Баян Ширянов - Дуэль
- Пострел-то? Да, мы вместе... А что с ним?
- Напоролся на свою пулю... - вставил вдруг Игорь Сергеевич и немедленно смутился своей резкости.
- Вот как... - в голосе рыбаковца не было и следа удивления, словно для него вошло в привычку, что его друзья стреляют в самих себя.
- А ты кто?
- Я - Трупак... - всё так же равнодушно проговорил рыбаковец.
- Задача?
- Прикрывать Пострела...
- А почему он целился с повязкой? - поинтересовался Игорь Сергеевич.
- Ему так удобнее... Было... - прозвучал ничего не объясняющий ответ.
- Ладно. Есть ещё кто в охоте? - Сергей Владимирович вновь перехватил нить допроса.
- Есть. Трое.
- И всё?
- Всё. Из тех, кого я знаю.
- Где они и кто?
- Они на Тульской. В длинном доме. Квартира... - трупак назвал номер.
- Все прошли через Гнуса?
- Да. Только я их мастей не знаю.
- Что они сейчас делают?
- Ширяются... Что им ещё делать? Бабу какую-то приволокли, вот и тешатся с ней с голодухи.
- С голодухи? - не понимая переспросил Пономарь.
- Они только из тюрьмы, - пояснил Сергей Владимирович. - Там с женским полом туго. Представить страшно, что они могут сделать с этой несчастной.
- А что... - начал свой вопрос Игорь Сергеевич, но Трупак внезапно вытаращил глаза и тяжело задышал.
- Ширнуться!.. - прохрипел рыбаковец. - Плохо мне!
Но не успели ни Изотов, ни Пономарь, сделать что-нибудь, как у Трупака на губах появилась пена, он забился в конвульсиях и затих.
- Сердце остановилось, - констатировал Сергей Владимирович, посмотрев на неподвижное тело, но целитель и так это понял.
- Что теперь? Поедем выручать прекрасную незнакомку? - высказал предложение Дарофеев, надеясь, что оно пройдёт большинством голосов.
- Поедем, - Изотов вздохнул, понимая, что теперь Игоря Сергеевича не отговорить.
- А с этим что?
- Оставим тут, - поморщился майор, - я скажу ребятам, чтоб забрали.
Через пять минут друзья уже покидали квартиру, оставив в кресле коченеющее тело рыбаковца. Сам же Трупак был очень удивлён тому обстоятельству, что он не остался, как во все прошлые разы, витать около своего тела, а сразу понёсся по ослепительно яркой трубе. И лишь когда земной мир стал позади него едва различимой точкой, рыбаковец понял, что возврата в старое тело уже не будет.
Глава 22.
Яичница лежала на низенькой кушетке, обнажённая по пояс, почти не обращая внимания на то, что творилось вокруг неё. Её левая рука была задрана вверх и около подмышки, скрестив по-турецки ноги, восседал Секретарь. Рядом с ним, на расстеленной газете, лежал шприц с огромной десятисантиметровой иглой. Пальцы Секретаря растягивали кожу в недавно выбритой подмышечной впадине девушки.
- Кажись, нашёл... - слова текли изо рта рыбаковца медленно, словно вязкая патока.
- Там же след должен быть... - наркоманка чуть скосила глаза, чтобы видеть Секретаря.
- Есть... Но в него нельзя... Там кожа толстая...
Наконец, рыбаковец взял в руку шприц, прицелился и резким движением всадил иглу под кожу девушки. Та даже не вздрогнула. Держа шприц одной рукой, Секретарь пощупал пальцами другой место введения иголки.
- Кажись, там... Сейчас проверим...
Нарокобоевик, перебирая пальцами, расположил шприц параллельно ладрни и освободившимся большим пальцем попытался оттянуть поршень. Пластиковый баллончик сразу стал наполняться воздухом.
- Странно... Нет контроля...
Ещё несколько секунд медленного прощупывания, и игла ушла под кожу на следующий сантиметр. Сразу после этого в шприц хлынула кровь.
- Поймал... - констатировал Секретарь. - Сейчас...
Его свободная рука потянулась к началу иголки и стала медленно, вращательными движениями, стаскивать с её головки пятисантиметровый прозрачный шланг, который заканчивался телесного цвета насадкой с "крылышками" и пробочкой. Вскоре конец трубочки вошёл под кожу, а когда она скрылась там целиком, наркобоевик, придерживая канюлю за широкую часть, резко выдернул из неё шприц с иглой.
На обивку кушетки упало несколько капель крови прежде чем Секретарь не заткнул горловину канюли пробочкой. Следующим предметом, который появился в пальцах нарко-боевика, была кривая хирургическая игла. Ею он сделал четыре стежка, намертво пришив "крылышки" канюли к коже девушки.
- Готово, - сообщил Секретарь.
- Я не против опробовать... - ухмыльнулась Яичница.
