Александр Зеленский - Грядет царь террора
А через четыре долгих года он послал письмо уже из Голландии доктору Ягельскому, в котором извещал его: «Сего 1780 г. октября 26 дня в здешнем университете (Лейденском. — Примеч. автора) последний экзамен с защищением моей диссертации о повивальном искусстве двух операций кончил и диплом на сей мой докторский титул получил…»
Еще три года после защиты диссертации прожил Самойлович в Париже, подготовив и издав на нескольких европейских языках большой труд под названием «Исследование о чуме, которая в 1771 году опустошала Российскую империю, особенно столичный город Москву, и о том, какие были найдены лекарства, чтобы ее побороть, и средства от нее себя предохранить». Высказанные в этом труде предложения о прививках против чумы были встречены всеми медиками с большим интересом и вызвали оживленное обсуждение. Тогда же Самойлович был избран членом многих зарубежных академий. Признанный крупным ученым за рубежом, Самойлович не сумел получить достойного признания своих заслуг в родном отечестве. В Российскую академию наук его так и не приняли…
Вернувшись в Россию, Самойлович тщетно ожидал назначения на государственную службу. Все его познания оказались никому не нужными. И только благодаря ходатайству друзей ему удалось получить место губернского доктора Екатеринославского наместничества и Таврической области, куда он и отбыл, чтобы возглавить там борьбу с чумой, охватившей к весне 1783 года почти весь юг Украины. Так новоиспеченный губернский доктор попал в полную и безраздельную зависимость от другого могущественного фаворита Екатерины Великой — князя Потемкина.
Осенью 1784 года, когда чума пошла на убыль, доктор Данила приступил в Кременчугской больнице к микроскопическим исследованиям, надеясь отыскать «чумной яд». Получив в свое распоряжение довольно примитивный микроскоп Деллебара, дававший увеличение в 250 раз, он многократно и упорно исследовал выделения из чумных бубонов, но никаких «насекомых или других крохотных животных» так и не обнаружил, о чем и написал в своей новой книге, названной «Краткое описание микроскопических исследований о существе яду язвенного, которое производил в Кременчуге Данило Самойлович». К сожалению, несовершенство микроскопической техники не позволило доктору Даниле найти возбудителя чумы. Чумная палочка была открыта только через 110 лет…
А чума не давала передышки, возникая то в одном уголке России, то в другом. И все же больше всего случаев регистрировалось в районах Причерноморья. Именно тогда Самойлович получил назначение на должность главного карантинного врача Причерноморья, а основной его резиденцией стал город Очаков, совсем недавно отбитый у турок.
И началась тяжелейшая работа. Самойловичем в это время были организованы сотни карантинных постов во многих городах и поселках Причерноморья. В своих «круглогодичных командировках» доктор Данила проехал в общей сложности более тридцати тысяч километров, при этом несколько раз он чуть было не замерз в заснеженной степи, десятки раз отбивался от лихих людей с оружием в руках. Он практически с нуля создавал госпитали, аптеки, лечил людей, а еще писал книги, издавая их как в России, так и за рубежом. В своих книгах Самойлович рассказывал все то, что узнавал нового о чуме. И она отступала, постепенно, неохотно, но отступала перед энергией и знаниями этого бесстрашного человека. Против него она была бессильна.
Именно об этом и писал в своем путевом дневнике доктор Данила на склоне лет, думая о том, что сделано еще слишком мало и нельзя почивать на лаврах успеха. И все же он чувствовал себя счастливым человеком, сумевшим сделать в своей жизни многое из того, что было им намечено и задумано. Вот и основная книга, самый большой труд всей его жизни увидел свет. В 1802 году в Николаеве к шестидесятилетию Самойловича вышел первый том его четырехтомной работы, посвященной борьбе с чумой. Книга так и называлась: «Способ самый удобный повсеместного врачевания смертоносной язвы, заразоносящей чумы». Готовы к изданию и другие тома. Это был итог большой многолетней работы, на которую ушла вся жизнь доктора Данилы. «Наверное, в этом и было мое предназначение, с которым я пришел в этот мир…» — так писал доктор Данила. И еще. Он везде и всюду боролся с неверными представлениями о чуме, высказываемые так называемыми «миазматиками», утверждая, что не существует воздушно-капельного пути распространения этой болезни. Увы, но в этом и только в этом он ошибался. При легочной форме чумы имеет место и этот путь заражения. Так оно и есть, с этим уж ничего не поделаешь…
Глава 29. Вылет задерживается
Вадим Краснов заехал ко мне домой в субботу вечером. К тому времени я успел немного отойти от тех ужасных потрясений, которые обрушились на меня на протяжении последней недели. Чтобы не ударить лицом в грязь в отсутствие жены и достойно принять друга, который практически спас мне жизнь, я на скорую руку соорудил салат, нарезал дольками лимон, не забыв посыпать их сахаром, и распечатал бутылочку пятизвездного коньяка.
