Михаил Март - Подводное течение
– Полетать мы еще успеем. И это я тебе обещаю.
Маша села за руль.
– Мне надо на минуточку заскочить к подруге. Это по пути. Ей посылка пришла из Англии, там есть и для меня кое-что.
Белецкого это не смутило. Он был счастлив, остальное не имело значения.
В одном из тихих переулков машина припарковалась к обочине. Прежде чем Виталий успел что-то понять, из-за спинки сиденья появился Слепцов с тряпкой в руках и зажал ему рот и нос. Маша вцепилась в его запястья и держала их мертвой хваткой, пока он не потерял сознание. Теперь Белецкий оказался на месте своих жертв. Маша развернула машину и поехала к гаражам.
– Боюсь, что старуха уже на стреме, – обронила Мезенцева.
– Еще рано. Он в это время только выезжает на охоту. Она приедет позже. Стоянка под наблюдением Алешки. Если ее «Жигули» появятся, он просигналит.
– Если не уснет как вчера.
– Не уснет. Получил взбучку, как бы теперь не переусердствовал.
Маша подогнала машину прямо к гаражу. Павел вышел, открыл одну створку ворот и затащил бесчувственного Белецкого внутрь. Мария отогнала машину на стоянку и вернулась. Она заметила сидящего в развалюхе Алексея, тот внимательно наблюдал за происходящим.
Мезенцева вошла в гараж и закрыла ворота.
– Помоги мне спустить его вниз, не дай бог уроню, а он нужен нам невредимым и свеженьким, – попросил писатель.
– Потерпи. Надо «Москвич» завезти. Мотор должен быть теплым. Мы не можем позволить себе ни одной ошибки. Я уже поняла, что этот парень не дурак.
– Мы и так все продумали. Пять объявлений в газете, женщина хочет купить хорошую машину. Одну газету я привез с собой. Твое объявление обведу фломастером Белецкого. В подвале их хватает.
– А телефонные звонки?
– Со своего мобильного он никому не звонит, а по твоему телефону ничего не определишь. Я указал городской телефон твоего офиса. На него поступает сотни звонков в день.
И все же Маша завела «Москвич».
Они спустили Белецкого в подвал, раздели до гола и уложили у шкафа.
– До него еще не скоро очередь дойдет.
Маша начала раздеваться, а Павел в это время нашел фотоаппарат и проверил, есть ли там пленка.
– Это про этот кальян ты говорил? – спросила Маша, указав на позолоченный аппарат для курения, стоящий у кресла.
– Я не знаю, сколько затяжек надо сделать. Можно отравиться.
– Придется рискнуть. Финал должен быть достоверным на все сто. И трахать ты меня тоже будешь по-настоящему. – Маша уже наносила макияж, сидя перед трюмо.
– Но я могу обезвредить его до того, как он залезет на тебя.
– И в чем его обвинят? В подпольном стриптизе? Мы в точности повторим весь ритуал, только исполнителем будешь ты, а не он. Тебе полезно. Уж больно ты смаковал эти сцены в своем романе. Не грех и самому их попробовать. А на анализы я могу не согласиться. Это мое право.
Маша встала из-за трюмо. Увидев ее, он уже не думал отказываться.
– Бери фотоаппарат и заводи музыку, Паша. Оргия начинается. – раскуривая кальян, произнесла красавица.
* * *Алексей заметил подъехавшие «Жигули» темно-синего цвета. Кто сидел за рулем, он не видел. Машина застыла, и фонари погасли.
Если ангел-хранитель маньяка попытается скрыться, то Алексей не сможет за ним проследить. Его драндулет, как назло, целый день барахлил.
Молодой вдовец даже обзавелся наручниками и прихватил с собой перочинный нож. Если что-то пойдет не так, как запланировано, он проткнет шины «Жигулей» и прикует Белецкую к рулю. Тут уж она ничего сделать не сможет.
Он вышел из машины и начал подбираться к «Жигулям». Несмотря на свет фонарей, рассмотреть, кто сидит за рулем, он еще не мог. Оставалось метра три до цели, когда Алексей почувствовал, как на голову обрушилось что-то тяжелое, в глазах сверкнули искры и наступила темнота.
* * *Белецкий очнулся раньше, чем ожидали Маша и Павел Михайлович. Перед глазами плавали круги, и он не мог встать. Горели прожекторы, и играла музыка. В тумане он увидел мужчину и женщину, они лежали на спортивном мате и занимались любовью. Девушку он сразу узнал. Это была Маша. Он же этого не хотел. Зачем ее так размалевывать? Она и без этого прекрасна.
Рядом продолжали кипеть нешуточные страсти. Маша визжала и хохотала. Белецкий стиснул зубы и пошарил по полу рукой. Пальцы нащупали пустую бутылку. Но встать он не смог. Пришлось ползти. Его никто не слышал, музыка заглушала все.