Встав, она, под завистливым взглядом Варана, который не просто наблюдал всю эту процедуру, а всё больше глазел на неприкрытую грудь наркоманки, прошла на кухню, извлекла из холодильника упаковку ампул морфина. Вскрыла две, наполнила прозрачной жидкостью новенький шприц и, воткнув его на ощупь в канюлю, вдавила в кровь всё его содержимое.
Приход тёплой волной прокатился по телу Яичницы, колени у неё подогнулись, и девушка села на пол привалившись к холодной стене, всё ещё сжимая в пальцах порожний шприц.
Растревоженные наркотиком, безумным галопом понеслись в её голове воспоминания. Картины прошлого налезали друг на друга, смешивались, но девушка, имея за плечами немалый наркотический опыт, без труда отделяла галлюцинаторные видения от истинных проблесков памяти.
Вот она, тогда ещё совсем юная соплячка, доверчиво подставляет свою руку для первого укола. Вспышки в глазах, ватная тяжесть головы. Её тогда, тоже в первый раз, изнасиловали. Впрочем, это зафиксировалось где-то там, в глубинах мозга, куда прячется всё неприятное. А на поверхности остался кайф. И от вмазки, и от секса...
А это сцена более поздних времён. Чтобы иметь свой дозняк, она вписалась в банду. Парни громили палатки и она, уже тогда Яичница, била туфелькой с каблуком-шпилькой, по какой-то роже с выпученными глазами и щёточкой усов под роскошным шнобелем. А потом она попала к Гнусу...
Это время практически не сохранилось в её памяти. Один сплошной наркотический угар и тренировки. Под тренировками Гнус понимал непрерывные занятия любовью. Хотя, какая там любовь? Всё было доведено до автоматизма. Ритуал соблазнения, сам секс, и убийство...
А затем тюрьма... Ломки. Бабьи разборки, когда клочьями летели длинные волосы противниц, а на их лицах оставались кровавые полосы от ногтей. И ГУЛ...
Он пришёл внезапно, во сне. Яичница сперва действительно думала, что это или сон, или она сходит с ума из-за на годы затянувшейся ремиссии. Но потом девушка поняла, что к ней приходит кто-то реальный. Из настоящей плоти и красной крови. Хотя форму, в которой этот таинственный человек являлся в тюрьму, вряд ли можно было назвать плотной. Он единственный понял её так, что мог вить из неё верёвки, а Яичница лишь с восторгом подчинялась. Они тоже занимались сексом, но это не было похоже на те автоматические возвратно-поступательные движения, делающиеся с размеренностью коленчатого вала. Здесь было всё по другому. Ласка и нежность наполняли каждое движение Главного Управляющего Людьми. И Яичница не могла не отвечать тем же.
Так продолжалось несколько месяцев, а потом случились две вещи. В камере Яичницы произошло убийство, и исчез ГУЛ. Несмотря на поиски ментов, бесконечные допросы, найти виновную в умерщвлении своей товарки не удалось. Назревал крупный скандал, женщина оказалась крупной бизнесменшей, основательницей прогремевшей на всю Россию финансовой пирамиды. Однако вскоре, по непонятным причинам, всё стихло.
Лишь позже Яичница попыталась связать между собой эти события, но всё равно, логики в этой связи не находила никакой. Но ГУЛ остался с нею до сих пор. Она помнила невесомые прикосновения его пальцев, возбуждавшие её до самых глубин естества, жаркие поцелуи, которым она не стеснялась подставить любой участок своего небольшого, стройного и гибкого тела, проникновения его члена во влажные глубины...
Позже, когда всё кончилось и ей оставалось лишь питаться воспоминаниями об идеальном любовнике, Яичница открыла для себя поразительный факт: ГУЛ всегда был другой. Это касалось и его внешности, и темперамента, и размеров пениса. Теперь, вспомнив свои ночные встречи в деталях, наркоманка поняла, что он экспериментировал с ней. Но каков был смысл этих сексуальных опытов, осталось для девушки загадкой до сих пор.
Но по сегодняшний день она ждала встречи с ГУЛом. Хотела посмотреть на него, узнать каков же он в действительности, без тех масок, которые он надевал на себя в дни их встреч. В Бутырке Яичница продумывала все возможности поиска этого человека. Но всякий раз мысли заводили её в тупик. Она же не знала о нём ничего, кроме прозвища. Было, правда, ещё одно соображение, он, определённо, жил где-то в России. Но где?..
- Идут! - это восклицание вырвало Яичницу из забытья. Она раскрыла глаза, ожидая вновь увидеть зелёные бутырские стены, на которых в изобилии были расклеены фотографии актёров, вырезанные из иллюстрированных журналов. Но нет, перед ней была стена цивильного помещения, и лишь через секунду-другую пришла память. Да, она же на воле. А кто кричал?
