Анатолий Вилинович - Тайны Гестапо
Казалось, нет ни малейшей возможности освободить людей. И все же решили попытаться. В первую очередь надо убрать часовых с тормозной площадки последнего вагона. Операцию решили осуществить днем, когда бдительность эсэсовцев и железнодорожников-немцев была в основном направлена на спасение от авианалетов. Ждали подходящего момента.
На одной небольшой станции, где эшелон основательно «застрял», эсэсовский унтер по приказу оберштурмфюрера отправился выяснять причину остановки. Вскоре за ним вышел из вагона и Денисенко. Когда унтерштурмфюрер возвращался обратно со станции, его встретил прогуливающийся Павел и начал палить из пистолета под поезд.
– Партизан! Диверсант! – и он бросился в погоню.
Унтерштурмфюрер выхватил свой парабеллум и с воплями: «Партизан! Партизан!» – также начал стрелять.
Немец оказался солидным толстяком и никак не мог нырнуть под вагон за Денисенко. А тот тем временем пробрался на тормозную площадку. Прозвучал выстрел, и эсэсовец рухнул на снег бездыханным.
На выстрелы спешили из пассажирского вагона эсэсовцы. А за ними Паркета с Иванцовой и Крамером.
Когда оберштурмфюрер с эсэсовцами подбежали к убитому, откуда-то сверху и со стороны одна за другой полетели на них гранаты. Почти все фашисты были убиты. Оберштурмфюрер еще корчился от боли, и Паркета, склонившись над ним, заорал, обращаясь ко всем, кто бежал к месту события:
– Форверст! – и бросился под вагоны.
Ольга сотворила страдальческую гримасу на лице и громко сказала:
– Да, да, конечно, оберштурмфюрер!
Подбежавшим к ней обер-лейтенанту и другим немцам, она сообщила, что оберштурмфюрер попросил господина гауптштурмфюрера временно принять на себя командование охраной спецвагонов…
А Паркета, словно подтверждая ее слова, остервенело орал откуда-то из-под вагонов:
– Форвест! Форвест! – и стрелял в сторону других вагонов вместе с Денисенко, спрыгнувшим с какой-то платформы.
В погоне за мнимыми диверсантами участвовало уже много немцев, сбежавшихся сюда и со станции, и с других составов. Но «русские бандиты» как сквозь землю провалились. И все вскоре стали возвращаться на свои места, тем более что раздались гудки отправления.
Но литерный состав пришлось немного задержать. Убитых эсэсовцев «шарфюрер» Рунге-Денисенко обыскал, извлек из их мундиров документы, после чего тела уложили на той самой платформе с трубами между пассажирским и одиннадцатью вагонами с заключенными.
Наконец состав заскрипел и медленно тронулся, покидая «партизанскую» станцию. Убиты были два эсэсовских офицера и четыре солдата. Еще двое были тяжело ранены. Спецкоманду СС, теперь состоящую всего из шести охранников, временно возглавил гауптштурмфюрер СД Ганс Ауге.
Прежде всего Паркета решил сменить двух охранников на площадке последнего вагона. Когда поезд опять остановился, Паркета и Денисенко повели двух солдат к последнему вагону. Но вскоре Андрей вернулся один и приказал Гейнцу Крамеру вместе с шарфюрером Рунге занять пост в хвосте поезда. Ефрейтор смутно догадывался, почему возникла такая необходимость, и безропотно пошел за ним.
Андрей вернулся опять в вагон и занялся изучением карты. Он долго рассматривал ее, а затем обратился к Ольге:
– Жаль… местность этого отрезка пути подробно не обозначена… Как считаешь, где лучше высаживать людей? До Дона или после?
Ольга, не задумываясь, ответила:
– Думаю, чем скорее, тем лучше. Обстоятельства, Андрей, могут измениться в любой момент…
Да, Иванцова была права. Телеграфное сообщение о случившемся, конечно, ушло далеко вперед и близок тот час, когда литерный состав прибудет на станцию, где его будет встречать уже усиленная спецкоманда охранников. Надо было спешить. К счастью, надвигалась ночь.
Поезд в который уже раз остановился. Впереди был разбомбленный состав. Гауптштурмфюрер приказал двум оставшимся в живых эсэсовцам сидеть в его купе и не спускать глаз с груза, предназначенного для генерала Кранбюлера. А сам вместе с Ольгой пошел вдоль состава. Они останавливались у каждого вагона и предупреждали:
– Товарищи! Будьте готовы к организованному побегу. Строго соблюдайте тишину!
