Анна Литвиновы - Наш маленький Грааль
– Слышать о ней не могу! Она мне всю жизнь разрушила!
А я подумала: ведь не исключено, что юный братец Макс глубоко прав! Вдруг чаша и правда специально подстроила, чтобы Асин супруг наконец отчалил?
Это только Аська, глупышка, могла надеяться, что Мишка когда-нибудь оценит ее любовь, надарит ей цветов и они заживут душа в душу. Но мы-то все – мама, папа, Макс, я – видели, что ее муженек не выдерживает никакой критики. Может, и чаша это тоже поняла? И поставила себе такую задачу: побыстрее развести Аську с этим совершенно не подходящим ей субъектом?!
И тут же (человек – он скотина неблагодарная, думает только о себе) у меня промелькнула другая мысль: может, потому у меня и с американским желанием не вышло, что чаша тоже решила – жизнь на чужбине, по штатовскому гранту, не для меня?!
А вот Макс все просил правильно. Он способный теннисист, только опыта ему не хватает. И хорошего тренера. И денег, чтобы ездить на турниры… Вот чаша и исполнила оба его желания.
И дай ему, как говорится, бог, Макс теперь не пропадет. Но вот как бы сестру из ее тоскливого настроения вытащить?!
– Я буду приезжать к тебе каждый день, – пообещала я. – Сразу после работы. Буду сидеть с Никиткой и по-всякому помогать.
– Да не волнуйся, Маш… – убито откликнулась сестра. – Мы как-нибудь справимся. Правда, через неделю мне за квартиру платить. Семьсот, между прочим, зеленых баксов…
– Деньги будут, – заверила я. – Дам я тебе, я на отпуск откладывала.
– Не возьму я, – нахмурилась сестра.
– Возьмешь, куда денешься, – хмыкнула я. – Надо ж тебя поддержать, хотя бы первое время. А на будущее, если ты такая гордая, мы еще лучше придумаем. Найдем няню, а ты на работу пойдешь.
– Няню?! Да это безумные деньги!
– Ничего. Ты заработаешь больше.
– Маш, ну, не смейся ты надо мной! Я ж ничего не умею… – всхлипнула сестра.
– Научишься, – отмахнулась я. И сердито добавила: – Ты что, Аська?! Ты же – Шадурина. Не Гуляева, слышишь, а Шадурина! А у нас – порода крепкая. Нас из седла так просто не выбьешь. Хоть на деда посмотри!.. Семьдесят семь лет, а у него и особняк, и красавица-горничная! Так что все у тебя будет хорошо, а я тебе помогу.
Я не сомневалась: так оно и будет.
Кто ж знал, какой очередной, неожиданный кульбит выкинет судьба?
…Назавтра, едва я вошла в помещение кафедры, меня тут же сразила ехидная ухмылка секретарши:
– Мария Климентовна! А вас к себе ректор требует! Из приемной уже два раза звонили.
– Когда?
– Сказали, архисрочно. Сразу, как только появитесь.
Секретарша выразительно взглянула на часы: одиннадцать. И хотя официальных присутственных часов у меня нет, а ближайшая пара начинается только в половине первого, сердце все равно противно затрепыхалось. Четыре дня за свой счет только что брала, вчера заседание кафедры прогуляла, мои студенты, бедняги, брошены на чужих людей, да и сегодня явилась на работу отнюдь не с рассветом…
Я попыталась напустить на себя безразличный вид и небрежно спросила:
– А по какому вопросу, не сказали?
– Аттестация у нас скоро, – глубокомысленно изрекла секретарша.
Вот язва! Аттестация преподавателей – дело, конечно, грустное, но могу всю свою невеликую зарплату прозакладывать: к ректору меня вызывают по совсем другому вопросу.
И я – второй день подряд даже чашки чаю не получается выпить на родной кафедре – потащилась в обшитую дубовыми панелями ректорскую приемную. По пути завернула в туалет, стянула как можно ниже, так что пояс оказался почти на бедрах, короткую юбку и на всякий случай стерла яркую помаду. Нашему ректору уже добрых восемьдесят, и он обожает разглагольствовать, что институтский преподаватель должен выглядеть скромно.
Распахивая массивную дверь ректорской приемной, я поймала себя на мысли, что дрожу, как студентка, которую за «хвосты» отчислять собираются. А что вы хотите? Не так еще далеки те времена, когда я ходила к нашему ректору на лекции (он теорию литературы ведет), а на экзамене по его предмету с трудом отхватила скромную четверочку. И вот вроде уже кандидат наук и полноправный сотрудник нашего института, а все равно страшно. К чему, интересно, шеф сегодня привяжется? Может, к тому, что я своих студентов на День святого Валентина обещала с занятий отпустить?
Да еще и тетка в приемной хмурится – вот оно, противнейшее секретарское племя.
– Заставляете себя ждать, Мария Климентовна!
И тут же под белы рученьки сразу к ректору в кабинет. Ввела меня, недовольным голосом объявила:
– Шадурина подошла.
И, не утруждая себя вопросом, чаю я хочу или кофе, вышла вон. А я осталась дрожать на пороге.
– Садись, Маша, – зловеще молвил ректор.
Точно как на экзамене.
Не тушеваться, только не тушеваться! Я постаралась напустить на себя беззаботный вид:
– Чем могу служить, Кирилл Кириллович?
Он внимательно оглядел меня с головы до пяток и, кажется, остался недоволен – юбка, как ни стягивай ее вниз, явно коротка. Задумчиво произнес:
– Маша Шадурина… Напомни-ка, на какой ты у меня кафедре?
Что ж. Когда тебе почти восемьдесят – всех сотрудников не упомнишь. И я отбарабанила:
– Истории английской и американской литературы. Старший преподаватель. Два спецсеминара, трое дипломников, курс лекций.
– Молодая, значит, поросль, – задумчиво произнес старик.
Взгляд у него был абсолютно отсутствующим – явно и на меня ему наплевать, а уж на моих дипломников – тем более.
Умолк, шуршит какими-то бумажками…
Будь на его месте Макс или любой из моих студентов, я бы давно уже рявкнула, что нечего, мол, говорить загадками. Но тут уж приходилось терпеть, скромно вперив взгляд в крытый зеленым сукном ректорский стол.
– А скажи мне, Маша, – наконец родил следующий вопрос Кирилл Кириллович, – сможешь ли ты за ближайшие сорок восемь часов подготовить доклад об истории русского сентиментального романа?
Я захлопала глазами. Старичок-ректор что, не просто медленно говорит, но еще и слышит плохо? И робко повторила:
– Но я – преподаватель кафедры АНГЛИЙСКОЙ литературы… И русской литературой никогда не занималась…
– Ты – молодой ученый, – тут же отбрил меня Кирилл Кириллович. – Кандидат наук. Не в состоянии посидеть в библиотеке? Проанализировать литературу? «Бедную Лизу» не читала? С творчеством Чарской не знакома?!
Его голос с каждой новой фразой креп, а я, наоборот, чувствовала себя все больше и больше студенткой. Но все же упорно повторила:
– Но почему я? Ведь на кафедре русской литературы есть Вера Сотникова… У нее по сентиментальному роману докторская…
– Маша, – ректор понизил голос до такой степени, что мне поневоле пришлось склониться в его сторону: – Ты сотрудник факультета и считай, что это приказ.
Я не выдержала:
– Но мы же не в армии, чтобы ЛЮБЫЕ приказы выполнять.
Сказала – и задохнулась от страха. Сейчас Кирилл Кириллович меня вообще из кабинета выставит…
Но он, на удивление, бушевать не стал. Только поморщился. И спокойно произнес:
– Объясняю в деталях. Город Милан тебе знаком?
– Знаком, – хмыкнула я. – В теории.
Мои преуспевающие одноклассницы обожают туда за шмотками мотаться.
– В ближайшее время там будет проходить конференция по русской литературе. От восемнадцатого века до наших времен. Едут писатели, критики, а также представители научных кругов. Решено, что наш институт на ней представишь именно ты. И я очень надеюсь, – в его тоне вновь зазвучали зловещие нотки, – что твой доклад окажется на достойном академическом уровне.
– Я еду в Милан?! Я?!!
Полный бред. Чтоб наш, прямо скажем, очень скромненький институт пригласили представлять Россию на международной конференции?! Когда в столице есть МГУ, Литературный и прочие, куда более престижные, вузы? Да если допустить, что пригласили, – на такие мероприятия ведь гранды ездят. Заведующие кафедрами и доктора наук – это как минимум. К тому же и тема совсем не моя. У меня все публикации только об англоязычной литературе. Я русским сентиментальным романом сроду не занималась.
– Это, наверно, какая-то ошибка, – пробормотала я.
– Маша, – устало произнес ректор. – Вот у меня на столе лежит приглашение, оно оформлено на твое имя. А визу и билет тебе подготовит моя секретарша. Еще вопросы будут?
И тут меня наконец осенило.
– Скажите, Кирилл Кириллович, – так же как и ректор, тихо спросила я. – А кто вам… – я замялась, подбирая уместное слово, – рекомендовал отправить в Милан именно меня?
Ректор невозмутимо откинулся в своем кресле, надменно вскинул брови:
– Рекомендовал? Что ты имеешь в виду?
– Ну, не просто же так никому не ведомую Шадурину вдруг отправляют представлять наш институт на конференции в Милане! – усмехнулась я.
