Мэри Фитт - Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)
Маллет излагал все с изумительной четкостью, ссылаясь исключительно на уже имевшиеся факты. И тут выяснилось, что есть множество деталей, о которых я ничего не знал. Постепенно он нарисовал подробную картину того, что произошло. По мнению Маллета, в Хьюго стреляли неподалеку от того места, где я его потом нашел Стрелявший, по идее, прицелился в него в тот момент, когда Хьюго стоял на тропе, и его силуэт был тогда четко виден благодаря яркому лунному свету. Баллистики тщательно реконструировали траекторию полета пули. Маллет передал коронеру и присяжным соответствующие диаграммы.
- Я хотел бы особо остановиться на одном моменте,- сказал Маллет, когда диаграммы были ему возвращены.- Если исходить из того, что стреляли преднамеренно, то неизбежно возникает такой вопрос: с какой стороны подходил стрелявший? По всей видимости, погибший стоял в конце тропы и смотрел в сторону дома, откуда должны были подойти те, кого он ожидал. Любого человека, шедшего ему навстречу, мистер Хьюго сразу бы увидел. Из чего следует, что либо пострадавший хорошо знал стрелявшего, либо тот должен был подкрасться сзади, чтобы остаться незамеченным. А сделать это можно лишь проделав большой путь по тропе, ведущей от самых ворот, которая представляет собой вытянутую дугу, и в эту дугу упирается подъездная аллея. Что-то вроде лука и стрелы.
Коронер внимательно посмотрел на свидетеля:
- Так вы исключаете возможность несчастного случая?
- Да сэр, категорически исключаю,- твердо заявил Маллет.
Я поразился тому, что на этот раз коронера нисколько не рассердило "абстрактное предположение". Я взглянул на женщину, которой был сделан строгий выговор за то, что она посмела назвать вещи своими именами. Но, вероятно, она попросту не заметила оскорбительной непоследовательности коронера и даже не обиделась. Это было как-то нелогично, но я решил, что такова уж людская натура, и, возможно, эта непредсказуемость и делает всякого человека интересным, всегда.
Но тут, когда мы все навострили уши, с нетерпением ожидая продолжения, коронер решил завершить допрос Маллета. Честное слово, это все выглядело так, будто они с ним заранее договорились. Еще два-три вопросика, потом снова присяжным была представлена возможность что-то спросить, и через минуту старший полицейский офицер Маллет покинул свидетельское место, нам же оставалось только гадать, что у него на уме. Теперь уже я знал, что вызовут не меня, и оказался прав. Была названа фамилия полицейского врача Фицбрауна.
Его выступление было кратким. Он сообщил, что жертвой убийства стал молодой человек несколько ниже среднего роста, упитанный, но не очень тяжелый: тело покойного, освобожденное от одежды, весило около десяти стоунов {Один стоун равен 14 фунтам или 6,35 кг}. Причиной смерти стало внутреннее кровотечение и шок, судя по характеру пулевой раны. Стреляли в спину, пуля прошла ниже уровня легких и сердца и вышла наружу под шестым ребром, о чем уже только что сообщил офицер Маллет. Крови было немного, что лишний раз подтверждает: пуля прошла навылет. Ожогов у краев раны не обнаружено. Смерть не была мгновенной: пораженный пулей упал ничком и, падая, инстинктивно хватался за ветки, так как в кулаке у него нашли целую горсть листьев. Его перетащили из другого места, и умер он уж там, где потом было обнаружено тело. Внутреннее кровотечение тоже не было обильным. Стрелявший наверняка целился в сердце, но промахнулся. Тем не менее преступнику удалось достичь своей цели, хотя, как правило, подобные сквозные ранения не приводят к летальному исходу. Моментальный шок от выстрела, от удара пули, потерпевший падает, вероятно парализованный болью и страхом, и в таком состоянии его протаскивают десять ярдов и кладут под вышеупомянутый куст.
Доктор Фицбраун не был готов назвать точное время смерти; но, по его мнению, таковая произошла не менее чем за восемь часов до вскрытия, которое было произведено примерно в семь часов утра.
Доктора отпустили. Положив на стол руки, сцепленные в замок, коронер произнес знакомый рефрен:
- Итак, если у присяжных возникли вопросы...
Я подумал, что теперь это уже очевидная и бессмысленная формальность и что далее он попросит их вынести вердикт, но тут Маллет поднялся со своего места и, подойдя к коронеру, что-то прошептал ему на ухо. "Ну вот,обрадовался я,- хотя бы Маллет не забыл о том, кто им нашел тело", хотя уже понимал, что мое выступление тоже будет скорее формальным, чем необходимым. Предыдущие свидетели уже разобрали по косточкам всю историю. И мне придется довольствоваться ролью жалкого статиста. Тем не менее я внутренне собрался и приготовился к выходу на сцену...
