Анна Данилова - Девушка по вызову
Она расстелила на траве свою красную юбку, которая так возбуждала Сергея, легла на нее и долго лежала, прислушиваясь к шелесту деревьев, сухому треску ветвей, к щебету птиц и плеску воды со стороны озера… А потом уснула. И в этот раз ей не приснилось ничего. Но главное: ее отпустили кошмары.
Она не помнила, сколько времени провела на поляне, но поднялась лишь тогда, когда почувствовала, что набралась какой-то теплой и мощной энергии. Ей стало легче дышать, легче жить… Она словно бы слышала голос Сергея, шептавшего ей на ухо слова любви и страсти…
Она понимала, что Сергей мог не приехать к ней по многим причинам и вовсе необязательно это могло быть связано с его нежеланием видеть ее. У него в доме могли оказаться родители Лоры, мог заболеть Сашенька или сама Лора; после разговора с мужем Лора могла устроить истерику, могла упасть без сознания, Орлов мог, наконец, сломать руку или ногу… А возможно, он уже побывал в гостинице и, не найдя там Эмму, вернулся домой…
Но встречаться с Сергеем ТЕПЕРЬ Эмма уже не имела права. Теперь она была настоящей убийцей. И Сергей не должен менять свою жизнь и разрушать семью из-за преступницы. Да, конечно, он стал бы тратить бешеные деньги на ее адвокатов, а если ее посадят в тюрьму, то будет писать жалобы и прошения, носить ей передачи, но ведь и его жизнь будет сломана… Этого нельзя допустить. Она позвонит ему с вокзала и скажет, чтобы он забыл ее. Или нет. Лучше она не будет ему звонить, потому что стоит ей только услышать его голос, как все возвратится, она снова станет прежней… Она размякнет и позволит ему приехать к ней… А потом…
Эмма закрыла глаза и замотала головой. Разве все это не сон? «Ну почему это не сон?..»
Глава 11
Москва. Сентябрь 1996 г.
На Павелецком она купила телефонные жетоны, отыскала таксофон и позвонила Ядову. Но, услышав его голос, тотчас повесила трубку. Она только сейчас поняла, что не имеет права взваливать свои проблемы на плечи этого ни в чем не виноватого человека. А что, если ее сейчас разыскивают за убийство и найдут в Москве? Пусть Ядов тоже живет спокойно. У него и своих-то переживаний более чем достаточно.
– Вы уже позвонили? – услышала она голос и, оглянувшись, увидела женщину с недовольным лицом, усатую толстуху в костюме, напоминающем цветную пижаму. – Вы что, оглохли? Я спрашиваю, вы будете еще звонить или нет?
– Извините, нет… – Эмма отошла от телефона и медленно побрела к выходу. А кому она еще могла позвонить? И вообще, кому она здесь нужна?
Она вернулась на станцию метро и поехала в город.
Погода была теплая, казалось, вся Москва высыпала на улицы, чтобы потолкаться в метро, раскупить все газеты и журналы, мороженое и хот-доги, поглазеть друг на друга, побегать по магазинам, сфотографироваться на память с какой-нибудь мартышкой или питоном, а вечером вновь зарыться в свои уютные норы и проспать там до утра, до следующего такого же солнечного и шумного дня…
Возле «Макдоналдса» Эмма, поддавшись уговорам фотографа, сфотографировалась и спустя пару минут уже держала в руках свеженький яркий снимок: томная рыжая девица с печальными глазами, в красном платье и с такими же красными, похожими на вишни, бусами на шее. «Неужели это я?» Она помнила, что еще в поезде не понравилась сама себе, когда увидела себя в зеркале. Ей даже показалось, что она уменьшилась ростом и что лицо стало уже, а глаза – больше и испуганней. Но пугаться как раз в ее-то положении и было чего. Кто бы ни постучал в ее купе, где она, по иронии судьбы, снова ехала одна, она вздрагивала и с ужасом ждала, когда откроется дверь и она увидит перед собой… человека в милицейской форме. Но к ней заходила лишь проводница, чтобы принести чай, затем заглянул какой-то симпатичный немой и, не спрашивая у нее разрешения, кинул ей на сиденье целую пачку иллюстрированных журналов, потом постучалась буфетчица из ресторана и предложила ей печенье, сгущенное молоко, апельсины…
И вдруг она остановилась: как глупо было с ее стороны фотографироваться! А что, если она уже объявлена в розыск? Но потом сама же себя и успокоила тем, что ее засняли на «Полароид» – моментальный снимок, и негативов у фотографа, кажется, не осталось. Но это только КАЖЕТСЯ, поскольку в таких технических тонкостях она не разбиралась.
