Светлана Алешина - Сладкая приманка (сборник)
Один за другим они ныряли в горящее пекло и скрывались из виду в клубах дыма, от которого уже и нам становилось трудно дышать…
Тот, кто бежал пятым, последним, слегка прихрамывал на бегу и неуклюже подскакивал, когда нужно было перепрыгнуть через горящее бревно. Он был коротко острижен, шапку потерял, как только выбежал из нашего барака, и то и дело хватался руками за голову. Очевидно, жар от горящих зданий был нестерпимый. Ожоги головы ему уже обеспечены… Если, конечно…
Я не успела додумать «…если, конечно, добежит», как хромой споткнулся, зацепившись ногой за кусок проволоки, и налетел на того, кто бежал впереди. Толкнув его в спину, хромой упал, падая, ухватился за телогрейку бегущего перед ним. Оба они покатились по горящей земле… Дым спрятал их, и никто из нас так и не понял, чем все это закончилось.
Толпа вокруг меня затаила дыхание…
— Угробил Ваську, падла хромая! — пробормотал Профессор за моей спиной.
Гиря снова залез на кучу радиаторов и закричал:
— Бежать по одному, через десять метров. Быстро бежать! Метров через триста асфальтированный плац, где Кузин охранников гонял. Там можно передохнуть. Но недолго. Пару секунд. И — в лес. Так же быстро… И еще — увижу, что какая-нибудь сука свалит кого, как эта тварь хромая, — лучше сразу в огонь прыгайте. В землю вобью…
Гиря спрыгнул вниз и сказал нам с Профессором:
— Мы с вами последними побежим, втроем…
Я кивнула, это было логично и понятно. Мы как бы приняли на себя ответственность за этих людей, когда убеждали их бежать в горящий лес. Значит, нам последними и бежать… Еще неизвестно, кто в выигрыше — тот, кто бежит в неизвестность, рискуя сгореть заживо, либо тот, кто остается в загорающемся бараке, рискуя дождаться горящего бревна с крыши себе на голову или оказаться под рухнувшей пылающей стеной…
Неизвестно еще, как поведет себя Кузин в этой ситуации. Ведь его план срывается. Выждав, когда загорится барак, и не дождавшись появления ни одного из заключенных в воротах, он поймет, что мы нашли другой путь, и пустится нас преследовать… Не угодишь под горящее бревно, так пули охранника можешь дождаться…
— А почему, собственно, последними? — запротестовал Профессор. — Я не понимаю, почему я должен ждать до самого конца…
— А мы будем ждать! — заорал вдруг Гиря. — Это мы с тобой Дохляка под пули послали! А он тоже живой человек был!..
Он взял Профессора за ворот телогрейки и с силой швырнул в стену барака. Тот стукнулся о стену спиной, отлетел от нее и, мрачно уставившись на Гирю, сжимал и разжимал кулаки…
— Я же тебя зарою, пидор! — процедил он сквозь зубы… — Дай только выбраться отсюда…
— За пидора ответишь… — сказал Гиря и отвернулся от Профессора.
Заключенные один за другим исчезали в дыму. Мы были последними, и нам пришлось ждать минут десять, пока живая цепочка зеков звено за звеном ныряла в дым и сполохи вырывающегося из него пламени…
Наконец мы остались втроем у горящего уже здания барака. Огонь подталкивал нас, заставлял торопиться. В телогрейке было ужасно жарко, но без нее — еще хуже, пламя горящего впереди здания обжигало кожу на лице даже на расстоянии в тридцать метров. Бежать нужно было обязательно в телогрейке, для нас это была единственная возможность хоть как-то защититься от жара и пламени…
— Беги! — подтолкнул меня в спину Гиря. — И осторожней! Этот гад за тобой побежит…
Я поглубже натянула на голову зимнюю шапку-ушанку, еще раз проверила, быстро ли развязывается веревка, которой я затянула телогрейку. Застегиваться на пуговицы нельзя было ни в коем случае. Если телогрейка загорится, мне придется сбрасывать ее очень быстро. Это только кажется, что человек может бежать в горящей одежде довольно долго. На самом деле одежда, в том числе и телогрейка, прогорает очень быстро, и у меня останется меньше минуты. Огонь проберется сквозь вату, которой она набита, и гореть начнет уже мой спецкомбинезон. А он очень тонкий по сравнению с ватником, поэтому, если у меня возникнут какие-то проблемы с пуговицами, я рискую получить обширные ожоги от горящей одежды. В таких случаях одежда должна сбрасываться одним-двумя движениями, не больше, иначе сгоришь вместе с ней.
