Галина Романова - Тайну хранит звезда
– А это не вы его?
– Нужно очень! Мы вообще с Сашкой не светились до поры. Нет, он с Галкиным отношения поддерживал и даже домой к нему на чай напрашивался. Но своего интереса мы не обнажали. Те двое работали.
– И что случилось после смерти лаборанта Галкина?
В голосе убийцы проснулось что-то, какой-то ностальгический интерес. Надо было отвлекать его, отвлекать как можно дольше от Аньки, от страшного стремления убить ее. От страшного стремления убить еще хоть кого-то!
– А профессор занервничал! Не поверил в несчастный случай! И свернул все переговоры с парой придурков.
– И что дальше? Вступили вы?
– Сначала надо было удостовериться, что они не водят нас за нос. Я пришел… Поговорил… – Он вздохнул, будто насытившись. И проговорил капризно: – Дальше ты знаешь, был там.
– И вы?
– И мы перехватили эстафету и начали окучивать Галкина. Прямо тем же днем.
– Нина? Нина, его дочь? Она ведь не сама?
– Нет, конечно! Сашка попался на месте преступления. Обыск делал в кабинете доктора наук! Придурок… Даже не жаль, что он пулю мою схлопотал, честное слово! Днем раньше, днем позже… Все равно не жилец!
– Почему?
Голос сел до такой степени, что не был уверен, слышит ли его убийца. Володин понял, что разговор идет к его логичному завершению. Сейчас тот закончит говорить, и тогда…
– Почему не жилец? Так он единственный, наверное, кто видел меня без грима. Единственный! Никто больше, никто не видал. Кроме мамки. Так нет ее давно, в могилке она. И я вот сейчас что сделаю…
Чудовище умолкло, но связи не прерывало. И Володин с напряжением ждал страшного, самого страшного конца. Звука выстрела, крика, стона.
Ничего.
И потом вдруг в самое ухо шепот:
– Я сейчас исчезну, Володин. А ты станешь меня искать. Договорились?
– Договорились. Только, только ее не трогай, слышишь???
– А это как она просить станет.
И гад отключил телефон. Вообще отключил! На все набранные Володиным вызовы отвечал теперь оператор.
Потом ему снова позвонили из дежурки и сообщили, что он может не особо спешить. Там уже работает группа. Джип Петровского благополучно скрылся еще до прибытия оперативников. И их теперь ищут. Труп случайно подстреленного оказался бывшим жильцом этого дома.
– Соседи опознали? – с упавшим сердцем спросил Володин, надеясь непонятно на что.
– Нет, сказали, что его бывшая жена опознала.
Все…
Больше он говорить ни с кем не мог. Он оглох от неожиданного счастья. Задохнулся от вспухшего горла. Ему хотелось орать во все горло. И если честно, даже немного хотелось плакать. Ну, совсем чуть-чуть.
Конечно, он не зарыдал. Он же мужик. Сильный, несгибаемый, в меру циничный, в меру равнодушный, в меру толстокожий. Да, он размяк, перепугался потому что. Но сейчас, сейчас все, кажется, налаживается.
Он просто крутил руль, давил на педаль газа и срезал путь, пролетая жилые кварталы недопустимо быстро и на опасной близости к подъездам и детским игровым площадкам.
Аньку он увидел сразу, как во двор ворвался. Она стояла рядом с какой-то толстой теткой в спортивных штанах и длинной футболке. Та тискала хрупкие Анькины плечи здоровенными ручищами и без конца что-то ей шептала на ухо. Аня не отвечала, прижимая сжатую в кулачок руку к губам. И все смотрела и смотрела на распростертое за сигнальной лентой тело, укрытое чем-то светлым. Кругом сновали оперативники, прокурорские, эксперты. Жильцы тесно грудились за спиной Анны и ее утешительницы.
Все это выхватил Володин одним кадром. Выскочил из машины, на ходу предъявляя удостоверение. Подбежал к Ане, обнял ее, что-то шептал ей, вытирал слезы. А потом спросил:
– А где твой телефон, Анюта?
– Что? – Она подняла на него заплаканные испуганные глаза. – Телефон?
– Да, твой мобильный? Где он?
– Не знаю, кажется, дома. А почему ты спрашиваешь?
– Я просто звонил тебе. И… А квартира что, не заперта?!
– Нет, я ушла наверх и забыла запереть. От кого?
Володин начал ощупывать взглядом толпу за ее спиной. Человек десять. Большинство женщины. Четверо мужчин. Кто?! Кто из них?! Или его тут нет?!
– Оцепить территорию! – заорал он вдруг не своим голосом. – Взять в кольцо! Никому не двигаться с места! – И снова Ане: – Ты где была, пока я тебе звонил?
– Этажом выше. Вот с ней мы говорили. Она там убирает квартиру. Готовит к продаже. Она мне такого рассказала… – Аня ахнула и покосилась снова с испугом на тело своего бывшего мужа. – А что?! Ты обиделся, что я не ждала тебя дома?
