Дмитрий Нечевин - Гений российского сыска И. Д. Путилин. Мертвая петля
Так окончилось это страшное дело о двойном убийстве. За него я получил благодарность, а наши агенты, производившие розыски, — денежные награды.
НЕДОРАЗУМЕНИЕ
Это было в апреле 1885 года. Будучи начальником сыскной полиции, на одном из утренних докладов господину градоначальнику я вдруг услышал следующее:
— Однако хороша-таки ваша полиция… На улице, на самом людном и видном месте, две дамы нападают на двух почтенных и уважаемых дам, возникает большой скандал, и я ничего об этом не знаю… Да, вероятно, и вы ничего не знаете?
— Нет, ровным счетом ничего не знаю! — ответил я несколько озадаченный.
— Вот то-то и есть. А ведь история случилась уже два дня тому назад… Вчера знакомый мне почтенный профессор Ф. с возмущением и негодованием жаловался, что его жену и ее знакомую, молодую девушку из очень порядочного семейства, у Гостиного двора задержали две купчихи, обвинив их чуть ли не в воровстве и мошенничестве… Вышла неприятная история. Вы ничего об этом не знаете от ваших агентов?
— Первый раз слышу. Но известны ли фамилии лиц, нанесших неприятности госпоже Ф.?
— Да, да… Фамилии записаны… Это жена купца-фабриканта А. Н. Б. и ее дочь, жена почетного гражданина К. Ф. Я.
— Лица эти мне известны. Немедленно расследую дело и результаты дознания доложу вашему превосходительству.
— Да, непременно! Необходимо раз и навсегда научить этих дам, что нельзя устраивать неприличные сцены на улице.
— Слушаюсь!..
Результаты моего расследования дали довольно характерную жанровую картинку.
8 апреля около двенадцати часов дня в дом по Николаевской улице, где жил фабрикант А. Н. Б., вошли две дамы. Одна — высокого роста, средних лет брюнетка, а другая — очень красивая, молодая, лет 18–19 блондинка. Обе дамы были весьма прилично и даже шикарно одеты.
— Господин Б. дома? — спросили они у швейцара.
— Никак нет. Они уехали, — ответил тот.
— Ну, все равно… зайдем к его жене, — сказали дамы и поднялись по лестнице.
Позвонив у двери господина Б., они велели доложить о себе хозяйке. Та их приняла, и здесь разыгралась следующая сцена.
— Что вам угодно? — спросила хозяйка.
Обе дамы изумленно переглянулись между собой.
— Но мы желали бы видеть А. Н. Б., — сказали они.
— Его нет дома, — сказала хозяйка.
— Ах, какая досада, право!.. У нас к нему есть очень важное дело…
— Может быть, передадите мне…
— Нет, нет… Это будет бесполезно. Дело личное и требует разговора именно с А. Н. Но ведь мы можем заехать и позже. Когда он будет дома?
— Между тремя и четырьмя.
— Ну, вот тогда мы и зайдем, а теперь извините, ради Бога… Мы вас побеспокоили совершенно напрасно…
— Ничего, какое там беспокойство… — сказала добродушная госпожа Б.
— Нет, нет, как же… Все же… — говорили незнакомки, направляясь в переднюю.
Госпожа Б. вышла их провожать.
— Ах, Боже мой! — проговорила вдруг старшая, солидная дама. — Катя, есть у тебя мелочь? — спросила она свою молоденькую спутницу.
— Нет! — ответила та.
— Извините, мне так совестно, но, право… вы так любезны и добры, что я решаюсь вас просить… — сказала солидная дама, обращаясь к хозяйке.
Та недоумевающе смотрела на нее.
— Будьте добры, разменяйте мне на мелочь рубль… — сказала солидная дама.
— С удовольствием!..
Госпожа Б. принесла рубль серебряной мелочью.
— Благодарю, благодарю вас! — сказала дама, взяв деньги, и обе посетительницы живо юркнули за дверь.
Госпожа Б. стояла в недоумении…
— Ах, какая я рассеянная, — вдруг послышался голос дамы уже с лестницы. — Ведь я не отдала вам рубль бумажкой… Сейчас пришлю со швейцаром…
Горничная осталась в передней ждать деньги. Хлопнула внизу выходная дверь. Прошла минута, другая, третья… А швейцар так и не нес рубля.
Барыня начала несколько недоумевать: пришли какие-то незнакомые дамы, взяли рубль, ушли… Она послала прислугу вниз справиться у швейцара.
— Степан, что же ты не несешь рубль?
— Какой такой рубль?
— Да тот, что тебе передали две приходившие барыни.
— Никакого рубля они мне не передавали…
— Вот те и на…
Изумлению и негодованию почтеннейшей госпожи Б. не было предела…
Полчаса спустя к дому на углу Кабинетской и Ивановской улиц подошли также две дамы. В этом доме жил зять упомянутого выше Б., почетный гражданин К. Ф. Я.
