Татьяна Полякова - Трижды до восхода солнца
— Я тоже. Но мой работодатель этого не одобряет.
— Все они такие, — подмигнула девушка и удалилась. А мне наконец-то было позволено войти в кабинет.
Сергей, плечом прижимая трубку к уху, разговаривал по телефону, одновременно подписывая какие-то бумаги. Увидев меня, кивнул на кресло и продолжил разговор. Через пару минут положил трубку, бумаги отодвинул и перевел взгляд на меня.
— Извини. Дел невпроворот, хоть оставайся ночевать на работе.
— Я много времени не займу. Расскажи мне об Анне.
— О какой Анне?
— О Головановой.
Он удивился, но не более того. Никакого намека на беспокойство, а тем более испуга.
— Почему она тебя вдруг заинтересовала?
— Давай экономить твое время, — предложила я. Он уставился в мои глаза, потом пожал плечами.
— О ее личной жизни мне ничего неизвестно. А так… умница, отличный работник.
— Тебя это как будто удивило.
— А, вот ты о чем. Дело в том, что сюда ее отец устроил. Я сначала думал, чтобы шпионить за мной. Но оказалось…
Я резко поднялась и почти бегом припустилась к двери. Не было смысла продолжать разговор, потому что теперь все стало ясно. Или почти все.
— Феня, что происходит? — повысил голос Сергей.
— Утюг забыла выключить.
— Какой утюг, куда ты?
Но я уже выскочила в приемную, предоставив ему возможность сколько угодно задавать вопросы.
Оказавшись на улице, я немного прошлась, прикидывая: отправиться в больницу к Агатке прямо сейчас или повременить? Волнения ей противопоказаны, значит, новости подождут. А вот мое отсутствие на рабочем месте вряд ли придется сестре по вкусу. В контору я шла пешком, мне предстояло все разложить по полочкам и решить, что делать дальше. Мои глубокие раздумья прервал звонок мобильного, номер был незнакомый, но я на всякий случай ответила.
— Фенечка, это Надежда Павловна, вы с Димой Ломакиным были у меня в гостях.
— Да-да, Надежда Павловна, добрый день.
— Ваш номер по моей просьбе дал Дима. Я подумала, вам, возможно, будет интересно кое-что узнать. Сегодня Багрянский опять заказал пятнадцать алых роз.
— Надежда Павловна, вы необыкновенная женщина, — с искренним восхищением ответила я. — Если я когда-нибудь открою детективное агентство, непременно приглашу вас на работу.
— А вы знаете, Фенечка, я, наверное, соглашусь, — кокетливо ответила старушенция, и мы простились.
Шагнув с тротуара, я махнула рукой, торопясь остановить первую подвернувшуюся машину. Оказавшись в прокуренном салоне изрядно потрепанной «Волги», назвала свой адрес. Через десять минут я была в квартире, схватила ключи от «Ауди», валявшиеся на тумбочке, и спустилась во двор. Теперь путь мой лежал на Сущевскую, где жила Анна. Универмаг остался позади, я свернула к новостройкам. Слева и справа совершенно одинаковые дома, девятиэтажные, с застекленными лоджиями. Мне пришлось дважды обращаться с вопросами к прохожим, прежде чем я нашла дом под номером 13б.
Рабочий день уже закончился, и небольшой двор был забит машинами, но место в конце концов нашлось. Серебристый «Лансер» во дворе отсутствовал, однако очень скоро я его увидела. Анна въехала во двор, покружила немного, как я недавно, и загнала машину на тротуар возле подъезда. Достала из багажника два объемистых пакета с продуктами и через минуту скрылась за металлической дверью. Домофон я заметила раньше, но он, как видно, не работал, потому что Анна его проигнорировала.
Следующие два часа я томилась, переключая радио с одной волны на другую. Позвонила Агатке, потом родителям. Что еще могла бы сделать, не знала, обнаружила под сиденьем потрепанный журнал, но почти сразу его отбросила. Когда мое нетерпение достигло критической точки, появился «Мерседес» черного цвета, и из него вышел Багрянский-старший. Достал с заднего сиденья роскошный букет роз и направился к подъезду. Я решила дать людям время определить цветы в вазу. По моим прикидкам, полчаса на это более чем достаточно, и через эти самые полчаса я вошла в подъезд, поднялась на четвертый этаж и позвонила в дверь. Звонить пришлось дважды, прежде чем дверь приоткрылась и я увидела Анну. Очков на хорошеньком носике не было, взгляд девушки на этот раз был лишен задора, хотя удивления в нем тоже не наблюдалось.
— Что вы хотите? — спросила она тихо.
— Поговорить с Федором Осиповичем, — ответила я.
— Нет здесь никакого Федора Осиповича.
— Он выпрыгнул в окно, заслышав звонок?
