Марина Крамер - Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски
Тот даже не проснулся, только разбросал в сторону ручки и пробормотал что-то. Марина сняла с него кроссовки и бейсболку, укрыла покрывалом и поцеловала в щеку. Выпрямившись, она посмотрела на Бармалея с благодарностью.
– Спасибо…
– Да за что? – смутился он, потирая шею. – Велик труд – мальчонку привезти! А он меня узнал – говорит, я тебя помню.
– Да, все может быть… Идем, попьем чаю, – предложила Коваль, еще раз взглянув на спящего сына.
Они спустились в кухню и сели за стол. В доме все уже давно спали, была глубокая ночь, только охранник на воротах смотрел в сторожке телевизор, звуки которого доносились в открытое окно.
– Ну, рассказывай! – велела Марина, налив чаю себе и Бармалею.
– А что? Все нормально, приехал, забрал мальчонку – и в порт. Билеты купил, еще до вечера с ним в кинозале просидели. Поели в кафе… Ой, Марина Викторовна! – вспомнил вдруг что-то смешное Бармалей, оживившись. – Он такой прикольный! Я спрашиваю – куда кушать пойдем? А он – в японский ресторан! Я аж глаза вылупил – куда, говорю? В японский, говорит, я, как мамочка, тоже суши люблю.
Марина засмеялась, представив, как ее мальчик тащит Бармалея в японский ресторан и заставляет там мучиться и есть с помощью хаси.
– Такой классный парняга, Марина Викторовна! – продолжал охранник, обняв кружку ручищами. – Всю дорогу книжку читал, потом гляжу – глаза у него закрываются. Уложил, он и уснул, как котенок какой…Так до самого дома и проспал, даже на секунду глаза не открыл.
– Бармалей, я у тебя в долгу.
– Я же сказал – никаких долгов, – воспротивился он. – Это ж ребенок!
– Да… Ладно, пойду, а то проснется, а меня нет, вокруг все чужое.
Она поднялась и пошла к себе, попутно похлопав Бармалея по плечу.
Егор по-прежнему спал, только перевернулся на бок и подложил под щеку руки. Коваль устроилась за его спиной, обняла, прижала к себе, вдыхая знакомый запах его волос. «Ну, вот и все, теперь ты со мной, значит, все в порядке…»
– Мамуля! Мамулечка моя! – Сын целовал ее в щеки, в заспанные глаза, убирал со лба волосы и прикасался ладошками к лицу, точно проверял, не снится ли она ему.
– Егорка! – Марина прижала его к себе и часто задышала, чтобы не заплакать. – Ты хорошо долетел?
– Да! Мы с дядей Сашей ходили в ресторан, – сообщил он, и Марина не сразу поняла, что это Бармалея Егор называет дядей Сашей. – А дедушка плакал, когда мы уезжали…
– Ничего, он больше не будет. Просто всегда тяжело расставаться. Ну, встаем? Там, наверное, тетя Вета уже проснулась и Леша тоже.
– Кто это – Леша? – спросил мальчик, вскакивая с постели и подавая матери халат со спинки стула.
– Это сын тети Веты. Он такой же, как ты.
– А мы что – у нее в гостях?
– Да. У нее и у дяди Гриши – помнишь, он был у нас в ресторане в Бристоле?
Марина завязала пояс халата и встала, взяла расческу, собираясь уложить волосы. Егорка крутился рядом, заглядывал в лицо и улыбался.
– Мам, ты такая красивая у меня!
– Подхалим! – засмеялась Коваль, потрепав сына по макушке. – Идем умываться.
Завтрак оказался испорчен. Увидев незнакомого мальчика, Алеша закатил истерику, упал на пол, колотя ногами и руками, и Ветке с трудом удалось его уговорить и успокоить. Марина поняла, что привезти сюда Егора оказалось плохой идеей…
– Мы поедем к Кольке, – сказала она после того, как няня забрала мальчика и они остались с Веткой и Егором втроем.
– Еще чего! – разозлилась Ветка. – Даже не думай! Ничего страшного, он обычно так реагирует – боится, что я перестану его любить. Это от детдома осталось, психолог сказала – страх оказаться снова брошенным. Он привыкнет.
– Я не думаю, что стоит испытывать и так нестабильную психику, – сказала Марина, на коленях у которой притих Егорка. – Ведь проблемы-то нет – Колька племянник, ну, хлопнется в обморок, потом привыкнет.
– Я же сказала – не надо! – еще сильнее разозлилась Виола. – Пусть меньше народу знает о том, что ты жива и здесь! А если Хохла выпустят? Тоже к Николаю его потащишь?
– Ну, вот как раз ваш-то дом и не внушает мне доверия, дорогая, – усмехнулась Коваль, подавая сыну конфету из вазочки. – Дом мэра – очень неудачное место для беглого уголовника, не так ли?
– Ерунды не говори! У нас в доме «крыс» нет!
– Это ни при чем. Вокруг вашего дома топчется много народа, я только это имела в виду. Егор, пересядь на стул, я покурю. – Она поставила мальчика на ноги, и он моментально забрался на высокую барную табуретку. – Нам придется сразу отсюда уезжать на всякий случай. Ты же понимаешь – чтобы изменить внешность Хохлу, его нужно ободрать с ног до головы. Я вчера посмотрела Вовины рисунки, и жуть меня взяла. Оказывается, я привыкла и не замечаю, а на бумаге это выглядит кошмарно.
Ветка вынула изо рта сигару и задумчиво смотрела на ее кончик. Она понимала, что Марина права в своих опасениях, однако и отпускать подругу не хотела. Они так редко виделись теперь, расстояние не позволяло. Правда, вряд ли Бес после того, как узнал, что Марина жива, будет очень уж возражать против поездок Виолы в Англию, и можно даже Алешку с собой брать…
– Мариш… ты подумай – ведь необязательно Женьке отсвечивать в городе, правда? – начала она вкрадчиво. – Посидит дома, не умрет. И мы бы с тобой побыли вместе подольше… и мальчики познакомились бы, а? Мариш…
Коваль затушила сигарету, улыбнулась и похлопала подругу по открытой разошедшимися полами халата коленке:
– Давай не будем торопить события, ладно? Поживем – увидим. Все равно мое дело не сделается так быстро, как бы мне хотелось. Так что я еще тебе надоем.
– Что за чушь? – возмутилась Ветка, перехватывая ее руку. – Как ты мне можешь надоесть?! Или Егорка – как?
– Ну, пошутила я, пошутила! Егорище, все, позавтракал? – обратилась Коваль к сыну, настороженно зыркающему глазенками в сторону крестной. – Хочешь, поедем в город?
– Да! – обрадовался он, спрыгивая на пол.
– Одни не поедете! – категорически заявила Ветка, беря телефонную трубку. – Алло, Ники? Через полчаса будь готов, возьмешь мой «Мерседес» и поедешь с Мэриэнн и Егором в город. Да, это все.
Марина поморщилась, и это не укрылось от внимательных глаз Ведьмы:
– Что-то не то?
– Мальчик решил, что просто обязан скрасить мне одиночество. Вчера морально убивал меня вызубренными танка, прикинь? – скривилась Коваль, вспомнив вчерашнюю сцену на балконе и горящие вожделением глаза Никиты.
– Ну, ты что хотела? – усмехнулась Виола. – Отвыкла со своим Хохлом от нормальных отношений и от того, что мужики на пол при виде тебя валятся.
– Вета, повторяю еще и тебе – мне тридцать восемь лет. Я хочу спокойно жить, без всех этих телячьих мужских восторгов. Хочу вот с ребенком по городу погулять – имею право?
– Дорогая ты моя, ты имеешь право на все, что захочешь, но с одной оговоркой – Ники едет с тобой. Я не желаю, чтобы с тобой или Егоркой что-то случилось. Не хочу объясняться с твоим отморозком Жекой – это обычно плохо заканчивается! – захохотала Виола, наливая себе очередную чашку кофе.
– Думай хоть иногда, что говоришь! – резко осекла ее Марина, указав глазами на Егорку, который смотрел на Ветку исподлобья.
Виола тихонько ойкнула и закрыла рот ладошкой, виновато посмотрела на мальчика:
– Егор… я не то имела в виду. И твой папа ни при чем.
Но Егорка развернулся и убежал из кухни. Марина встала и, укоризненно покачав головой, пошла следом.
Егор сидел на кровати, поджав под себя ноги, и, увидев мать, сказал срывающимся голосом, глядя куда-то в стену:
– Я крестную ненавижу.
– Да? И за что же?
– Пусть не говорит плохо про моего папу!
– Не произноси таких слов о взрослых, а тем более о крестной, – негромко, но властно сказала Марина. – Понял?
– Понял…
– Ну, тогда все отлично. Люблю иметь дело с мужчиной, а не с сопливым пацаненком.
Москва
– Что, Хохол, аблакат приходил?
Едва за его спиной закрылась дверь камеры, как из угла высунулся Шило – седой, морщинистый старик, рецидивист-карманник очень высокой квалификации.
Женька не удостоил его ответом, прошел к окну в «блатной угол» и завалился на нижнюю шконку, забросив за голову руки. Разговор с Мариной оставил осадок – выходило, опять она решила за него, распорядилась его жизнью. Но он ни на секунду не пожалел – мысль о том, что вряд ли когда-то еще он увидит свою любимую, была еще хуже. Знать бы, что именно замутила хитрая Коваль…
Рядом раздалось покашливание, и Женька открыл глаза. Со своей шконки на него в упор уставился «смотрящий» – мужик лет пятидесяти, широкоплечий, приземистый Чеграк.
– Чего? – неласково поинтересовался Хохол.
– Маешься, гляжу, – со вздохом ответил Чеграк, почесав грудь в вырезе безрукавной майки. – Куда дергали-то?
– Адвокат приходил.
– И чего?
– Ничего.
Обсуждать планы с кем бы то ни было, в том числе и со «смотрящим», Хохол не собирался. Верить никому нельзя, и тюрьма – не исключение. Никогда не знаешь, кто именно в хате стучит куму.
