Диля Еникеева - Мы одной крови !
- Что ж у вас такие плохие медсестры и санитарки? - упрекнул Мирон.
- А вы можете порекомендовать хороших за шестьсот-восемьсот рублей в месяц?
- Я готов платить каждой в десятикратном размере, лишь бы никто не смел замахиваться на Аллу. Тем более, судном. Согласитесь, это для неё унизительно. Да и вообще - как можно так обращаться с беспомощным больным человеком?! Это ж просто издевательство! Неужели трудно было принести воды и помочь ей умыться? Да и на судно, как я понимаю, ходят, когда захочется, а не когда его принесла санитарка. Это же реанимационная палата. Если больной беспомощен и не может сам себя обслуживать, то нельзя обращаться с ним, будто он ничего не видит, не слышит и не понимает. Не говоря уже о том, что говорить в резком тоне с еле живым человеком просто недопустимо.
- Разумеется, вы правы. Жалоб от больных немало. Но ни я, ни остальные врачи не набираем персонал. Кого пришлют из отдела кадров, те и работают. Слава Богу, хоть операционные сестры у нас опытные, с большим стажем, а то бы совсем беда. А в отделениях текучесть кадров очень большая. Бывает, персонал и неделю не удерживается. Работа тяжелая, а платят гроши. Вот и терпим тех, кто есть. Лучше такая медсестра или санитарка, чем вовсе никакой. Не хирургам же делать инъекции, мыть полы и подавать судно.
- Я ещё раз повторю - готов оплатить услуги персонала.
- Не стоит, - покачал головой врач. - Тогда они будут крутиться лишь возле оплаченных пациентов, пренебрегая другими, или вымогать оплату за свои услуги. Честно говоря, они потому и ведут себя так невежливо и манкируют своими обязанностями, что рассчитывают на вознаграждение, а, получив от пациента деньги, становятся шелковыми. И с этим ничего невозможно поделать, пока есть дефицит персонала. Система, доставшаяся нам ещё с советских времен. А приплачивать им из больничной кассы, как оказалось, неэффективно - доплата невелика, и персонал все равно долго не удерживается. Не все же больные и их родственники способны платить. У нас общегородская больница, принимаем всех пациентов.
- Может быть, мне стать спонсором вашей больницы?
- А вы хотите ещё раз привезти к нам Аллу с огнестрельным ранением?
- Боже сохрани, доктор!
- Ваше спонсорство проблемы не решит. Тут нужны миллионы. Оборудование устарело, требуется ремонт многих помещений.
Мирон покачал головой, сознавая свое бессилие.
- Так что, надо признать, персоналу досталось за дело, а заведующему отделением за то, что так распустил персонал. Алла заявила ему, что быстро навела бы порядок во вверенном ему подразделении, но попытается перевоспитать персонал хотя бы за время своего пребывания. В последнем я, честно говоря, сомневаюсь, хотя не могу не признать, что бардак у нас ужасный. Заведующий отделением блестящий хирург с огромным опытом, но администратор из него никакой.
- Но почему же он на этом месте, раз не обладает соответствующими данными?
- Илья Михайлович готов хоть завтра снять с себя обязанности заведующего и заниматься лишь тем, к чему у него талант. А других желающих на это место нет. Я бы и под дулом пистолета не согласился занять его место. Кстати, вашему покорному слуге тоже прилично досталось, - врач склонился в шутливом полупоклоне.
- А вам-то за что? - поинтересовался Мирон, решив, что все остальные получили за дело.
- Алла спросила, какие ей наложили швы, и, узнав, что мы шили шелком, очень гневалась, мол, потом останутся шрамы. Оказывается, она уже перенесла четыре операции и хорошо все знает.
- А другие швы нельзя было наложить? Конечно, ей не хочется, чтобы остались уродливые шрамы.
- Кетгут на такие раны не накладывают. А рубцы при таком повреждении мягких тканей останутся в любом случае. К тому же, рана инфицирована и заживет вторичным натяжением. А после этого обычно остаются рубцы.
- Не говорите ей про инфекцию и прочее, - попросил Мирон. - Зачем её зря расстраивать? Алла только что вернулась с того света. Я понял одно персонал с ней резок, а врачи относятся с пониманием.
- Примерно так, - согласился хирург.
- Олег Павлович, а у неё может быть заражение крови?
- Нет, сепсиса быть не должно. Во время операции мы хорошо обработали рану, ей делают инъекции антибиотиков, температура нормальная. Хотя операция была длительной и наркоз, соответственно, тоже, но пневмонии мы уже не опасаемся - в легких чисто, хрипов нет, терапевт её только что смотрела. Алла захотела курить, и я разрешил - курящим больным мы это разрешаем, чтобы легче отхаркивалась мокрота, и в легких не было застоя это бывает после длительной интубации и чревато пневмонией.