Так они дошли до последнего вагона, где дежурили Денисенко и Крамер. Все вместе стали открывать тяжелые двери. Вагоны быстро опустели. Их тут же закрыли, скрутив на затворах проволоку.
Освобожденные благодарили своих спасителей и тихо уходили в ночь. Некоторым пленникам разведчики вручили оружие и форму эсэсовцев. Павел посоветовал идти вначале колонной под конвоем своих же переодетых людей.
Когда все вагоны были аккуратно закрыты, Гейнц и Денисенко вернулись на площадку последнего вагона. Вскоре в купе, ще сидели как ни в чем не бывало Ольга и Андрей, заглянул обер-лейтенант. Он сообщил, что поезд отправится в лучшем случае часа через два.
Гауптштурмфюрер выругался и тут же приказал двум эсэсовцам сменить караул.
Когда Павел и Гейнц зашли в вагон, все крепко пожали друг другу руки. А затем Гейнц достал флягу, наполнил всем стопки и тихо произнес:
– Ка-ра-шо-о!
В Ясиноватую литерный дотащился только через три дня. Прибыли туда утром. Если на Кубани и в Ростове зима была мягкой, то здесь, в Донбассе, держались морозы.
Как и следовало ожидать, в Ростове в их вагон ввалилась новая охранная спецкоманда эсэсовцев во главе с оберштурмфюрером и с двумя овчарками.
Оберштурмфюрер представился гауптштурмфюреру, тот кивнул и вручил ему документы убитых. Ольга рассказала подробно о том, что произошло. Оберштурмфюрер поблагодарил за помощь и вышел из купе выполнять свои обязанности. Иванцова последовала за ним и сказала, что господин гауптштурмфюрер интересуется, когда «начинку» спецвагонов думают, кормить и поить. Эсэсовец, криво улыбнувшись, ответил, что, очевидно, в Ясиноватой, или за ней, если будет приказ. Иванцова бросила, что кормить этих «русских свиней» уж лучше в лагере, в самом рейхе.
Ольга неспроста попыталась выяснить планы немцев в отношении людей, угоняемых в рабство. Чем позже обнаружится их исчезновение, тем безопаснее будет путь как самих освобожденных, так и группы Паркеты. Ведь если начнется розыск, то дотошное эсэсовское следствие найдет и гауптштурмфюрера Ганса Ауге и всех, кто был с ним в пути следования литерного.
В Ясиноватой Андрей и его друзья общими усилиями быстро скатили «опель-капитан» с платформы, распрощались с заботливо-деловым начальником поезда обер-лейтенантом Кестрингом, оберштурмфюрером СС. Расставаясь, как бы невзначай, сообщили, что они теперь едут согласно новому приказанию не в Юзовку, а в Луганск. Этот город был назван Иванцовой наугад, уже перед самым отъездом.
Как только сели в машину, «опель» резво помчался в сторону дороги, ведущей в Юзовку. Отъехав подальше от спецсостава и оказавшись, наконец, на трассе, Паркета приказал Гейнцу, сидящему за рулем, остановиться. Андрей повернулся к Ольге и Павлу и объяснил причину остановки: им необходимо лучше замести следы, а для этого…
Они подъехали к вокзальной площади и остановились у пропускного пункта. Все четверо вошли в помещение, оставив машину без присмотра. Здесь Ольга, сославшись на болезнь господина гауптштурмфюрера, подала все документы и сказала, что хотя конечный путь их следования – Юзовка, по полученным указаниям им надлежит ехать теперь в Харьков, о чем она и просит сделать соответствующие отметки, как положено.
Дежурный офицер на пропускном пункте бегло просмотрел документы, занес фамилии в регистрационную книгу и поставил штампы на всех четырех свидетельствах.
… Восемнадцать километров пути они проделали без каких-либо осложнений, несмотря на узкую накатанную до обледенения дорогу. Пересекли две пологие балки и остановились у железнодорожного переезда, пропуская длинный состав с двумя короткотрубными паровозами. На платформах эшелона стояли танки и тяжелые артиллерийские орудия. Андрей и Павел отметили, сколько чего было на платформах.
Проехав еще километра полтора, свернули влево. Паркета с заметным волнением указал на трехэтажное массивное здание:
