Николай Жогин - Обвинение предъявлено
— В чем же вы признаете себя виновным?
— То есть как в чем? Вы, очевидно, знакомились с моим делом? Там все записано: хищение семидесяти пяти килограммов свеклы и самогоноварение на дому. Признаю. Было. Что было, то было. Несу за это полное и заслуженное наказание по нашему советскому закону. Что делать, грешен. Черт попутал.
— Послушайте, Снегуров, — сказал Сацевич, — признайтесь, зачем вам понадобилась эта свекла и самогон? Человек вы обеспеченный, получаете пенсию от государства, сами не пьете. Свадьбы у вас тоже, по-моему, не ожидалось в то время.
На какую-то долю секунды мелькнула в доверчивых глазах Снегурова растерянность. Но только на самую малую долю секунды. И вот они снова смотрят на следователя открыто, прямо, только чуть-чуть удивленно.
— Могу признаться: захотелось иметь лишние деньги. Была светлая мечта: скопить определенную сумму и купить хоть старенький автомобиль — поездить немного по свету, поглядеть, как люди живут. Себя показать.
— Но у вас же нет прав. Да и трудно вам получить права, Снегуров, с вашей рукой.
— Это не беда. Можно всегда компаньона с правами найти. Так даже сподручнее, поверьте.
— А вот Мороз Михаил утверждает, что видел, как вы вместе с Юхневичем схватили Полоза и как он ударил вас. Было это?
— Выдумка, гражданин следователь. А если точнее сказать — наглая ложь. Клянусь вам. Зачем мне надо было связываться с Полозом? Он мне не мешал. Он сам по себе. Я тоже.
— Но когда-то вы были, кажется, друзьями.
— Деревня ж у нас небольшая, сами знаете, тропки узенькие — и хотел бы, да не разминешься. Как человеку не скажешь «здравствуй», если он навстречу идет?
— А если он поперек тропинки встанет?
— Я не гордый. Могу и уступить дорогу.
Такая словесная дуэль продолжалась довольно долго: Снегуров был человек тертый и ловко изворачивался, уходил от вопросов, сыпал шуточками да прибаутками.
Тщательно, исподволь готовил Сацевич очную ставку между Михаилом Морозом и Снегуровым. Но перед этим он вызвал на допрос Юхневича. Владимиру Юхневичу шестьдесят три. Он невысок ростом, сухопар, держится независимо. Левый глаз у Юхневича искусственный.
Районное отделение милиции возбуждало против него уголовное дело в связи с заявлением гражданина Татаринова о том, что Юхневич угрожал ему убийством. Имелось также заявление Киселева о том, что Юхневич причастен к поджогу его сарая.
Однако и на этом допросе, как и на предыдущих, которые проводил следователь районного отделения милиции, Юхневич категорически отрицал свою причастность к преступлениям.
— Я здесь человек новый, — объяснял он, — приезжий, говорю в глаза людям все, что о них думаю. За это меня не любят. Поэтому и оговаривают.
— Вот Киселев пишет, что сарай у него подожгли вы. Что вы до этого угрожали ему пустить красного петуха под крышу.
— Сарай Киселев поджег сам. Чтобы получить страховку.
— Вы на этом настаиваете? У вас есть доказательства?
— Нет, это мое предположение. У него ведь тоже против меня нет доказательств.
— Но вы угрожали Киселеву поджогом?
— Нет.
— Есть свидетель. Колтунов. Он это подтверждает.
— Они перевернули мои слова. Я сказал: «Такие хозяева колхоза, как Киселев, могут по ветру все хозяйство пустить».
На основании улик следователь Сацевич принял решение об аресте Юхневича. Прокурор санкционировал его постановление. Юхневич встретил его раздраженно:
— Беззаконие! Вы ответите за это!
Но к следующему допросу он успокоился и доверительно сказал следователю:
— Не там ищете, молодой человек.
— Что вы имеете в виду? — спросил Сацевич.
— Я уже говорил вашим предшественникам, чьих рук это дело. Сарай Киселева поджег Полоз. А все остальное — Иван Сакула. Вот кто вам нужен. Зол он на Советскую власть. Мстит.
Действительно, в деле имелись заявления Юхневича на этот счет. Органы милиции объявили, как это сказано выше, розыск Полоза и Сакулы, однако положительных результатов он не дал. Иван Полоз и Иван Сакула нигде не были обнаружены — ни в живых, ни в мертвых. Тогда дело по обвинению Полоза и Сакулы и было следствием приостановлено.
Следователю Сацевичу удалось установить, что кражу семидесяти пяти килограммов свеклы из колхозного склада действительно совершил Сакула. Однако свеклу он отвез не к себе, а в дом к Снегурову. После этого он исчез, а вину его почему-то взял на себя Снегуров. Какая-то женщина видела, как неизвестный мужчина нес сразу два полных мешка. Но Снегурову такое не под силу: правая рука у него не действует, сохнет. В деле есть медицинская справка: Снегуров когда-то, несколько лет назад, рубил дрова и отрубил палец. Произошло заражение крови.
Почему-то ни следствие, ни суд не обратили на это внимания. Благо подсудимый признал свою вину. Теперь в руках Сацевича была хоть и косвенная, но очень серьезная улика. И он решил пока не торопиться с очной ставкой, а пустить в ход эту улику. Расчет оказался точным: на очередном допросе Снегуров сознался:
— Да, я видел, как убили Полоза. Мороз Михаил убил.
— Кто еще принимал участие в убийстве?
— Только он. Я был свидетелем.
— Был ли с вами Владимир Юхневич?
— Нет, Юхневича не было.
— Расскажите подробно, как это произошло.
И из показаний Снегурова выходило, что Михаил Мороз и Иван Полоз действительно когда-то были близкими друзьями. Они даже родственники. Но потом Михаил приревновал свою жену к Ивану, в пьяном виде затеял с ним скандал, началась драка, и Михаил стукнул Ивана несколько раз молотком. Он же спрятал потом труп.
В свою очередь, Мороз утверждал, что убивали Ивана Снегуров и Юхневич, а труп он помогал прятать Снегурову. Закопали на берегу пруда.
Следователь вместе с Морозом выезжают в указанный район. Производятся раскопки в одном месте, в другом. Трупа нет.
Тогда Мороз тут же меняет показания:
— Я забыл. Его закопали в урочище Бищевщина.
Мороза доставили в этот лес. Он указал на небольшой курган.
— Здесь.
На глубине семидесяти пяти сантиметров были обнаружены кости. Экспертиза показала: кости бараньи.
И Мороз и Снегуров давали явно противоречивые показания, меняли их, путались. Юхневич же вообще категорически отрицал какую-либо причастность к преступлениям, совершенным в деревнях Млынок и Кольно. В создавшейся ситуации очная ставка могла еще больше запутать следствие, поставить его в тупик.
В такой весьма критический момент на помощь молодому, хотя уже хорошо зарекомендовавшему себя, следователю Григорию Сацевичу и приехал из республиканской прокуратуры Михаил Константинович Карпович. Войну Михаил Константинович провел в белорусских лесах, партизанил, а когда пришла Советская Армия, его, боевого партизанского комиссара, оставили здесь, в родных местах, наводить порядок.
Это были трудные и опасные времена. После бегства гитлеровцев в белорусских лесах, на хуторах, в городах, а чаще всего — на лесных кордонах окопалось и притаилось немало всяческой нечисти: власовцев, бандеровцев, фашистских прихлебателей — бывших полицаев и старост. Михаил Константинович получил три ранения, причем одно из них от бандитов уже после того, как в этих местах отгремели бои.
Утром вместе с Сацевичем и районным прокурором Василием Ивановичем Сергиевичем они заперлись в маленьком прокурорском кабинете, чтобы обсудить положение дел. Сацевич проинформировал о ходе допросов, о том, что удалось добыть в результате, чем, собственно, на сегодняшний день располагает следствие. Изредка вставлял слово и районный прокурор, который помогал Сацевичу.
Михаил Константинович слушал внимательно, по ходу задавал вопросы, иногда хвалил молодого коллегу, в другом случае досадливо морщился и ворчал: «Нет, не так», и тут же предлагал свое решение. Однако, в общем, работой Сацевича он был доволен.
— И вы правильно начали вести следствие именно с убийства. Здесь идет речь о человеке... Больше ниточек, которые связывают жертву с преступниками и его свидетелями.
Михаил Константинович раскрыл свой портфель и достал из него папку с делами.
— Вы знаете, — сказал он, — когда я там в Минске сидел и читал все эти документы, я невольно про себя отметил три очень важных обстоятельства. Я взял из всех эпизодов, которые произошли в двух деревнях, выписал на отдельный листок потерпевших. И рядом с каждой фамилией написал очень кратко характеристику что за человек.
Смотрите, что получается. Поджог дома у Ивана Полоза. А затем и убийство Полоза. Кто такой Полоз? Последнее время очень активно помогал участковому уполномоченному милиции Александру Гусевичу в борьбе с самогоноварением, с тунеядством и спекуляцией.
Загорается сарай у Семена Ивановича Киселева, бывшего председателя колхоза. Киселев и до сих пор является сельским активистом, выступает на колхозных собраниях, причем выступает так, что чертям тошно, как высказалась одна колхозница. И тут же она добавила: «Сама слыхала, грозят Семену».