- Принести ей сигареты?
- Пока не нужно. Она сделала всего две затяжки и бросила сигарету курить после наркоза и в самом деле трудно, хотя и хочется.
- Но чтобы лучше отхаркивалось, может, ей делать по одной затяжке? Это все ж лучше, чем пичкать её лекарствами. Тем более, не дай Бог, пневмония.
- Если ей ещё захочется курить, я дам ей свои сигареты.
- А какие вы курите?
- "Парламент".
- Она их не любит. Алла курит только "More" без ментола.
- Хорошо, привезите ей "More".
- А что из еды? Соки? Фрукты?
- Сок - только гранатовый, для восстановления кроветворения. Из еды пока что-нибудь легкое, у неё совсем нет аппетита, и она отказывается есть больничную пищу. Если Алла любит фрукты, привезите. Побольше цитрусовых. Комплекс витаминов она получает в виде инъекций, но зачем теперь её лишний раз колоть, раз она уже в состоянии есть.
- А кровь ей ещё будут переливать?
- Пока нет. Раньше у нас просто не было иного выхода, пришлось рискнуть. Обошлось, к счастью. Сейчас ей капают плазмозаменители, а кровяные тельца постепенно восстановятся, если Алла будет хорошо питаться. Привозите ей черную икру, блюда из мяса, печени. Препараты железа и прочие для стимуляции процесса кроветворения мы ей уже назначили.
- А когда я смогу её навестить?
- Как только переведем в палату.
- Вы позволите вам звонить?
- Звоните. Завтра в девять утра я сдам дежурство, придет другой врач, вы позвоните в ординаторскую или на сестринский пост, вам сообщат, перевели ли пациентку в палату. - Хирург продиктовал номера телефонов.
- Олег Павлович, успокойте её, пожалуйста, насчет руки, скажите, что потом косметологи все сделают, и ничего не будет заметно, лишь бы она сейчас не переживала.
- Уже объяснил, но моя пациентка все равно сердится. Она всегда так ведет себя в больнице?
- Алла везде ведет себя, как ей хочется, - извиняющимся тоном произнес Слава. - Предупредите персонал и других врачей, чтобы не спорили с ней и не заставляли её делать то, что она не хочет. Я всем заплачу, пусть только они её понапрасну не тревожат.
- Но мы же не можем выполнять лишь тот объем лечебных мероприятий, который позволяет пациентка, - возмутился врач. - Нужно ставить капельницу, делать инъекции и перевязки, обрабатывать рану, потом снимать швы.
- Это я понимаю. Я имею ввиду мелочи - режим, судно и прочее. Алла ни за что не послушается, кто бы и что бы ей ни говорил. Не любит, когда ей что-то приказывают.
- Нет, до такой степени идти у неё на поводу я не могу. - Олег Павлович нахмурился.
- Доктор, пожалуйста... - Мирон и сам не заметил, что снова говорит просительным тоном. - Если Алла сильно рассердится, то уйдет из больницы.
- Ну, пока она ещё и сидеть не в состоянии. Куда уж ей уйти!
- Все равно уйдет! Уж я её знаю.
- Да уж, строптивая попалась пациентка, - покачал головой Олег Павлович.
- Она терпеть не может врачей, больницы, именно потому, что ей не раз приходилось оперироваться. Вы уж, пожалуйста, отнеситесь к ней не так, как к другим.
- Попробую. Правда, за коллег не ручаюсь. Конечно, материть её никто в ответ не будет, но строго одернуть - вполне.
- Попросите их, чтобы они этого не делали. Алла разозлится. Вы ещё не знаете, какая она, когда злится.
- Догадываюсь. Если ваша Алла не боится пятерых вооруженных головорезов, то окриком её не испугаешь, - согласился хирург.
- Может быть, мне поговорить с другими врачами?
- Не надо. Я сам им скажу. Хоть она уже многих медсестер послала подальше, но все мои коллеги ей симпатизируют. Похоже, ваша Алла даже в беспомощном состоянии способна очаровать любого.
- Берегитесь, доктор! - шутливо погрозил пальцем Мирон. - Эта женщина опасна не только, когда вооружена. Алла и в другие игры играет блестяще. И сами не заметите, как попадетесь.
- Бог даст, пронесет, - в тон ему ответил хирург.
Олег Павлович вошел в палату Аллы и увидел, что она сидит на постели, прислонившись спиной к спинке кровати. Загипсованная, а поверх гипса перебинтованная от плеча до запястья левая рука висела вдоль тела. Держа щетку здоровой рукой, она пыталась расчесать волосы.
- Зря вы сели, Алла, - укоризненно покачал он головой.
- Надоело валяться, - ответила она с беспечной улыбкой. - После того, как мне сделали промедол, я сразу ощутила необычайный прилив сил.