– Нет, все в порядке. Постой тут, пожалуйста. И никуда не уходи. – Он глянул на женщину в длинной футболке, наблюдающую за ними с явным интересом. И попросил ее: – Последите за ней, идет?
– Да уж! Непременно! – оживленно крутанула она обширными бедрами.
Следующие два часа, пока они прочесывали район, все квартиры дома, окрестные гаражи, опрашивали зевак и проверяли у них документы, Володин не переставая думал, что молитвы его – скудные, неправильные, косноязычные, молитвы, которым он никогда не был обучен, – были услышаны.
Аня осталась жива! Ее не было дома, когда туда ворвался убийца. Она была этажом выше. Сплетничала с соседкой с восьмого этажа. Так соседка сама сказала: сплетничали о вас, мужиках. Это и спасло ее. Спасло ей жизнь, спасло их будущее, на которое он возлагал большие надежды.
– Володин! – громко позвали его из толпы коллег, когда поиски закончились. – Ты ничего не перепутал? Может, он вообще к дому близко не подходил?
– Да? Думаешь?
Он наморщил лоб, голова раскалывалась, он не мечтал, он вожделел долгожданный отдых рядом с Анькой, пускай она даже будет плакать и жалеть своего покойного мужа. Пускай станет тревожиться о сыне, пускай без конца станет охать и теряться в разговоре. Лишь бы рядом, лишь бы за закрытой ото всех дверью.
– Мы все прочесали, никого, кто подпадал бы под твое описание.
Описание! Он едва не выругался! Что он сам знал, что помнил, что видел? Рост, приблизительный вес, приблизительный возраст? Это все!!! Убийца, которого они упустили, не оставил им ничего, кроме крохотного смазанного отпечатка пальца. Его никто не видел без грима. Никто! Кто видел, уже увезен в пластиковом мешке. И все, концы потеряны!
– Ладно… Где-нибудь всплывет, – проворчал он, подписал все что нужно, и через пять минут они входили в квартиру Ани.
Вошли, не разговаривая и не глядя друг на друга. Аня, едва успев переобуться в тапочки, тут же обыскала всю квартиру. Заглянула даже в корзину для грязного белья. Не нашла никого. Да и не могла найти. Все это Володин проделал до нее. Правда, мер предосторожности он применил куда больше и пистолет держал на изготовку. Убийца скрылся.
– Я в душ, ты не против? – Аня дрожала, кутаясь в куртку.
– Хорошо, я подогрею еду.
Он тщательно запер входную дверь, отобрал у нее ветровку, повесил на вешалку. Пошел в кухню, принявшись хлопотать с ее кастрюлями. Шум воды его постоянно отвлекал. Постоянно стояло перед глазами ее гибкое нежное тело под горячими струями, неясное отражение в запотевшем зеркале. Он хотел ее, хотел прямо сейчас, безо всяких отсрочек на ее беду и неприятности.
А как сказать?! Как?! Отстранится, выгонит еще.
– Вкусно пахнет. – Она возникла в дверном проеме с замотанной полотенцем головой, в толстом махровом халате с раскрасневшимся лицом и лихорадочно горящими глазами. – Ты есть хочешь?
– Я? – Володин с закатанными до локтей рукавами свитера стоял посреди кухни и боролся с искушением сказать ей чистую правду. И вдруг решился: – Я тебя хочу, Анют. Очень хочу, и давно…
Через два часа они снова разогревали еду, ели и снова почти не говорили. Не из-за неловкости или стеснения, не потому, что скованы были и слов не находилось. Просто… Просто так было хорошо, так покойно и сладостно, что слова казались лишними. Их не нужно было. Они могли все разбавить, растворить в себе, замутить все чистое.
Потом они бок о бок убрали со стола, вымыли посуду, сели на диване в гостиной и одновременно выпалили:
– Игорек! – глянули друг на друга, недоуменно качнули головами. И спросили непонятно у кого: – А где он?!
Игорек, умный славный пацан, позвонил через час.
– Ма! – раздался в трубке его дрожащий слезой голосок. – Забери меня, а!
– Господи, сын!!! Игорек!!! – ахнула Аня, схватившись за сердце. – Ты где?! Я прямо сейчас же, я…
– Ма, сейчас не надо. Я в лагере за городом. Отец меня сюда спровадил на майские праздники, блин! Тут почти никого, скукотища! Ма, заберешь?! Только завтра, только прямо утром, утром, ага?
– Да, конечно, милый. Я бы и сейчас и…
– Нет, ма, завтра. – Он помолчал, посопел в трубку, потом вдруг сказал: – Я больше к нему не поеду, мам.
– К кому? – Аня плакала, незаметно целуя телефонную трубку.
– К отцу, мам. Я к нему больше не поеду.
– Хорошо! – Ее испуганные глаза тут же вцепились в Илью немым вопросом: как сказать.
– Только с тобой, мам. И с этим, как его… С этим твоим Володиным. Он там?
