Татьяна Степанова - ДНК неземной любви
Глаза Кати застлала пелена. Судья... отчим... Неужели он и вправду...
– Тут еще одна пленка, уже сегодняшняя – время двенадцать двадцать две, самый полдень. Узнаете машину, Лиля Ивановна? На прошлых записях камер она уже мелькала.
На новой пленке машина «Порше» – кабриолет с открытым верхом. Тот самый, который Катя видела в ночь убийства Колобердяева, тот самый, что действительно мелькал потом – «Порше», принадлежавший Кадошу-Скорпиону. Он сам сидел за рулем, а потерпевшая Кристина Величко была рядом с ним. Они ехали вдоль Гоголевского бульвара как раз по направлению к Соймоновскому проезду – ехали медленно в потоке машин, все вниз, вниз по бульвару и...
– Вот остановились на углу, тип их какой-то встречает...
– Ба, да это администратор театра Мартов, – Лиля не сводила глаз с экрана ноутбука. – Идут в эту, как ее... в артель театральную, внутрь, а тут что же – похоронный автобус?
– Да, вот он во внутренний двор театра заезжает, больше, к сожалению, ничего – там камер нет.
– Театр проверили?
– Там все закрыто – три часа ночи уже, а у них теперь и охранника нет…
– Ну и с кого ты начнешь? – тихо спросила Катя Лилю. – С судьи или с колдуна?
– С экспертизы ДНК, но ее ждать примерно сутки, – капитан Белоручка глянула на часы. – А мне утром начальнику Главка докладывать первые результаты по горячим следам. Так... клуб этот ночной его, гадюшник... Он практически тут за углом – «Яма», они там гужуются от заката до рассвета. Если Скорпион там, то... ему придется объяснить нам, как труп той, с которой он встречался днем здесь, на бульваре, оказался ночью тут же, на бульваре, в таком вот... виде, с таким вот посланием... Может, он нам и главу этого послания назовет, и стих? И про кладбище пусть расскажет, про ритуал, что они там проводили... на ее могиле.
– Ее могила была рядом, – сказала Катя.
– Ладно, пускай рядом... Я звоню в ОМОН, вызываю подкрепление, своими силами нам в этой чертовой «Яме» не обойтись.
ГЛАВА 36
ПРАЧЕЧНАЯ НА ДОМУ
Где-то далеко-далеко монастырский колокол прозвонил три раза – за лесами, за морями, за той Александровой горой. А может, то отбили время куранты. Или это таймер сработал...
Таймер в стиральной машине, включенной на кухне в такой неурочный час.
В комнате с эркером на площади Гагарина, где когда-то стоял праздничный стол, где шумели гости, говорили тосты, хлопая пробками от шампанского, затаилась тишина. Горела лишь одна настольная лампа у дивана. И в ее свете личики кукол, с давних времен сидевшие наверху, на шкафу, застыли в немом ожидании. Куклы в костюмах народов СССР, запылившихся от времени, – кукла-украинка, кукла-узбечка, кукла-молдаванин в крохотной бараньей папахе...
Все путем, все путем...
Все путем тут было когда-то...
А теперь вот – пыль, пыль, пыль... Молодая хозяйка в делах, в разъездах, молодой хозяин, точнее, близкий ее друг...
Дмитрий Федченко был на кухне. Стоял перед стиральной машиной и загружал в нее новую порцию белья. Брюки, футболка, ветровка... Что за надобность так срочно стирать белье в три часа ночи?
Ничего, ничего... Все путем...
На то и придуманы стиральные машины, чтобы вот так облегчать людям жизнь.
И что такое три часа ночи для человека, который привык...
Загрузив машину, Дмитрий Федченко пошел в ванную. Зашумела вода. Он встал под душ.
Сквозь полиэтиленовый занавес была видна лишь его тень – темный силуэт на фоне белого кафеля.
Шумела вода...
Он что-то напевал...
Если бы куклы могли, они давно бы слезли со шкафа и подкрались к двери, чтобы послушать. О чем он там поет – этот парень? В прошлом – талантливый эксперт-криминалист, а ныне...
Офисный клерк, каких тысячи, тысячи в миллионном городе.
В стиральной машине крутилось белье.
Ночь – чем не время для стирки, если днем, утром, вечером на это просто не хватает времени.
Времени нет...
На что же оно тратится?
Я люблю вас...
Я люблю вас... Лиля... Как одна безумная душа...
Это не Ленский и не Лемешев поет, это он... там...
Еще любить осуждена...
Крутится белье в стиральной машине в пышной мыльной пене...
Колокол ночной звонит в старом монастыре – за озером, у Александровой горы – оттуда все уехали, так ничего и не узнав.
От Старого Арбата к Гоголевскому бульвару, к Чертольскому переулку, где расположен известный в определенных кругах ночной клуб «Яма», уже спешат машины с ОМОНом.
