Елена Михалкова - Пари с морским дьяволом
– Господин Илюшин! – позвали сверху.
Макар задрал голову.
На палубе стоял, перегнувшись через перила, Никита Будаев, и с интересом наблюдал за его усилиями. Рядом к нему прижался Адриан.
Макар выдохнул и сел на скамейку.
– Василий, помоги нашему гостю, – распорядился Никита.
Появился бритоголовый охранник, за ним – еще один, и Илюшина без лишних церемоний вытащили наверх. Навстречу ему уже спускался по трапу Никита – загорелый, холеный, без единой капли пота на свежем лице, в отличие от взмокшего как мышь Макара. За ним шел Адриан.
– Поразительная наивность, – заметил Будаев. – Я очень разочарован, господин Илюшин.
– Засуньте свое разочарование… – посоветовал Макар.
– Грубо. Грубо и глупо, господин Илюшин. Я начинаю думать, что жестоко ошибся в вас. Во-первых, ваш план не выдерживал никакой критики. Во-вторых, что еще хуже, вы совершили чудовищную ошибку, изобличающую ваше полное незнание людей. Вы поставили не на ту лошадь. Понимаете?
Адриан стоял за плечом Никиты, как ангел мести, – прекрасный и надменный.
– Ты и правда полагал, что из-за твоей угрозы я предам Никиту? – фыркнул он, брезгливо рассматривая Илюшина, точно какое-то редкое и противное насекомое. – Да ты конченый идиот! Тебя надо утопить, чтобы не засорять генофонд. Даже от меня, гея, получились бы дети лучше, чем от тебя, выродок.
Скрутив Макару руки за спиной, Василий и Саламат потащили его в каюту.
– Какой же вы, батенька, гей? – возразил Илюшин, цитируя бородатый анекдот, когда его провели мимо Адриана. – Вы обыкновенный…
Плеск волны заглушил его последнее слово.
Илюшина бросили в его каюту и заперли. Никита подумал, не поставить ли ему Василия у входа, но решил, что это лишнее. Выбить дверь сыщику не под силу.
Ночью Будаев спал крепко, но проснулся поздно и в мрачнейшем настроении. Вчера он заявил Илюшину, что тот поставил не на ту лошадь, а теперь и сам ощущал себя в таком же положении. Угнать моторку с помощью Адриана! Идиотизм. Нет, хуже идиотизма – пошлость.
Он потратил время на пошляка.
У Никиты задергался глаз. Как всегда в таких случаях, от тика он еще сильнее занервничал. Неспособность управлять какой-то мимической мышцей! Что может явственнее показать его бессилие?
Он вызвал Саламата. Тот привычным движением поставил большие пальцы ему на виски, указательные свел возле носа и принялся нажимать на одному ему известные точки. Тик сразу прошел.
– Иди, иди, – раздраженно махнул Будаев в ответ на предложение сделать хозяину полноценный массаж. Саламату удалось то, что не получалось у него самого, и это рассердило Никиту еще больше.
Всему виной был Макар Илюшин. Будаев слышал о нем от разных людей. Двое из знавших Илюшина независимо друг от друга сходились в том, что, будь их воля, сыщик давно лежал бы в земле. Но это лишь утвердило Никиту в мысли, что парень – тот, кто ему нужен. Мужчина, у которого нет врагов, ничего не стоит.
Но Макар с каждым днем разочаровывал его все сильнее. От него не было проку. От первых двух детективов тоже не было, но на них Никита и не возлагал таких надежд. А теперь трехмесячное заключение Илюшина на яхте увенчалось нелепейшей попыткой побега.
Разве не ясно было сразу, что Адриан предан хозяину, как пес, и влюблен, как кошка? На какую же чушь пытался купить его этот перехваленный сыщик!
«Еще три дня – и надо избавляться от него», – решил Никита. Отпускать нельзя. Все равно парня считают погибшим.
Три дня, и даже этого слишком много. Слишком щедрый подарок! Никита столько вложил в Илюшина, а это ничтожество не отработало и десятой доли.
Когда утром он спросил Саламата: «Как тебе этот?», монгол ответил после недолгого молчания: «Не тот, кем кажется».
Верно. Макар Илюшин – не тот, кем кажется! Ни ума, ни таланта – один безбрежный апломб и самомнение.
Будаев прошелся вдоль стены, нервно щелкая пальцами. Единственный раз ему удалось сбить спесь с Илюшина вчера за обедом. Он оказал милость сыщику, пригласил его к себе, рассчитывая узнать что-то новое о ходе расследования. А этот нахал заявил, что за едой не способен говорить о делах! Потом оглядел стены и поинтересовался, кто автор картин, а услышав, что сам Будаев, раскашлялся и доел свой обед в полном молчании.
Никита знал о себе, что талантлив, но впервые его талант помог заткнуть болтуна. Сыщик так впечатлился, что даже к вину не притронулся: скомкал конец трапезы и ушел, оправдавшись делами.