Признаюсь, бежать в дым, за которым не видно, куда ты бежишь, и знать, что там можно запросто встретить свою смерть, было страшно. Но еще страшнее стало, когда я вынырнула из полосы дыма и оказалась фактически перед одним пылающим костром, перегородившим мне дорогу. Бараки прогорели уже так, что видны были каркасы двухэтажных зданий… С трудом угадывался путь, по которому мне нужно промчаться с максимальной скоростью.
Самое узкое место, как мне объяснил Гиря, вначале, всего метров десять, а дальше здания отступают друг от друга, и будет полегче. Но бежать по внутреннему двору нужно метров сто пятьдесят. Затем — открытое место, где можно притормозить и отдышаться, если, конечно, дым позволит там вообще дышать… Чуть правее стоит бочка с водой… Если вода в ней не высохла, если ее не вылил на себя какой-нибудь идиот из тех, кто бежал впереди, можно заново смочить обрывок одеяла, которым я зажимаю нос и рот, чтобы не задохнуться в дыму…
Потом еще небольшой рывок, и я окажусь на асфальтированном пятачке, лагерном плацу, где охранники занимались строевой подготовкой, когда на Кузина находила блажь их муштровать. Плац небольшой, но он стоит в стороне от зданий, да и до леса неблизко, на нем можно еще раз передохнуть…
Я бросилась вперед. Все оказалось не совсем так, как описал Гиря.
Первые десять метров, хотя у меня и было такое впечатление, что я нырнула в огромный духовой шкаф, бежала я легко и даже успела подумать, что ничего особенно страшного в том, чтобы пробежать сквозь пожар, наверное, нет. Все путешествие казалось мне неторопливой экзотической пробежкой вдоль кратера действующего вулкана. Не так страшно, как интересно…
Я даже успела вспомнить, что ни разу не видела вулкан вблизи, несмотря на то, что работаю спасателем довольно давно. На Камчатке побывать не довелось ни разу, последнее извержение Кракатау произошло, когда я была еще совсем зеленой студенткой и за границу меня еще не посылали… Интересно, очень ли жарко стоять рядом с потоком лавы?.. Обязательно попробую при случае…
Я захотела посмотреть на бегу, что же вокруг меня творится, и, повернув голову направо, подняла взгляд от земли под ногами на горящее здание…
Жар с такой силой ударил мне в лицо, что я едва не упала, словно от настоящего удара. Лишь на долю секунды я повернулась лицом к огню, а мне показалось, что эта секунда длится вечно. Нестерпимо заболела кожа на лице, ресницы вспыхнули и свернулись… Ноги без всякого приказа головы увеличили скорость раза в два и вынесли меня из узкого прохода между зданиями…
Тут действительно было пошире. Пекло, наверное, меньше, но я этого не могла понять, поскольку мое обожженное лицо очень болезненно реагировало на любой жар. Пробежав метров пятьдесят, я поняла, как чувствует себя рождественская индейка в духовке.
Горячий воздух прорывался сквозь подсохшее одеяло, которым я закрывала нос и рот. Я дышала очень порывисто, резко и, не успев добежать до конца этого бесконечного двора, начала задыхаться…
Остановиться и отдышаться я не имела возможности. Остановиться — означало испечься заживо, познав лично ощущения той самой индейки.
Всеми усилиями воли я заставляла себя двигать ногами в том же ритме, что и прежде… Но мне все равно казалось, что я еле-еле тащусь… Я спотыкалась и рисковала упасть, налетев на что-нибудь у себя под ногами, поскольку смотреть под ноги уже не могла и бежала с полузакрытыми глазами… Вдруг что-то подхватило меня, приподняло в воздух, я оказалась в горизонтальном положении и, уже не делая никаких усилий, понеслась вперед…
Я подумала было, что у меня начался бред. Может быть, люди, которые сгорают заживо, всегда испытывают такие ощущения?.. Потом вспомнила, что читала у Моуди о видениях умирающих — длинный тоннель, какой-то полет по нему, яркий свет, кажется… А что — очень похоже… Только вот как-то очень незаметно я умерла… На бегу… Разве так бывает?
И только когда я с размаху шлепнулась на ровную площадку, увидела перед собой лежащую на боку бочку с остатками воды и услышала хриплую ругань Гири, мне стало ясно, что остаток пути я проделала у него на плече. Если бы не он, не знаю, удалось бы мне выбраться вообще… Он меня вытащил из огня.
— Бочку опрокинули, скоты! — кричал Гиря, прижимаясь к земле для того, чтобы не дышать черным дымом, накрывшим нас сплошным пологом… — Сама дальше бежать сможешь?.. Я кивнула столь резко, что ткнулась лицом в утоптанную землю, на которой мы лежали, застонав при этом от боли в обожженной коже.
Не обратив никакого внимания на мой стон, Гиря скомандовал:
