Татьяна Гармаш-Роффе - Золотые нити судьбы
Денег на домик ему бы хватило. Но если он оставит работу, то их больше не будет. А девчонка начнет денег требовать – бабы, они все такие! И если он денег не будет ей приносить, то она перестанет смотреть на него с такой любовью!
Не складывалась мечта в его хмелеющем мозгу, никак не складывалась.
Не зная, как ответить на столь сложные вопросы, Гриша продолжал напиваться в местном баре. Время до ночи у него еще было – успеет протрезветь, пиво не водка. Зато пиво снимает стресс и расслабляет мозг, считал он. И тогда правильные решения приходят сами, – был убежден Гриша.
Мысль о том, что полиция могла взять его след, Гришу даже не посещала: сам он все провернул грамотно, а Катька Свиридова (назвал он заказчицу «Катькой» исключительно про себя, вслух бы никогда не осмелился; зато про себя так называть ее было приятнее: это низводило холеную богатую дамочку до уровня бабы)… Катька его выдать не могла. Это ж ей прямой тюрьмой грозило!
Так что Гриша спокойно наливался пивом и мечтал.
Когда в бар вошли две симпатичные девушки, он посмотрел на них замутненными глазами. «А моя девчонка красивее», – подумал он.
И снова воображение понесло его к маленькому белому домику в Альпах, и девчонка в фартуке (ну, она же готовит для него еду, понятно) смотрит на него любящим взглядом, когда он приходит с работы…
С какой работы – этим вопросом Гриша уже не задавался. Мечта была столь сладостной, что не хотелось ее портить лишними деталями…
…К этим двум милашкам присоединились два парня. Они все выглядели такими счастливыми… Грише тоже хотелось быть счастливым! Он имеет право!
Компания отоварилась кружками пива и принялась шумно устраиваться за столиком позади Гриши. Он на них обернулся. Милашки ему улыбнулись. Одна что-то сказала ему по-итальянски, но он ни черта не понял. Он хотел было им сказать, что он русский, как вдруг спохватился: что-то он расслабился! Ему особо светиться тут ни к чему. Конечно, он тут не впервые, в баре его знают – симпатичный такой русский, страстный рыболов, – так что ничего особенного… Но все же надо быть осторожнее.
Он посмотрел на часы. До ночи еще есть время, но из бара пора сматываться, хватит. Погуляет где-нибудь, голову проветрит.
Однако настырные милашки подошли к нему, что-то лопоча по-итальянски. Жестами показывали, что за свой столик приглашают…
Неожиданно в захмелевшем мозгу Гриши завыла сирена опасности. Он с улыбкой покивал девушкам, бросил несколько евро на стол, поднялся, словно отвечая на их приглашение и направляясь к их столу…
И тут же резко повернул к выходу.
На улице он осмотрелся. Его немного покачивало, и он пожалел, что позволил себе выпить столько пива.
Но вроде бы все спокойно… И Гриша двинулся в ту сторону, где в укромном местечке стоял его верный «Вольво».
Как вдруг навстречу ему, откуда ни возьмись, вынырнули двое полицейских в черной форме. Или жандармов, черт их разберет!
Гриша неспешно повернулся и направился как бы к бару. На самом деле за ним имелся узкий проход на соседнюю улочку – в деревушке их было всего три, – через который Гриша намеревался улизнуть из зоны видимости этих двоих в черном.
С противоположной стороны навстречу ему тоже шли двое в форме.
Гриша не верил своим глазам. Не может быть, чтоб они тут по его душу… Никто не знает о нем! Никто не знает, где он! Он все сделал грамотно! Он умеет!
Стараясь не торопиться, не выказать паники, овладевшей им до слабости в коленках, он изменил первоначальную идею проскользнуть между домами и решил вернуться в бар. Там, возле туалета, есть служебный вход. Проскочить через кухню, вырваться в маленький двор, где стояли мусорные баки, а затем на параллельную улицу… И делать ноги, срочно!
Эти в черном не суетились, не размахивали пистолетами, и Гриша еще надеялся, что у них тут просто контроль… Какой-то и зачем-то, вот они сюда и приперлись, но не за ним!
Он взялся за ручку двери кафе.
Дверь распахнулась перед ним словно сама.
На пороге стояли две милашки, чуть подальше и их парни. Все четверо улыбались Грише.
Он отступил назад, на улицу…
Поздно, черт, поздно!!! Те, в черной форме, уже приблизились к бару!
За ним они приехали, – понял Гриша. ЗА НИМ.
Милашки крепко взяли его под руки, и парни тут же подскочили к ним. Через мгновение запястья его свели за спиной наручниками.
Его быстро обыскали, но ничего не нашли. Он же не дурак, носить при себе оружие. И «колеса» он оставил в машине. В кармане брюк у него лежала только пластиковая карточка, французский вид на жительство. И даже не поддельный – он получил его семь лет назад, наплетя с три короба о преследовании в России за гомосексуальные наклонности (которых у него не водилось). Эти защитники прав человека быстро рассопливились и дали ему политическое убежище, хе!
Гришу вывели из бара. Откуда ни возьмись, вынырнула машина с надписью Carabinieri – «карабиньери» – на борту, которую он опознал без труда: не раз видел машины итальянской жандармерии на дорогах с этим проклятым словом…
Гриша не понимал, как его могли найти. Решительно не понимал! В деревушке его никто ни в чем не подозревал, это точно, – поводов не было. А о его местонахождении не знала даже Катька Свиридова! Если и предположить, что она раскололась, – хоть ей это смерти подобно, – она НЕ ЗНАЛА, куда поехал Гриша! Он ведь ей только сказал, что есть у него на примете местечко, откуда можно будет ночью выйти в море без проблем…
Так как же его вычислили?! – мучился в бесплодных поисках ответа «шатен» Гриша…
Его засунули на заднее сиденье с двумя жандармами по бокам.
Машина жандармов привезла его к той площадке на отшибе, на которой он оставил свой «Вольво». Багажник был безжалостно вскрыт, а девчонку на носилках укладывали в машину «Скорой помощи». Похоже, она была мертвая: лицо белое, глаза закрыты. Задохнулась, что ли, в багажнике? Хотя у него там щели с палец, не должна была… Да какая ему разница, все одно, ей помереть суждено было!
Плохо лишь то, что если она уже померла, то ему срок больше дадут…
В этот момент Гриша даже не вспомнил о белом домике и пасторальной картинке своего счастья, которая так волновала его скудное воображение еще меньше часа назад.
* * *Капитан со своими мигалками, а за ним машина Реми проскочили путь до границы меньше чем за полчаса.
Добравшись до первого после границы итальянского городка Вентимилья, капитан притормозил на обочине. Реми тоже. Они все вышли из машин.
– Что такое, Гзавье?
– Чтоб их всех разорвало! – громыхнул капитан.
– Кого? – поинтересовался Реми.
– Да итальяшек этих чертовых!
Лоран побледнел. Ксюша тихо ахнула.
– Они… Они опоздали?.. – с трудом выговорил Лоран.
– Гзавье, да объясни же! – вскинулся Реми.
– Какое, мерд, «опоздали»! Это мы опоздали! Они уже всю операцию провернули! А я-то надеялся поприсутствовать… Страсть как люблю сцены взятия всякой мрази, даже если не с моим участием! Лишили меня удовольствия, сволочи! Моей законной порции адреналинчика!
– Куда тебе еще, – в сердцах ответил Реми, – и так на десятерых хватит, пора отдаивать и бедным раздавать! Объясни толком, что значит операцию провернули?!
– Да что ж тут непонятного? – удивился капитан. – Взяли нашего Лысого. Повязали.
– А Лиза?! – закричал Лоран. – Лиза, что с ней?!
– С ней? А ее везут в больницу.
Реми показалось, что еще мгновение, и Лоран кинется на капитана с кулаками. Он положил руку на плечо доктора на всякий случай, а Ксюша бросила на Лорана сочувственный взгляд.
– В каком Лиза состоянии? – спросила она.
Капитан посмотрел на них троих, переводя взгляд с одного лица на другое, и вдруг смутился.
– Сейчас уточню…
И он виновато потрюхал в свою машину, к рации.
– «Другие – это ад», – проговорил Лоран. – Сартр прав.
– Не прав, – покачал головой Реми. – Отражаясь в глазах других, мы видим себя. Это делает нас цивилизованными. Смотри, даже наш капитан решил вдруг сделаться «ангелом», а все потому, что несколько дней кряду отражался в наших глазах…
– Жива! – выбрался Гзавье из машины. – Состояние неважнецкое, но принципиальной угрозы здоровью нет! Я узнал, в какую больницу ее увезли, держите адрес…
Реми с Ксюшей вернулись к себе в гостиницу далеко за полночь. Лоран остался в Италии, в больнице, оплатив дополнительную койку в палате Лизы для себя.
Юрий Чеботарев позвонил, когда они еще были в дороге из Италии во Францию.
– Ваша жена задержана жандармерией, – ответила Ксения, – а Лиза в больнице, в Италии. Состояние у нее неважное, но угрозы для жизни нет.
Чеботарев пытался разузнать подробности произошедшего, но Ксюша, сославшись на поздний час и усталость, предложила перенести все разговоры на завтра.