— У меня неутешительные известия о твоей Лене, — сказал Вадим, когда мы выпили по первой и закусили дольками лимона.
— Она… погибла? — прямо спросил я, хотя мне и нелегко дался этот вопрос.
— Нет. Нам удалось установить достаточно точно: ее и еще нескольких женщин — представительниц довольно известных фамилий — действительно вывезли из страны. Но вот куда и что с ними стало в дальнейшем, на эти вопросы мы еще не в состоянии дать ответ. Мы установили только, что они улетели в Англию под видом туристической группы. А дальше их след теряется… Я пока могу сказать одно: надежда умирает последней, — так что не переживай. Все образуется. Думаю, твоя жена жива-здорова…
— И на том спасибо, — тяжело вздохнув, проговорил я.
Краснов помолчал, ковыряясь вилкой в тарелке с салатом. Я видел, что он что-то мучительно обдумывает. Наконец он прервал затянувшееся молчание.
— Понимаешь, ума не приложу, для чего этим сектантам понадобились все эти женщины? Если бы я тебе сейчас назвал хотя бы несколько фамилий из тех, кого увезли, ты бы за голову схватился. Очень известные фамилии…
— Скорее всего сектанты вознамерились оказать через них воздействие на наши правительственные круги, — высказал я предположение. — По крайней мере, Нгомо пытался именно так воздействовать на меня, чтобы заставить работать на него. Кстати, а что он сам говорит о своих конечных целях?
— Он клянется и божится, что ничего не знает, — пожал плечами Краснов.
— Ну конечно! Вот в это я никогда не поверю!
— Он уверяет, что действовал по указке своего центрового из Лондона, некоего преподобного Меца. Тот якобы и является генератором всех идей, заправляет всеми делами в общине. Его могущество, судя по словам Нгомо, безмерно, и ему помогает сам великий Шива.
— Ну это понятно… — усмехнулся я. — А не кажется тебе, что он просто водит ваших следователей за нос и вешает им лапшу на уши?
— Очень может быть, — кивнул Вадим. — Наверное, так оно и есть на самом деле, но наш долг, наша прямая обязанность проверить все показания подозреваемого. Так что, дорогой друг, мне предстоит еще много поработать по этому многоэпизодному делу…
— Постой-ка! — остановил я Вадима, поскольку мне в голову пришла интересная, как мне показалось, мысль. — Ты сказала, что первым пунктом, куда вывезли наших женщин, была Англия?
— Совершенно верно, — согласился Краснов.
— А где находится тот центровой?.. Как бишь его?
— Преподобный Мец.
— Вот-вот! Где он обитает?
— Тоже в Англии, — Вадим все с большим интересом смотрел мне в рот, будто ожидая, что прямо сейчас отвечу на все мучавшие его вопросы.
Неожиданно мне припомнилось вот что. В тот день, когда оперативная группа вытащила нас с Крупиным из горной обители и отправила вертолетом в Ставрополь, мы увидели в аэропорту этого города арестованного Нгомо, которого в наручниках проконвоировали через зал ожидания. Тогда же я бросил случайный взгляд на Крупина, сидевшего рядом. Какое же несказанное удовлетворение было написано на его лице! Даже не просто удовлетворение, а удовольствие, какое бывает только у повара, чья хитрая стряпня удалась на славу. Я тогда еще подумал, что эта хитрая бестия Крупин не такая уж невинная овечка, которую похитили зубастые волки и чуть было не съели за обедом. Он сам кого хочешь загрызет…
— Англия… — произнес я вслух. — Но ведь туда же сегодня должен был улететь Крупин. Он мне позвонил перед самым твоим приходом и сказал, что взял билет на самолет до Лондона.
— Да что ты! Ведь он же проходит у нас свидетелем и дал подписку о невыезде…
— Плевал он на подписку! Этот человек всю свою жизнь делает то, что ему хочется. И надо сказать, раньше у него все получалось как нельзя лучше лично для него. Кандидатскую защитил блестяще, хотя материалы для нее ему готовил один молодой аспирант, чертовски нуждавшийся в средствах. Несколько открытий, сделанных Крупиным, были практически позаимствованы у коллег. Но ведь как умело он обставлял свой плагиат! Не подкопаешься. Обиженные им таланты до сих пор прозябают на должностях младших научных сотрудников, тогда как сам Крупин завлаб. Куда там!
![Александр Белогоров - Большая книга ужасов. 18 : Черный фотограф. Бунт марионеток [повести]](/uploads/posts/books/276968/276968.jpg)