Когда он приблизился, Маша уже потеряла сознание, но все еще что-то бормотала.
Слепцов заметил Виталия, хотел встать, но не успел: маньяк нанес удар первым, посыпались стекла разбитой бутылки. Тело писателя обмякло.
Огромных трудов стоило хозяину гаража добраться до лестницы. Он прилагал все усилия, преодолевая ступеньку за ступенькой. Время шло, пот катился ручьем, застилая глаза, но Виталий все же выбрался наружу.
* * *Довольно быстро Алексей очнулся и даже поднялся на ноги.
Машина все еще стояла на месте, и за рулем кто-то сидел. Алексей осмотрелся – ни души. Ощупал карманы – нож и наручники на месте.
На скулах от злости заходили желваки. Кто мог его оглушить? Зайцев подошел к машине и распахнул водительскую дверцу. За рулем сидела пожилая женщина, мать гинеколога. Тут уже было не до вежливости: как только она повернула к нему голову, он ударил ее кулаком в подбородок. Женщину отбросило назад, и она потеряла сознание. Алексей приковал ее правую руку наручниками к рулю, а потом проколол шины.
В этот же момент створки гаража распахнулись, и Зайцев увидел совершенно голого гинеколога. Он стоял в проеме и его качало.
– Ты еще жив, гад? Ну, сейчас ты мне ответишь за Роксану, – произнес Алексей и, сжимая кулаки, побежал к маньяку.
Тот свалился от первого же мощного удара в челюсть и замер.
– Твое счастье, сволочь, что я не приучен бить лежачих, – прокричал Зайцев.
Потом он спустился в подвал и привел в чувства Слепцова.
– Где этот урод? – стонал Павел.
– Наверху. Он без сознания. Скучает под звездами.
– Неси этого гада в подвал. Его должны найти рядом с Машей. И дай мне свой телефон, мой в брюках, которые я еще не надел.
* * *Дежурный по городу разбудил полковника Кулешова.
– Поступило сообщение от Павла Слепцова. Маньяк схвачен и обезврежен. Слепцов просит вызвать «скорую помощь», экспертов и вас лично. Сейчас он находится на улице Докукина, там, слева от поворота к железнодорожному мосту, гаражный кооператив. Бокс номер десять.
– Неужто обошел меня экстрасенс? – пробормотал полковник и добавил: – Две опергруппы на выезд!
6
«Я ничего не знал о ловушке и о том, что в моем багажнике лежит свидетель. Но даже зная об этом, я не остановился бы. Магия Маши была сильнее инстинкта самосохранения. Я не думал об опасности с той секунды, как закрыл за собой ворота гаража. Но на этот раз удача меня подвела. Машин дружок появился в самый неподходящий момент, а я из-за громкой музыки даже не услышал, как он спускался по крутой лестнице в мою студию. Заметил я этого человека слишком поздно, но все же попытался оказать сопротивление и даже ударил его пустой бутылкой по голове. Но силы были неравными. Он одолел меня.
Очнулся я, когда приехала милиция. Машу забрала “скорая помощь”, которая, впрочем, ей не требовалась. Скорее всего, женщину увезли, чтобы сделать анализы.
А на меня надели наручники и отвезли в отделение милиции. Тогда я еще не знал об аресте моей матери. Как выяснилось впоследствии, она сидела в машине рядом с гаражом и ждала, когда я вывезу бесчувственную Машу. Мне также ничего не было известно, что она говорила на допросе.
Меня держали в следственном изоляторе, в одиночной камере. Следствие шло недолго. При таком количестве улик и доказательств отпираться не имело смысла. Мой адвокат сказал коротко: “Тебе грозит пожизненное, но это лучше, чем расстрел. Спасение только одно – если тебя признают невменяемым”.
Я сознался во всем, кроме убийств. Следователь даже пошел мне навстречу: с меня сняли эпизод с изнасилованием мертвой девушки в парке. Возможно, они не могли его доказать. Но адвокат настоял на том, чтобы оставить этот эпизод в деле, и я признался в этом изнасиловании. Могло показаться, что мой защитник играл на стороне обвинения, но это не так. Нормальный человек не насилует трупы – на этом строилась его защита.
И только в день суда я увидел свою мать. И не в зале, где обычно сидят родственники, а рядом с собой, на скамье подсудимых. Мы расцеловались и расплакались. Она сильно постарела, и у нее появилась прядь седых волос. Я не мог поверить, что мама могла кого-то убить, но она в деталях описывала каждый эпизод.
Процесс разворачивался по странному сценарию. Весь упор обвинение делало на убийства, и свидетелей нашлось предостаточно. По моей линии никаких свидетелей не было. И даже Маша сказала, что ничего не помнит. Доказательством моей вины были моя поимка с поличным и взятый у потерпевшей анализ спермы.