Пустышка!
Слова Саламата снова всплыли в голове. «Не тот, кем кажется». Конечно, монгол имел в виду, что сыщик ни на что не способен.
Или нет? Никиту вдруг охватило нехорошее подозрение, что он что-то упускает. Еще раз перебрал мысленно все, что касалось Илюшина. Казалось бы, никаких ошибок… Но откуда тогда внезапно укрепившееся чувство, что его оставили в дураках?
– Саламат!
Телохранитель появился тотчас, будто не ждал за дверью, а воплотился из воздуха.
– Ты заходил к нему?
Монгол понял, о ком речь. Отрицательно качнул головой:
– Ты не приказывал. Я не делал.
Никита подал знак: следуй за мной.
На стук в дверь Илюшин не ответил. Саламат постучал громче и прислушался. Внутри было тихо.
– Открывай!
Щелкнул ключ в замке, дверь распахнулась, и потрясенный Будаев узрел невероятную картину.
В тонкой переборке между каютами, на том месте, где Макар развешивал свои рисунки, зияла дыра. Сквозь нее виднелась часть соседней каюты: шкафчик, кровать, а на кровати – привязанный к ней доктор. Во рту у него торчал кляп.
– С-с-сука… – выдохнул Никита и обернулся к двери, где маячил оторопевший Василий. – Обыскать все, живо!
Он прошел внутрь, не обращая внимания на стоны и умоляющие взгляды несчастного врача. Саламат задержался возле переборки, оценивая масштаб проделанной работы.
Переборка была совсем тонкая. Главной задачей беглеца оказалось незаметно снять пластиковый лист со своей стороны. После того как Илюшин справился с этим, дело оставалось за малым: вытащить наполнитель, спрятать его (Саламат не сомневался, что искать надо в матрасе) и замаскировать дыру в стене. Это место сразу бросалось в глаза любому, кто входил в каюту. Илюшин привлек к нему еще больше внимания, завесив своими рисунками. Их оказалось слишком много, этих маяков и одуванчиков. Взгляд воспринимал их как зрительный мусор – и перебегал на что-нибудь менее кричащее.
Подготовив все, парень ночью выломал стенку соседней каюты, ввалился к сонному, ничего не соображающему врачу, связал его и заткнул рот. А затем вылез в иллюминатор – и исчез. Возможно, он решил схитрить и укрыться на судне, но Саламат в этом сомневался.
Будаев выдернул изо рта доктора тряпку. Бородач тяжело задышал, облизывая пересохшие губы.
– Во сколько?! – прошипел Никита, склонившись к нему. – Во сколько это было?
– Ок-к-коло шести…
Саламат взглянул на часы. Сейчас двенадцать. Беглец уже шесть часов как покинул яхту.
Будаев выругался. Ветер из распахнутого иллюминатора трепал края бумажных листов, и вся тысяча нарисованных одуванчиков издевательски качала золотыми шапочками.
Глава 16
Когда Илюшин замолчал, в каюте повисла тишина.
– Как ты в иллюминатор-то протиснулся? – наконец выдавил Бабкин, чтобы хоть что-то спросить. На катере Макар сообщил ему в двух словах, что с ним случилось, но Сергей только сейчас оценил все, что выпало на долю друга.
– Ты бы там, конечно, застрял, как Винни-Пух в норе. А я красиво нырнул и элегантно поплыл.
Илюшин показал, как именно он поплыл. В его версии преодоление без малого десяти километров водной глади напоминало неспешный заплыв пенсионера в «лягушатнике».
На «Одиссее» он все время преувеличивал свою немощь, играл роль. Это было не слишком сложно. Выползая на край бассейна с фальшивой одышкой и ловя на себе пренебрежительный взгляд голема, Макар в глубине души посмеивался над охранником. Однако его не отпускал страх, что, когда наступит время проверить силы, выяснится, что игра в слабака была слишком близка к реальности.
Он не боялся утонуть. Утонуть проигравшим – вот что было бы неприятно. Он затеял всю эту игру, чтобы поставить Будаева на место, высмеять его. «Тебе до того требовался мой мозг, что ты решил украсть его? Ну, так я переиграю тебя, пользуясь тем самым интеллектом, который ты так ценишь». Макар верно угадал: для Никиты он был чем-то вроде сложного прибора. Если человеку нужно очистить ковер, он покупает хороший пылесос. Если он хочет найти убийцу жены, приобретает лучшего частного сыщика.
А если не может приобрести, то крадет.
– Я назвал свой план «Побег бытовой техники», – с гордостью сказал Илюшин.
– Зачем ты вообще затеял эту байду с танцором и моторкой?!
Макар уселся поудобнее и поправил одеяло, свалившееся с плеча.
– Встречный вопрос: как ты думаешь, зачем я провел столько времени с Шошаной и Адрианом?