- Джеймс Алстон!- вот что я услышал на этот раз.
Джим медленно побрел к свидетельскому месту. Он старательно храбрился, но у левого угла его рта часто-часто подергивался мускул. Присягу он произнес невразумительно, но на последовавшие вопросы отвечал четко и членораздельно.
- Покойный, приходившийся вам сводным братом,- начал коронер,- встретил свою кончину ночью в среду, одиннадцатого апреля. По моим сведениям, вы никогда не встречались со своим братом и узнали о его существовании лишь после смерти вашего отца.
- Да, к сожалению,- со злостью произнес Джим.
Коронер пристально на него посмотрел.
- Что означает ваша реплика, почему "к сожалению"?
- Я имел в виду вот что,- ответил Джим тем же злобным тоном,- если бы раньше узнали о его существовании, то, по крайней мере, для нас не было бы таким шоком узнать, что отец переписал завещание, сделав Хьюго своим наследником.
Коронер недовольно поджал губы.
- Эти подробности не имеют отношения к предмету сегодняшнего дознания,напомнил он,- и я бы попросил...
- Имеют, и самое прямое!- грубо оборвал его Джим.- Человек, стрелявший в Хьюго, хотел от него избавиться, разве не так? А избавиться от него он хотел потому, что Хьюго имел законное право получить дом, верно? Потому все сразу подумали, что это я его... пока я не рассказал полиции про...
Коронер предупреждающе поднял вверх худую, всю в синих жилках ладонь.
- Джеймс Алстон,- строго произнес он,- позвольте вам напомнить, что дознание веду я, и потрудитесь отвечать только на те вопросы, которые вам заданы. Как выяснилось, вы располагаете информацией, которая могла бы помочь нам установить точное время смерти вашего брата. Но вы не сообщили ее полиции при первом допросе, а именно - утром двенадцатого апреля. Почему вы этого не сделали?
- Ну, я...- Джим потупился,- я не был уверен, поэтому, и я подумал... Я испугался, что кого-то подведу под обвинение... кого-то, кого я никогда ни при каких обстоятельствах не стал бы подозревать, и тем более обвинять.
Взгляд коронера стал откровенно негодующим. Любое сокрытие фактов, даже из лучших побуждений, он считал недопустимым. Я взглянул на присяжных: это единое существо тоже осуждало поведение Джима, но каждый из них по отдельности, скорее всего, ему сочувствовал, и на его месте, возможно, поступил бы точно так же.
- Вы были обязаны при первом же опросе все рассказать,- пожурил его коронер.- Однако вы впоследствии признали эту свою грубую ошибку: полагаю, под влиянием второй трагедии.
Коронер, глянув поверх очков, обвел глазами зал. До этого момента он ни разу не упоминал про смерть Пармура.
- После последнего прискорбного инцидента вы по собственной инициативе сообщили полиции утаенные факты. А они таковы: вечером одиннадцатого апреля приблизительно без пяти десять вы услышали выстрел, донесшийся, как вам показалось, со стороны зарослей из рододендронов. Вы выглянули из окна наружу, но ничего примечательного не увидели.
- Именно так,- подтвердил Джим.
- Где вы находились в тот момент?
- Я находился в бильярдной,- ответил Джим.- Провел там примерно час, я был один, отрабатывал удары.
- Та часть парка, в которой растут кусты, видна из окна бильярдной?
- Нет. Ее окна выходят на юг, это фасадная часть. И расположена комната на третьем этаже. Ну а заросли рододендроновых кустов - в юго-западной части. Кроме того, много разных деревьев и кустов растет вдоль тропинок и подъездной аллеи, из-за них еще труднее что-либо разглядеть из окон.
- Услышав этот выстрел, вы нашли какое-нибудь объяснение для этого звука?
- Нет. Вообще-то я подумал, что мне померещилось, что я принял за выстрел удар шара о шар, он же был совсем негромким из-за отдаленности. Возможно, это прозвучит глупо, но перепутать звуки действительно может каждый, и уж тем более точно вспомнить потом, что именно ты услышал и когда.
- Вы утверждаете, что ничего не видели?
- Ничего.
- И никого?
- И никого,- точно эхо, прозвучал ответ Джима.- По крайней мере, тогда, в первый раз. Потом я еще пару раз смотрел в окно.
- И что же вы видели потом?
- Видел, как кто-то прохаживался по террасе и по дорожкам, в тот вечер ярко светила луна, видимо многим захотелось прогуляться. В частности, я видел свою сестру в обществе мосье де Совиньи, но это было позже. Они вышли из дома примерно без двадцати одиннадцать и, пройдя вдоль террасы, пошли в сторону зарослей рододендронов.
