она.
– Да. С ним все в порядке. Он жив и здоров.
– Он сделал то, что вы хотели?
– Надеюсь, что сделает. Скорее всего, у него будут неприятности. Но виноват в этом только он. В любом случае через сутки вы с сыном отправитесь домой.
– Вы сказали, что у мужа будут неприятности?
– Да. Он может оказаться в тюрьме.
– Я знала, что этим кончится, – вздохнула она и вдруг спросила: – Этот человек, кто он вам? – Я нахмурилась, не собираясь отвечать. – Он зверь, – прошептала она одними губами. – А у вас глаза добрые.
– У вас тоже. А вот мужа вы себе выбрали… С чего вы взяли, что я умнее вас? Извините. Так уж вышло: если повезет вам, то не повезет мне.
– Вы нас отпустите? Правда отпустите?
– Через сутки.
Тут скрипнула входная дверь, и Лариса поспешно скрылась в спальне. В ту ночь я опять не спала, но теперь совсем по другой причине. Лежа на полу рядом с Алексеем, я пыталась решить, что мне делать дальше. И раньше мой план никуда не годился (впрочем, еще вопрос, существовал ли он вообще), а после сегодняшних событий о нем можно смело забыть.
Ближе к утру я пришла к выводу, что встретиться со следователем необходимо. Выжду время, отпущенное Павлу на раздумья, и позвоню. Легко сказать, встретиться. Войти в его кабинет я еще смогу, а вот смогу ли его беспрепятственно покинуть? Но почему убийства в офисе непременно должны связать с нами? Совершенно необязательно. Есть еще четыре убийства. Павел убежден, что антиквара с его помощником, Олега и Ирину убила я. Что, если следователь решит так же? И я из подопытного кролика превращусь в главного подозреваемого. Кто в действительности совершил эти убийства?
Допустим, мой шеф Геннадию Андреевичу был неудобен как возможный свидетель. Он знал о таблетках и встречался с людьми из фонда. Но что такого опасного для них знала Ирина? Или тот же антиквар? И эти записки… Зачем подручным Геннадия Андреевича их оставлять? Чтобы запутать следствие? Или свалить убийства на меня? Если так, то каким образом они рассчитывали это сделать? Ведь непонятно, кому записки адресованы. Убийца – псих… И тут меня озарило: а что, если это один из подопытных кроликов? И записки адресованы вовсе не мне, а тому же Геннадию Андреевичу. Означать они должны примерно следующее: полюбуйтесь на дело своих рук.
Радость от озарения была недолгой, поразмыслив, я вынуждена была признать свою версию полным бредом. Антиквар еще куда ни шло, а вот Олег и Ирина связаны со мной, предположить, что они оказались случайными жертвами маньяка, конечно, можно, но как-то в это не верится. Оставалось одно: в той жизни, о которой я ничего не помню, нас с убийцей что-то связывало.
Утром я продолжила свои размышления, прогуливаясь вдоль реки и наблюдая за тем, как Лариса играет с сыном. Алексей с праздным видом сидел на крыльце, однако чувствовалось, что меня из виду он не теряет даже на минуту. Зверь, так о нем сказала Лариса. Зверь, у которого убийство не вызывает отвращения. Я не имею права так думать о нем. Он убил, потому что другого выхода не было. Он спас меня, черт возьми…
Я подошла и села рядом.
– Да не парься ты. Разберемся мы в этой истории… – сказал он, не глядя на меня.
– Хочешь правду?
– Валяй.
– Если придется выбирать… в общем, я готова ничего о себе не знать, лишь бы… лишь бы ты был рядом.
– Об этом ты сейчас думала?
– Об этом. Но лучше бы все-таки знать.
День прошел на удивление спокойно. Мы с Алексеем отправились купаться и вскоре оказались на противоположном берегу в приятном одиночестве, чем и поспешили воспользоваться. А потом лежали на речном песке и разглядывали облака. Солнце скрылось за верхушками сосен, и я, вздохнув, сказала:
– Двадцать часов уже прошло.
– У нас есть мобильный его жены, позвони Павлу и узнай, где он, – лениво отозвался Алексей.
А я подумала, что ему, в сущности, все равно: копаться в чужих секретах или греться на солнышке.
– Послушай, есть что-нибудь на этом свете, что тебя по-настоящему волнует? – не выдержала я.
– Есть, – кивнул он. – Ты. Ты меня волнуешь. И даже очень, в чем ты имела возможность убедиться совсем недавно.
– И тебя не интересует, кто я? Кем я была всего четыре месяца назад?
– Кем бы ты ни была, для меня это значения не имеет. И любое открытие я уж как-нибудь переживу.
– Надеюсь, я тоже. Ладно, поплыли на тот берег.
Павел на звонок не ответил, его телефон был выключен. Повертев мобильный в руке, я решительно набрала номер следователя. Алексей наблюдал за этим без всякого интереса.
– С Савушкиным я могу поговорить? – задала я вопрос, услышав короткое «да».
– Слушаю вас.
– Моя фамилия Ермакова, я…
– Да-да, Марина Геннадьевна, а я уже начал сомневаться, что вы когда-нибудь объявитесь. Вы в городе? Нам срочно необходимо встретиться.
– Да, я понимаю. А могли бы мы встретиться где-нибудь… в кафе, например, а не в вашем кабинете?