Я люблю вас... Я люблю вас, Лиля, как одна безумная душа...
В стиральной машине снова сработал таймер. Его услышали только куклы.
Перезагрузка...
Новый этап...
Нет ничего проще, чем покончить с грязным, запачканным бельем, когда ты один дома ночью, когда рядом с тобой никого нет.
ГЛАВА 37
ПОБЕЖДЕННЫЕ ГОТЫ
В половине пятого утра клуб «Яма» в Чертольском переулке (до которого и вправду было рукой подать), окруженный бронированным ОМОНом, показался Кате этакой наглухо задраенной коробочкой – без окон без дверей, полна горница людей.
Нет, окна в этом двухэтажном особняке, конечно, имелись, но их прикрывали железные ставни, дверь... В нее сначала вежливо постучали – начальник УВД Центрального округа, командир столичного ОМОНа и капитан Белоручка, затеявшая весь этот сыр-бор-штурм.
– Откройте, милиция!
Но дверь не открыли. Напротив, внутри стали слышны какие-то глухие раскаты – то ли врубили рок на полную мощность, то ли забили в барабаны.
– У нас в оперативных сводках это часто мелькает – в основном готы тут собираются на вечеринки, молодежь зеленая, но бывают люди и посерьезнее, машины порой с такими номерами по окрестным переулкам припаркованы, – начальник УВД Центрального округа прищурился. – А вы уверены, Лиля Ивановна, что штурм – это именно то, что сейчас нужно, что это поможет раскрыть убийство.
– Третье убийство в вашем округе, – поправила его Лиля Белоручка и повернулась к командиру ОМОНа. – Ну что ж, с богом!
– Ломайте дверь!
Команда прозвучала и... в железную дверь «Ямы» бухнули штурмовые кувалды.
Катя закрыла уши ладонями. Не открывают готы... а это может означать лишь одно, что... что самый главный гот или как его... маг, жрец, Скорпион – там, внутри.
Сделал дело... там, на бульваре, сделал дело и гуляй теперь смело, но... Судя по данным экспертизы ДНК, двух первых убийств Скорпион-Кадош не совершал. И если это же выяснится и по поводу убийства Кристины Величко...
Пока ждали ОМОН, времени зря не теряли.
– Вот данные из Интернета, сейчас скачали, она известная дамочка в столице была, – оперативники, сидя в дежурной машине, вовсю шуровали в Сети. – Вот тут про нее сколько всего. «Модный гуру», самый популярный блог об уличной моде... Вот ее снимки, тусовалась она весьма активно, а вот реклама журнала, где она писала о моде... Вот самые последние записи в блоге – Миланская неделя моды... И вот еще «римские каникулы»... Тут модная фотосессия выложена целиком. Место съемки – римские катакомбы... Модель в платье от Dior и...
– Они фотографировали в римских катакомбах? Когда? – Кате отчего-то показалось это важным – слух зацепило... необычное какое место для модной фотосессии. И на мать Ларисы Белоусовой, по словам настоятельницы, тоже ведь кто-то напал там, в римских катакомбах, месяц назад. – Когда они снимали? Там не сказано?
– Нет, но это самая последняя выкладка снимков в блоге Кристины Величко, хотя никаких личных комментариев она не оставила.
БАХ-Х-Х!
Сокрушительный удар кувалдой!
Дверь «Ямы» затрещала, подалась, и ее буквально сорвали с петель. Дюжий ОМОН бронированным клином попер внутрь, сминая охранников клуба, а они, как успела в этой давке, в этой гуще, в этой свалке заметить Катя, были тоже все как на подбор – косая сажень, длинноволосые, в черных кожаных рокерских жилетах и браслетах с шипами, с кастетами.
Готы...
Внутри «Яма» походила на пещеру или грот – искусная дорогая отделка, неоновая подсветка, отливающая то багровым, то синим, то малиновым, а то вдруг погружающая все и всех на секунду в абсолютный мрак.
Железные клетки с шипами под потолком, а в них, словно сказочные птицы, полуголые стриптизерши в кожаных бикини и с хлыстами.
У самого входа – гроб, обитый черным бархатом, об него споткнулись омоновцы и отпрянули, потому что из гроба вдруг что-то полезло, поперло... Оказалось, что это тоже то ли стриптизерши, то ли гостьи клуба – голые, разрисованные углем и киноварью, в огромных париках цвета воронова крыла, с искусственными ногтями, выкрашенными черным лаком. То ли накурившиеся, то ли пьяные, то ли погруженные в транс, они лишь шипели, как змеи, и плевались...
На танцполе было не протолкнуться.
– Всем оставаться на местах! Проверка документов!
Это прогремело в динамик. Но лучше бы этого не произносили, потому что именно это, а вовсе не штурм дверей подействовало на гостей «Ямы», как спичка, брошенная в муравейник.