— Убирайтесь, — сказала девушка и попыталась закрыть дверь, но я этому воспрепятствовала. Анна давила на дверь со своей стороны, я со своей, силы были приблизительно равные, и кто победит в поединке, оставалось лишь гадать, но тут из коридора послышался голос Багрянского:
— Аня, в чем дело?
Вслед за этим я увидела обладателя голоса. Федор Осипович был облачен в атласный халат и выглядел барином. Отстранив подружку, он распахнул дверь пошире и сказал:
— Это вы?
— Это я, — не стала я спорить.
— Заходите.
Я вошла и прикрыла за собой дверь.
Сцепив руки на груди, Анна замерла рядом. Не обращая на нее внимания, Багрянский-старший сурово произнес:
— Жду объяснений вашему странному вторжению.
— Я хотела, чтобы вы взглянули вот на это, — достав из кармана распечатанную на принтере фотографию с художествами Берсеньева, сказала я и протянула ее Федору Осиповичу.
— Что это? — похоже, он и вправду не понимал.
— Кто, — поправила я. — Официантка в «Слободе», о которой я вам рассказывала. Она принесла вашей жене рюмку текилы.
— Чушь какая-то, — нервно засмеялась Анна.
Багрянский вроде бы ее не слышал, так и замер с листком бумаги в руках, а я покинула квартиру, в которой мне по непонятной причине не хватало воздуха.
Через час я вырвала бывшего из сонной дремы, в которой он пребывал вполне заслуженно после насыщенного трудового дня, и мы довольно долго бродили во дворе его дома под бдительным оком супруги, метавшейся от одного окна к другому. Олег Викторович то гневался, то зубы стискивал, а я подробно излагала все детали своего расследования, не утаив ничего: даже факт нашего с Берсеньевым пребывания в доме Юдина был освещен подробно, в деталях, хоть я и догадывалась, что, узнав о нем, родители будут окончательно во мне разочарованы и мой неразумный во всех смыслах поступок подтвердит давние подозрения Агатки, что в семье завелся придурок.
— Башку бы тебе оторвать, — с грустью заметил бывший, когда я закончила свой рассказ.
— Папа это сделает лучше, — заверила я.
— На твоем месте я бы маму больше опасался.
— Она тоже внесет свою лепту.
Олег хмыкнул, покачал головой и сказал, глядя куда-то вдаль:
— Если Юдин действительно убил жену… это самый скверный из всех возможных вариантов.
— Почему?
— Потому что, даже если мы соберем все доказательства, нам никто не поверит. И в народе еще долго будут ходить легенды об отважной журналистке и ее верном муже, которых уморили проклятые коррупционеры.
— Людям нужны идеалы, — пожала я плечами.
— А мне нужны доказательства и отличные показатели в конце месяца. О том, что знаешь, помалкивай и Берсеньеву своему скажи, чтоб рта не открывал. Достаточно того, что это знаю я. А остальным без надобности. И дай, в конце концов, нам возможность нормально работать.
Он махнул рукой и пошел к подъезду, а я с чувством выполненного долга, к которому примешивалось подозрение, что людям жизнь я все-таки порчу, отправилась домой.
Переложив все заботы на плечи бывшего, мне следовало успокоиться, но не тут-то было. Спокойствием даже не пахло, мало того, вновь навалилась тоска, и квартира, встретившая меня гулкой тишиной, показалась чужой и неприютной.
Я прошла на балкон, прихватив из шкафа в кухне сигареты, устроилась на пластмассовом стуле и, опершись на перила, стала разглядывать двор. Соседки совершали обычную прогулку, заметив меня, одна из них крикнула:
— Фенька, как дела у сестры?
— Отлично. Скоро ее выпишут из больницы, и она всех пересажает.
— Правильно, а то взяли моду в людей стрелять. Передай ей привет.
— Непременно.
Соседки, удовлетворенные нашей беседой, направилась в сторону гаражей, а я обратила внимание на черный джип, который пристроился за деревьями. Транспортные средства всех соседей были мне хорошо известны. Даже моя «Ауди» на их фоне выглядела экзотическим цветком, а джипы здесь вообще не приживались. Хотя времена, бывает, и меняются.
Я разглядывала джип со все возрастающим чувством, что оттуда разглядывают меня. Может, так и было. То ли враги стали солидней и сменили «Жигули» на джип, то ли это охрана, на которую намекал Берсеньев.
Минут пять я всерьез подумывала спуститься и спросить хозяина джипа, если он, конечно, там, что ему понадобилось в моем дворе. Но мысль не увлекла. Я продолжала сидеть, одну сигарету сменяла другая, пачка опустела, а я, успев продрогнуть до костей, вернулась в комнату и, как была в пальто, завалилась на диван.