— Дома К. Ф.? — спросили они у швейцара, молодого, высочайшего роста парня с широким добродушным лицом.
— Никак нет.
— А когда он будет дома?
— Не могу знать.
Обе дамы огорченно взглянули друг на друга.
— Что ж, спросим об этом у его жены… — сказала младшая.
— Ну да, ну да, — сказала старшая и обратилась к швейцару: — А жена его дома?
— Дома! — ответил тот.
— Ну и прекрасно. Подымемся узнаем! — сказала более солидная дама средних лет. — Мы старинные знакомые и даже родственницы К. Ф., — пояснила благосклонно швейцару почтенная дама. — Вот приехали и зашли его проведать. Жаль, что нет его. Ну, все равно, зайдем, когда будет, сегодня же.
Швейцар почтительно слушал пояснения.
Дамы поднялись наверх. Но здесь навели справки только в передней квартиры К. Ф., не преминув, однако, попросить у вышедшей молодой госпожи Я. разменять им два рубля. Та сказала, что у нее нет мелочи, и дамы спустились вниз.
— Послушай, голубчик, — сказала старшая швейцару, — разменяйка мне два рубля.
Тот с величайшей готовностью отсчитал ей два рубля мелочью, которую она опустила в карман.
— Катя, — обратилась она молоденькой, — дай ему два рубля бумажками.
— Ах, тетя! — ответила та. — Ведь у меня, вы знаете, все десятирублевки.
— Вот досада! И у меня тоже… Швейцар, голубчик!.. Через полчаса будет К. Ф., и мы приедем тоже… Да, впрочем, еще лучше… Скажите ему, что были те две родственницы, которых он ждет, что мы будем у него сегодня же, и возьмите, кстати, у него два рубля, которые мы взяли мелочью… Получите еще на чай…
И пока швейцар успел что-либо сообразить, обе родственницы живо шмыгнули за дверь.
Часам к трем приехал домой господин Б. и выслушал от жены повесть о том, как две каких-то «шарлатанки» надули ее на рубль.
— Не рубля жалко, а досадно на свою глупость, что они так меня обошли, — говорила она. А потом прибавила: — Не верится что-то… Такие элегантные, нарядные… Может, придут.
Но пробило четыре часа, а дамы не пришли.
Тоже часам к трем возвратился домой господин Я.
— Барин! К вам родственницы заезжали!.. — объявил ему швейцар.
— Какие родственницы? Что ты путаешь? Теща, что ли?..
— Никак нет!.. Приезжие… Взяли у меня два рубля. Извольте получить с вас.
— Что, что такое?.. Каких два рубля?..
Началось выяснение дела, и Я., рассерженный и смеющийся одновременно, вошел в свою квартиру.
— Вот так родственницы!.. — хохотали они с женой. — Ну и родственники же в Питере…
— Но какие они из себя? — интересовался Я.
— Очень элегантно и со вкусом одеты, — говорила госпожа Я. — Впрочем, я не рассмотрела их хорошо. В нашей передней ведь темно… Непременно расскажу об этом маме, — прибавила она. — Вот-то будет ахать и возмущаться по поводу мошенничества в Петербурге…
Но мама сама горела нетерпением рассказать дочери об истории с рублем и была уже у них на пороге…
Толкам, негодованию, удивлению и предположениям обеих женщин не было конца… Жертвой мошенничества, хотя и на ничтожную сумму, сделались две родственные семьи. Очевидно, кто-то их знал, кто-то за ними следил…
Что бы это значило?..
Поохали мать с дочерью и решили поехать, потолкаться у Гостиного двора, где, кстати, был и магазин Я., зятя госпожи Б.
Поехали…
Только они подъехали к Гостиному двору, как госпожа Б. взволновалась.
— Стой! — крикнула она кучеру, а затем, обратившись к дочери, возбужденно проговорила: — Они!..
— Кто такие? — спросила та с удивлением.
— Они, негодяйки, воровки, которые два-три часа тому назад проделали всю эту историю с тремя рублями. Вот я их!..
И почтенная дама указала дочери на двух элегантно одетых женщин. Одна из них была высокая, средних лет брюнетка, а другая — молоденькая, красивая, 18–19 лет блондинка. Обе женщины не торопясь шли вдоль Гостиного двора, останавливаясь иногда у витрин магазинов.
— Они!.. — энергично еще раз сказала госпожа Б. — Пойдем-ка догоним и арестуем их…
— Не ошибаетесь ли вы, мама?
— Ну, нет! Уж я не ошибусь…
И обе женщины пустились догонять воровок.
«Воровки» между тем, по-видимому, чувствовали себя в полной безопасности, нисколько не тревожились и оживленно о чем-то беседовали, опять остановившись у витрины большого ювелирного магазина.