Побродив по праздной и суетливой Москве, Эмма угомонилась, вернулась на Тверскую, села в сквере возле памятника Пушкину и вытянула уставшие ноги. За время своей, казалось бы, бесцельной прогулки ей удалось скупить практически все имеющиеся в столице рекламные газеты, и теперь, обложившись ими и достав из сумки ручку, она принялась выписывать интересные, на ее взгляд, адреса и телефоны. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что ничего-то она делать не умеет, разве что играть на гитаре в переходах. Но гитару она с собой не взяла – просто было как-то не до нее. Оставалось искать работу нейтральную, не требующую особых навыков и знаний, как, например, курьера, посыльной, посудомойщицы, уборщицы, няни, дворничихи или торговки с лотка… Работы предлагалось МОРЕ. Оставалось только одно – накупить сотню-другую жетонов и названивать всем подряд… Или все-таки обратиться за помощью к Ядову? Назначить встречу где-нибудь в городе, чтобы не компрометировать его своим появлением, объяснить суть проблемы… Нет. Она этого не сделает никогда. И по многим причинам. Она осталась в его памяти невестой или возлюбленной Сергея… Как теперь объяснить ему, почему она одна? Ядов снова будет ее жалеть или же, что тоже вероятно, не поверит ей и подумает, что она рассталась с Орловым по другой причине… Ведь Ядов знал, кем она была до встречи с Сергеем…
Она посмотрела на часы. Скоро четыре. Где она будет ночевать? Положим, первые несколько дней она сможет пожить в самой дешевой гостинице, а что потом?
Но страха почему-то не было. Ею снова овладело сладчайшее чувство свободы и вседозволенности. Она могла идти туда, куда хотела, не рискуя наткнуться на Перова. Этого дьявола, который отравлял ей жизнь, больше не существовало.
Она легко поднялась со скамейки и хотела было уже направиться в сторону магазина «Наташа», где еще утром приметила таксофоны, как произошла ужасная вещь. Порвалась нитка на маминых бусах, и они, эти драгоценные красные горошины, посыпались на асфальт и покатились в разные стороны… «Дурной знак!»
Она бросилась их подбирать, как вдруг услышала позади себя грохот и последовавший вслед за этим чей-то стон. Она подняла голову и, повернувшись, увидела мужчину. Судя по всему, он поскользнулся на горошинах и упал, да так неловко, что повредил себе руку, и теперь сидел, как-то неестественно изогнувшись, и держался за плечо. Рядом валялся в пыли его темно-желтый «дипломат». Он раскрылся, и теперь легкий ветерок играл в нем бумагами.
– Господи, это вы из-за моих бус? Позвольте, я помогу вам… Простите меня, пожалуйста… Но это мамины бусы… – Эмма помогла ему подняться и усадила на «свою» скамейку. – Вы посидите тут минуточку, а я подберу ваш «дипломат» и бусы…
Она почти ползала в поисках бусин, пока не собрала, как ни странно, ВСЕ до одной. Сжимая их в ладонях, она села на скамейку, высыпала бусы себе на колени, пересчитала их и только после того, как драгоценные горошины перекочевали в сумку, вспомнила про человека, который продолжал стонать рядом с ней.
– Понимаете, я загадала. – Она повернулась к нему и увидела насмешливый и злой взгляд, который тем не менее не произвел на нее особого впечатления («Мне с ним детей, что ли, крестить?»). – Ну так вот, что вы так на меня смотрите… Это же не я вас уронила, а вы сами упали… Понимаете, я загадала, если соберу все до одной, то мне в Москве все удастся… А если нет, то поеду в какой-нибудь другой город…
Она не знала, что мужчина, который в этот момент смотрел на нее, уже давно забыл про свою боль и теперь просто любовался девушкой в красивом красном платье и ее рыжими, очень длинными распущенными волосами, в которых запутались жаркие полуденные лучи солнца… А выражение лица еще просто не поспело за движениями его души. Поэтому, когда он улыбнулся, улыбка получилась неестественной и неожиданной.
– Ну что, дернуть вас за руку? – спросила Эмма и с готовностью приподнялась со скамейки. – Если это вывих, то через минуту все будет на месте, и вы поскачете дальше по своим делам…
Ей почему-то было весело. Может, она именно поэтому выбрала словечко «поскачете» и на какое-то мгновение почувствовала себя девчонкой?
– Нет-нет, спасибо, не надо меня дергать. – Мужчина снова улыбнулся. Эмма отметила про себя, что он напоминает ей какого-то актера, фамилию которого так и не вспомнила. Это был высокий красивый мужчина, холеный, с гладко выбритыми щеками, полными губами и очень выразительными глазами. Он был шикарно одет и источал тонкий горьковатый аромат. «Сейчас он предложит мне переспать с ним за пятьдесят долларов».
– Зачем вам столько газет? – спросил мужчина, кивая головой на целую пачку. – Ремонт собираетесь делать?
